Что является противоположностью патриархального общества?

Знаменитый греческий полководец Менон в одноимённом диалоге Платона обобщает господствовавшее в Древней Греции представление о качествах мужчин и женщин: «Для начала возьмём, если хочешь, добродетель мужчины: легко понять, что его добродетель в том, чтобы справляться с государственными делами, благодетельствуя при этом друзьям, а врагам вредя и остерегаясь, чтобы самому от кого не испытать ущерба. А если хочешь взять добродетель женщины — и тут нетрудно рассудить, что она состоит в том, чтобы хорошо распоряжаться домом, блюдя всё, что в нём есть, и оставаясь послушной мужу». Оратор Лисий в одной из своих речей (IV век до н.э.) говорит: "Порядочная женщина должна сидеть дома и не показываться на улице".

Интересно, можно ли считать древнегреческую семью образцово-патриархальной? Если — "да", то что тогда можно считать "матриархатом"? Диаметральную противоположность тех отношений, что мы наблюдаем в Древней Греции? Если у греков были господа и рабы, значит антитезой древнегреческого общества является общество эгалитарное?

Паланан Агта — небольшая группа охотников-собирателей, проживающая на северо-востоке острова Лусон (Филиппины). Agta очень эгалитарны. Женщины Agta ранее были известны как женщины-охотницы, совмещающие охотничьи занятия без снижения фертильности. Брайтман заметила, что 85% женщин Nanadukan Agta из Лусона охотятся, независимо от того, менструируют ли они, беременны или имеют обязанности по кормлению грудью (Р. Брайтман. Половое разделение труда при добыче пищи: биология, табу и гендерная политика. Сравнительные исследования общества и истории , 38 ( 4 ) ( 1996 ) , стр. 687-729). 

Очевидно, женщины-охотницы Agta представляют собой полную противоположность древнегреческих женщин, проводящих всё своё время в гинекеях. Строго логически, противоположность патриархата следовало бы назвать матриархатом, но в отношении Agta это слово не подходит. "Матриархат" означает гинекократию, власть женщин над мужчинами, а тут, у Agta, никакой власти нету. Однако, чтобы не было односторонней власти мужчин, женщины не должны уступать им в чём-либо. Мужчины — охотники, и женщины — тоже охотницы! Получается, что патриархат созидают "кисейные барышни", безвольные и безынициативные "куклы". Чем больше женщины подстраиваются под определение "прекрасного пола", тем крепче патриархат. Женщин надо носить на руках, как каких-то калек неполноценных, ухаживать за ними, как за больными, обеспечивать их, как детей. Ну и, из этого логически вытекает, что женщины, как и дети, лишены власти в патриархальном обществе.  

Пасхальные колдуны.

Каменные колоссы моаи совершенно неизвестны в других частях Полинезии или Океании в целом, представляя собой уникальное явление в человеческой цивилизации. Согласно мифам жителей острова Пасхи, статуи моаи представляют собой «предков». При этом устойчивым является мотив того, что эти статуи приходили на остров и перемещались по нему сами.

Если предки представляли собой покойников, то аналогичную традицию мы встречаем у некоторых малайских племён — прежде всего на Борнео и на Мадагаскаре, когда каждый год покойники возвращаются в селения к своим потомкам, где те их переодевают, прихорашивают и кормят. При этом некоторых покойников потомки несут, а некоторые приходят сами. Для того чтобы объяснить, как такое происходит, малайцы ссылаются на колдунов, за определённую плату способных оживлять на время покойников, если членам семьи трудно нести их с кладбища в день поминовения (чаще всего к помощи колдунов прибегают пожилые люди, у которых на перенос тела умерших близких не хватает сил). В любом случае тема свободного движения предков — покойников или статуй — при участии определённых колдовских практик является константой в мифах и обрядах некоторых австронезийских народов (прежде всего малайцев). Hunt Т., Liро С. The Statues That Walked: Unraveling the Mystery of Easter Island. (В продолжение темы см.: Египетский ритуал "отверзания уст" и тибетский "ро-ланг".)

