Хороший текст от Льва Абалкина:
"Во днях древних больше почитались не боги, но жёны их: премногие богини
благие. Вглядимся во мрак. Вот, проступает образ Нинлиль — супруги
владыки поветрий и дуновений Энлиля — госпожа продуваемого поля. Вот
богиня Нисаба — владычица хлебного колоса, чьею заботой является строгий
подсчёт и учёт множеств всего на земле и на небе: все небесные овцы,
что луноликий пастырь Нанна
пасёт, ею сочтены до одной. Вот Нинхурсаг — чей образ в веках со
многими богинями-матерями сплёлся-смешался в один лик молочной
кормилицы. Вот Нинкаси, происходящая из кровосмесительной пены от отца
своего Энки — пьянящего пива хозяйка. Вот Баба — дочь всенебесного Ана, что врачует болезни и раны. Много на свете было древних богинь, чьи имена навсегда затерялись во мраке времён...
Хоть
и рассеялось владычество Киша, что когда-то возвышался среди
прочих градов, но всё же имя его и образ продолжали сиять. И жила во
граде том царственном одна из его жён, обыденно справлявшая дела свои
женские: пиво варила в корчме, заведуя ею — как и завещано было богинями
с незапамятных пор. И было имя её вполне заурядно: «Ку-Баба» —
посвящённая Бабе. Однако, дела свои хозяйка так справно вела, что
возвысилась необычайно во всём городе, знавшем и лучшие свои дни.
Ку-Баба, владея своим женским искусством, укрепить основательно сумела
дела всего древнего места и вновь Киш возвеличился так, что подмял было под себя Урук и Лагаш. И вот однажды оказалась Ку-Баба владычицей всего города Киша, оставив после царский престол своему сыну — Пузур-Суэну, перешедший затем и к её внуку по имени Ур-Забаба.
Но если на том и закончилась её слава земная, то после она продолжила
жить уже в светлом образе той, кого много позже по Евфрату течением выше
почитали богиней Кубабой".
Конечно, культура шумеров — это, в целом, патриархальная культура. Но интересно, как в этой культуре "прорастают" более древние матриархальные культы. Ситуация напоминает микенскую культуру древних греков, в которой заметно крито-минойское влияние. Кстати, и шумерский ад очень сильно похож на древнегреческий. "В Древнем Междуречье посмертное бытие мыслилось весьма мрачным и
безрадостным. Умерший попадал в "Страну без возврата", "Великую землю",
где его ждало извечное голодное прозябание. Миновать сей участи не
суждено было никому. И даже богам" (Источник). "Извечное прозябание могли скрасить лишь оставшиеся живые потомки и
родичи: именно они должны были, почитая своих умерших предков, кормить
их, оставляя полагающуюся пищу у памятного камня. Горька юдоль того, кто
умер и не оставил потомка, коему должно поминать своего достославного
предка. Суждено таковому (а также тем, кто умер преждевременно или не
своей смертью) блуждать и скитаться голодным, злобным призраком "гидим"
(или по-аккадски "этэмму"), ненавидящим всё живое" (Там же).
