Фигурный сосуд в виде матери с младенцем на руках. Глина. 15 в. до н.э. Его
использовали для сбора грудного молока женщины, родившей сына. В момент
родов она уподоблялась великой богине Исиде, родившей сына – Гора, а
потому её молоко считалось исключительно целебным. Оно было основой
многих микстур и притираний, магических снадобий и оберегов.
"Согласно отдельным скандинавским законам [1], ребёнок начинал считаться частью местного сообщества после первого кормления. Мать кормила новорожденного грудью в присутствии посторонних, тем самым он символически признавался членом общины", - говорит Йоханна Катрин Фриксдоттир.
Интересный момент.
Ну, а вот, допустим, если какой-нибудь инородец прилюдно прикоснулся губами к груди какой-нибудь туземной женщины, и она при этом не оттолкнула его? Мог ли инородец после этого считаться членом общины?
Этот вопрос я задаю, имея в виду крито-минойскую женскую "моду" ходить с обнажёнными грудями. Не было ли материнское молоко у них объединяющей общество сакральной ценностью? Типа святого Грааля...
-------------------------------------------------------------
[1] Mejsholm, Gränsland, 111–16.
Бахофен проводит крайне интересную интерпретацию легенды об Энее ("Первобытная религия и древние символы"). Он полагает, что "решающее значение имеет карфагенский эпизод. Герой стоит на распутье. Тирянка Дидона играет роль восточной царицы, готовой покорить героя своими чувственными искусствами. Она стремится к такому же владычеству над Энеем, какое имели Омфала над Гераклом, Семирамида над Нином, Далила над Самсоном — древнее право на жизнь мужчины и превосходство над ним <...> Дидона упрекает неверного любовника в вероломстве <...> но Эней является выразителем нового отношения <...> В Италии азиатской чувственности нет места, ибо Италия избрана для того, чтобы возвестить новую эпоху <...> С неизменной последовательностью в поэме подчёркивается <...> освобождение римского мира от восточной традиции".
Хм, и каков результат этого "освобождения"? Мы видим, что вся римская история проникнута одной всеобъемлющей страстью — войной. Стоило ли римлянам освобождать себя от восточной традиции, чтобы тут же впасть в зависимость от Марса?
Конечно, Бахофена невозможно "глотать" целиком. Его лучше всего "употреблять" по кусочкам, как рыбу, отделяя "мясо" от "костей". Вот он говорит о каком-то "древнем праве (очевидно, матриархальном) на жизнь мужчины и превосходство над ним". Вот эту "кость" надо сразу выплюнуть, ибо нигде и никогда не было такого права. Но, как говорится, дыма без огня не бывает. Если Бахофен приводит пример с тирянкой Дидоной, то мы сразу же соотносим его с восточным обычаем "священных браков". Известия о такого рода браках доходят до нас из Шумера и Вавилона, а история Древнего Египта пестрит известиями о наследовании положения в обществе по материнской линии. Но. Тут есть одно большое "но". Всё это практиковалось лишь в рамках традиции. То есть, от царя ожидалось, что он будет поступать как в "старые добрые времена", по обычаям предков, но он вовсе не обязан был так поступать. Далеко не каждый царь соблюдал древние традиции. И, очевидно, Эней был одним из таких царей, живших по принципу "что хочу, то ворочу, и никто мне не указ". Самым типичным представителем таких самодуров без "тормозов" был Юлий Цезарь.
Что общего у крито-минойских жриц
И. Бахофен цитирует Геродота, пишущего про древних египтян: «Сыновья не обязаны кормить своих родителей, дочерям же приходится это делать, даже если они не хотят». И Бахофен следующим образом комментирует это замечание Геродота: "Поскольку при наследовании всё имущество переходит к дочерям, то и обязанность содержания престарелых родителей (γηροβοσκία [1]) может быть возложена только на них. Обе стороны вопроса: право и обязанность, выгода и тяготы — необходимым образом связаны между собой. Потому я бы без колебаний предположил, что это правило точно так же должно было действовать и в прочих странах материнского права; дочь, кормящая грудью заточённого в темнице отца — вот образ, который в возвышенной форме выражает эту обязанность, этот основополагающий принцип древнего материнского права".
«Отцелю́бие ри́млянки», Caritas Romana (с лат. — «милосердие по-римски», «римское милосердие»), «Цимон и Перо» — сюжет из древнеримской истории. Валерий Максим в сочинении Factorum ac dictorum memorabilium (V, 5.4.7) рассказывает о человеке по имени Цимон (Cimon) — старике, который ожидал казни в тюрьме и поэтому был оставлен умирать от голода. Тюремщик разрешил его дочери Перо (Pero) навестить отца, и из сострадания она накормила его своим молоком. Это так впечатлило официальных лиц, что старика помиловали. В Риме эта история считалась примером дочерней почтительности и римской чести. В храме богини Пиетас находилась фреска с изображением этой сцены. Также она имела параллели с этрусским мифом о кормлении Юноной Геркулеса (из Википедии).
Сергей Петров в статье "Индоевропейцы: Лактозная терпимость" сообщает:
"Ранее предполагалось, что источником европейского гена терпимости к лактозе были неолитические земледельцы, принёсшие в VII тыс. до н.э. в Европу из Анатолии наряду с земледелием дающий молоко крупный и мелкий рогатый скот. Однако исследование останков живших в VI тыс. до н.э. на территории Германии и Венгрии представителей земледельческих культур Линейно-ленточной керамики и Криш показали, что никто из них аллеля лактозной переносимости ещё не имел [1]. Употреблять молоко они могли только ферментированным – в виде бедных лактозой сыра и творога, производство которых началось в Анатолии около середины VII тыс. до н.э.
Дальнейшие исследования показали, что ген лактозной переносимости впервые появляется в Центральной и Северной Европе в раннем бронзовом веке с носителями индоевропейских культур Шнуровой керамики.
«Среди европейцев бронзового века самая высокая частота терпимости [к лактозе] была обнаружена в культуре Шнуровой керамики и тесно с ней связанной культуре скандинавского бронзового века. Примечательно, что среди древних групп самую высокую частоту показали степные культуры бронзового века, в особенности Ямная, что свидетельствует о возможном степном происхождении терпимости к лактозе» [2].
Значит, представители неолитических староевропейских земледельческих культур делали из молока сыр, творог, масло.
-----------------------------------------------------------
[1] J. Burger et al. Absence of the Lactase-persistence-associated Allele in Early Neolithic Europeans // https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/17360422.
[2] “Among Bronze Age Europeans, the highest tolerance frequency was found in Corded Ware and the closely-related Scandinavian Bronze Age cultures. Interestingly, the Bronze Age steppe cultures showed the highest derived allele frequency among ancient groups, in particular the Yamnaya, indicating a possible steppe origin of lactase tolerance”: Morten E. Allentoft et al. Population Genomics of Bronze Age Eurasia // https://www.researchgate.net/publication/278327861_Population_genomics_of_Bronze_Age_Eurasia.
