Льняные книги, свёрнутые в свитки.

Из монографии Жана-Поля Тюийе "Цивилизация этрусков" (Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2011) выходит, что язык этрусков был не-индоевропейским (хотя в нём имелись некоторые индоевропейские заимствования). "Первым заключением, к которому пришли лингвисты, стало то, что этрусский язык остаётся изолятом, наподобие нынешнего баскского языка: невозможно сравнить этрусский язык с каким-либо другим известным языком или языковой группой, во всяком случае, ни с одним индоевропейским языком". 

Однако этруски переняли у греков письмо. Мы без труда можем прочесть этрусские тексты, поскольку написаны они буквами греческого алфавита, несколько приспособленными к отражению этрусского языка. Прочесть-то мы можем, но понять смысл текста не можем.

Подавляющее большинство этрусских надписей выполнено в обратном направлении, справа налево.

Обратим внимание на то, что большинство наиболее древних этрусских надписей были найдены в женских погребениях, а буквы алфавита (в основном буква А) с конца УIII в. до н. э. присутствовали на предметах, связанных с прядением и ткачеством, - явно женскими занятиями. Таким образом, было предположено, что этрусские женщины могли играть особенную роль в распространении письменности. Впоследствии письменность станет уделом этрусских аристократов.

Жан-Поль Тюийе отмечает, что "письменность на протяжении нескольких веков оставалась престижным занятием. Высокий ранг этрусского писца неоспорим, достаточно рассмотреть надгробный рельеф из Клузия, который в настоящее время хранится в Палермо, - рельеф, датируемый 490-480 гг. до н. э. Здесь изображена сцена награждения победителей в спортивных состязаниях: на помосте восседают три фигуры, - два магистрата и  писец, вписывающий в диптих имена победителей. Отметим, что этот писец был одет точно так же, как и магистраты, а в эпоху Античности это являлось серьёзным знаком. Изображённый наравне с ними, писец, очевидно, являлся носителем высокого ранга: Дж. Колонна очень справедливо сопоставил этот рельеф с историей, рассказанной Титом Ливием в начале книги II его «Истории». В то время как царь этрусского города Клузий Порсена осаждал Рим, чтобы восстановить там власть Тарквиниев, Муций Сцевола решил проникнуть в их лагерь и убить царя. Герой прибывает в тот самый момент, когда Порсена вместе с писцом начинал выдачу жалованья: оба персонажа были одеты абсолютно одинаково, и Муций Сцевола, не зная, как обнаружить этрусского царя, которого в лицо он не знал, по ошибке убил писца. Этот случай, имевший место быть в 509 г. до н. э., то есть почти в то же время, когда был создан упомянутый выше рельеф из Клузия, показывает особенный статус этрусского писца".

"Античные авторы многократно упоминают этрусские книги: libri haruspicini, посвященные жертвоприношениям и гаданиям, libri tulgurales, посвященные молниям, libri rituales, регулировавшие множество ритуальных действий, в частности производившихся при основании новых городов, в том числе и Рима. Книги эти не дошли до нас в оригинальных этрусских вариантах, но мы можем ознакомиться с ними в латинской интерпретации: выдержки и переводы из этих книг оставили нам Авл Цецина из Вольтерры, хороший друг Цицерона, или же Луций Тарквиний Приск, пятый царь Рима (заметим, что оба они были выходцами из знатных этрусских семей). К несчастью, их полные переводы не сохранились, и мы имеем лишь несколько разрозненных цитат, например, в трудах Сенеки и Плиния.

Можно достаточно уверенно предположить, что многие этрусские тексты представляли собой написанные на льняном полотне книги, известные в Риме по крайней мере еще в начале периода Республики. Именно так был записан религиозный календарь, разрезанный на куски и впоследствии ставший пеленальными лентами Загребской мумии. Учёные считают, что эти льняные книги, свёрнутые в свитки, изображены на различных этрусских гипсовых, каменных или глиняных рельефах (например, в знаменитых гробницах в Цере)".

Значит, Микеланджело неправильно изобразил Кумскую сивиллу. В её руках должны быть льняные свитки.

Вообще говоря, здесь напрашивается параллель с индейской системой письма — кипу, которое, как предполагается, развилось из женского прядения и ткачества. Любопытное сравнение: Гарсиласо де ла Вега узнал устную историю инков от своих родственников по материнской линии. А. С. Пушкин писал свои сказки со слов Арины Родионовны, а Гарсиласо де ла Вега — со слов своей матери-индианки, которая была внучкой Тупака Инки Юпанки — правителя империи в XV веке. Сюда же можно присовокупить и римского императора Клавдия, который был женат в первом браке на Ургуланилле, девушке из знатной этрусской семьи, и мог использовать её семейные архивы. Эти же источники позволили ему, по словам Светония, написать «Историю этрусков» и «Историю Карфагена».

Можно сделать предположение о том, что до появления древнегреческой письменности у этрусков всеми вопросами передачи информации заведовали женщины. Наверно, потому что это чисто женская прерогатива — "лясы точить".

Дьявол, точащий язык женщины, 1848 г. Расписная панель улья в Музее пчеловодства, Радовлица, Словения.