Особенностью культуры острова Пасхи являлась высокая степень стратификации общества, что нехарактерно для австронезийцев в целом и для полинезийцев в особенности. Общество Рапануи было организовано вдоль вертикальной оси, на вершине которой стоял священный монарх арики-мау, который почитался как божество. Кроме того, всё население делилось на две половины — «длинноухих» (или «упитанных», ханау эпе) и «короткоухих» (или «худых», ханау момоко), между которыми царила смертельная вражда.

По всей видимости, на о. Пасхи царил кондовый патриархат. "Своё происхождение рапануйцы возводили к священному предку Хоту-моту'а, который первым прибыл на остров и основал здесь политическую систему. После его смерти контроль над различными частями острова перешёл к десяти его сыновьям, которые стали, в свою очередь, предками десяти племён. Часто противоречия между племенами решались с помощью жестоких военных столкновений. Войны между племенами сопровождались актами предельной жестокости и агрессии. Вплоть до прихода европейцев были широко распространены практики сакрального каннибализма, когда воины поедали тела убитых врагов или захваченных людей враждебного и побеждённого племени" (Из книги А. Дугина "Океания. Вызов Воды". — М.: Академический проект, 2018. С. 215-219).

Про папуасских каннибалов.

А. Дугин характеризует папуасских каннибалов как "зародыш новой, собственно папуасской национальной элиты". Туземные "бигмены" накануне выборов 2012 года создали особые отряды, призванные самостоятельно обнаруживать "врагов народа" и расправляться с ними, "больше не полагаясь на генерал-губернатора и английскую королеву, неспособных защитить их от «тотальных колдунов». Борцы с колдунами съедали свои жертвы, и одним из лидеров каннибалов был Стивен Тари, называвший себя «Чёрным Исусом».

Очевидно, каннибализм следует понимать как одну из форм политического террора. Где нет политий, где нет вождизма и "вертикали власти", там, следовательно, нет и каннибализма. В этом смысле, рождение папуасской национальной элиты напоминает рождение германской национальной элиты в Третьем рейхе. Там, тоже, нацисты - "угодники" Фюрера - вели борьбу с «тотальными колдунами», в число которых попали все "не-угодники" режима. Можно привести и другие примеры политического "каннибализма". "У сильного всегда бессильный виноват: Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем".

  
Отгадайте с трёх раз, кто из этих двух папуасов - "колдун".

 

Религия папуасов: «Вначале была Женщина».

"У папуасов, сохранивших архаические представления и религиозные верования, мы встречаем ярко выраженный матриархальный стиль культуры. Так, у папуасов маринд-аним первопредком является Великая Мать, старуха Собра, а у папуасов киваи аналогичный персонаж — старуха Уа-огрере [1]. Великая Мать Уа-огрере первое поколение людей производит из червей, размножившихся в теле убитого кенгуру, а затем обучает свои творения основным первичным навыкам жизни. Затем первое поколение червеобразных офитических карликов превращается в нечто более похожее на современных папуасов, и тогда Уа-огрере передаёт им знания о мире, обществе, священных ритуалах.

Многие папуасские племена начинают свои легенды о происхождении мира со слов: «Вначале была Женщина». Иногда вместо чисто женского божества мы встречаем женских андрогинов (гинандр): например, Угатаме (папуасское племя капауку), представляющего собой одновременно солнце/луну и Великую Мать. Племя папуасов форе утверждает, что основательница народа Йугумишанта появилась сама собой и вышла из земли и символизирует её; в мифе подчёркивается, что она вышла «из самой себя». 

Тематика изначального матриархата подробно описывается в мифах разных папуасских народов. У арапеш рассказывается о женщинах, которые одни жили на острове и рожали дочерей от летающих лисиц. «Мужья» жили в церемониальном доме, днём спали, а ночью посещали своих жён. Затем на острове появился мужчина, и женщина, с которой он тайно стал жить, убивала и жарила для него очередных своих «мужей». Позднее мужчина становится мужем всех женщин, к каждой из которых он приходит по очереди. Постепенно они стали приносить мальчиков, которые вступали в брак со своими женщинами, летающие лисицы были убиты, спаслась только одна, из-за которой позднее погиб «первый» мужчина [2].

Скульптуры горы Торречелли иногда называют фигурами арапешей. Источник картинки. 

Важно, что женщины вначале рожали от летающих лисиц только дочерей, а также что женщины, ставшие сожительницами «единственного мужчины», убивали и жарили для него «других мужчин». Здесь содержится важное указание на женские истоки каннибализма", - говорит А. Дугин. 

Странная логика. Людоедом-то был мужчина, но про мужские истоки каннибализма Дугин не говорит.

Воин племени дани, покрытый смесью свиного жира и сажи от костра, носит клыки кабана в носу, чтобы продемонстрировать свою силу.

"В мифах постоянно рассказывается о том, как женщины первоначально владели каким-либо значимым элементом культуры — огнём, магическим средством, ритуальным предметом, каким-то знанием; они были иногда первооткрывателями в той или иной области культуры, но неизменно дело кончалось тем, что мужчины завладевали их открытием. Так было с гуделками-флейтами. У маринд-аним женщины исполняли обряды, предписанные первосоздателем Ндиве, но мужчины силой отобрали их. Ндиве согласился с этим и отослал женщин в специальные хижины, а мужчин подробно проинструктировал по части обрядов [3].

С женщиной-первопредком связан и чрезвычайно популярный среди папуасов музыкальный обряд синг-синг, состоящий из танцев, песен и игры на сакральных музыкальных инструментах. В мифах племени арапеш говорится, что люди древности слышали неизвестно откуда доносящуюся музыку. Пытаясь понять, откуда она раздаётся, они однажды спустились по стволу дерева на дно водоёма, где обнаружили такую же деревню, как и в обычном мире — с церемониальным домом, свиньями, собаками, пальмами, хижинами и т. д. Духов, населявших деревню, в это время не было, и женщина-предок передала пришедшим три флейты, объяснив, как на них играть. Затем духи всё-таки заметили пропажу флейт, но люди уже поняли, как их делать и как на них играть. Флейты являются в самых различных мифологиях классическим музыкальным инструментом из цикла Великой Матери, поэтому и связь с женщиной-предком вполне закономерна. Практически во всех мифах папуасов подчёркивается то, что флейта принадлежит женщинам или женским божествам. Имеющий широкое хождение миф связывает происхождение флейты с Йугумишантой, Великой Матерью.

Эти примеры показывают, что папуасский горизонт представляет собой почти открыто доминирующую матриархальность, а патриархат, который всё же формально преобладает, является не просто «хрупким», как у малайцев, но номинальным, прикрывая собой безраздельное царство чёрных матерей — в мифе, обряде, мировоззрении, социальном устройстве", - делает заключение Дугин (Океания. Вызов Воды. — М.: Академический проект, 2018. С. 227-234) .

В большинстве случаев деревни состоят из «хонаи», типичных овальных или круглых хижин с соломенными крышами. Мужчины спят отдельно от женщин и детей и посещают хижины женщин только для спаривания. Источник картинки.

----------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Williams F.E. Papuans of the Trans-Fly. L.: Clarendon Press, 1936.

[2] Путилов Б.Н. Миф — Обряд — Песня Новой Гвинеи. С. 55.

[3] Путилов Б.Н. Миф — Обряд — Песня Новой Гвинеи. С. 56.

«Экономика дара» и женское имущество.

"На основании наблюдения за экономической системой маори французский социолог Марсель Мосс (1872— 1950) построил свою теорию «экономики дара» как наиболее архаическую версию хозяйственного уклада [1]. Исследуя практики обмена в брачных ритуалах Полинезии, Мосс заметил, что в их основе лежит принцип равенства отданного и полученного. Он приводит сведения антрополога Тернера:

После праздников рождения, после получения и возврата олоа и таонга, иначе говоря, мужского и женского имущества, муж и жена оказывались не более богатыми, чем ранее. Но они испытывали удовлетворение от того, что увидели и что считали высокой честью: множество имущества, собранного по случаю рождения их сына [2].

Пара понятий «олоа» и «таонга» (вариант, тонга) в контексте матриархальной культуры обмена, где дети считаются имуществом матери, приобретает фундаментальное значение. Женское имущество, таонга, является постоянной и недвижимой частью, остающейся в доме. Так как при матрилинейной и матрилокальной организации общества постоянным местом жительства является жилище жены, то мужское имущество, олоа, приобретает характер динамичный и подвижный. Таонга выступает как материнский предмет, наделённый особым сакральным и онтологическим статусом, особой силой. Когда таонга дарится или обменивается, это равнозначно оказанию мощного магического влияния, ввержению участников обмена в водоворот сакральных сил, который в определённой ситуации может стать опасным.

Для пояснения структуры этого процесса маори пользуются термином «хау», близким по смыслу к понятию «дух» или «душа», но в отличие от душ людей (мана) чаще всего прилагающийся к предметам. 

Из этого Мосс делает вывод, что основой полинезийского общества, а также большинства обществ Океании, является идея полностью эквивалентного обмена: всякая вещь движется заложенной в ней внутренней силой (хау) к тому, чтобы вернуться на своё место, в социально-пространственное лоно матери, и будучи оторванной от него, вещь живёт особой драматической и подчас опасной жизнью. Она пускается в путь, чтобы когда-то вернуться, подобно тому, как человек рождается из материнского лона, чтобы вернуться в лоно земли и смерти. Промежуток между рождением и смертью есть путешествие в серии обменов и трансформаций, что и составляет сущность духа — как подвижной, деятельной и опасной силы, становящейся особенно губительной, когда баланс радикально нарушается в ту или иную сторону. Отсюда вытекает основной социообразующий закон архаического общества — строго негативное отношение не только к недостатку и привации, но и к избытку и накоплению. Избыток есть нечто лишнее, так как он чреват не только наличием уровня таонга, но и уровня хау, стремящегося к возвращению. Это порождает два фундаментальных и связанных между собой института:

• систему дар/отдаривание, предполагающую обязательное возмещение любого прибытка ответной передачей таонги/хау (М. Мосс называет это «тотальными поставками»);
• систему ритуального уничтожения накопленного избыточного продукта («проклятой части») в обряде жертвоприношения и/или оргии [3] (М. Мосс называет это «потлачом», по имени соответствующего ритуала у американских индейцев).

При этом главное свойство такого обмена состоит в том, чтобы он был равным, то есть чтобы все вещи, люди, знаки и символы циркулировали бы по одной строго заданной траектории —подобно солнцу, луне и звёздам, образуя тем самым динамичный порядок жизни. Отклонение баланса в любую сторону — как в сторону привации, так и в сторону избытка — грозит породить колоссальную масштабную катастрофу, так как «прогресс» в одной сфере неминуемо повлечёт за собой регресс в другой, и всякий неотдаренный дар превращается в смертоносную силу, способную уничтожить не только её прямого владельца, но и всё вокруг. В этом состоит важнейший элемент всей цивилизации, построенной на принципах «экономики дара», а цивилизация практически всех народов Океании, за исключением более дифференцированного и социально стратифицированного малайского культурного крута, относится именно к этому типу" (Цит. по: А. Дугин. Ноомахия: войны ума. Океания. Вызов Воды. — М.: Академический проект, 2018. С. 208-212). 

Дугин акцентирует своё внимание на радикально антикапиталистической позиции общества «экономики дара». Мне же гораздо интереснее другое. Мужское имущество, «олоа», по всей видимости, не обладает никаким сакральным статусом и поэтому мужчины могут спокойно "пропивать" своё имущество. Совсем другое дело — «таонга», женское имущество. Если муж "пропьёт" имущество своей жены, разразится вселенская катастрофа. И, чтобы звёзды не упали с неба на землю, женское имущество, в той или иной форме, непременно должно быть возвращено хозяйке.

Здесь возникает крайне любопытная тема полтергейста. Давно подмечено, что "буйство духов" происходит лишь в тех семьях, где создаётся напряжённая психическая атмосфера. Как знать, может быть вещи начинают летать именно потому, что "психует" хозяйка вещей?

-----------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М.: КДУ, 2011.

[2] Мосс М. Опыт о даре / / Мосс М. Общества. Обмен. Личность. С. 146.

[3] На принципе «проклятой части» построил свою социологическую и философскую систему французский социолог Жорж Батай. См.: Батай Ж. Проклятая часть: Сакральная социология. М.: Ладомир, 2006.

На острове Моала круглый год — женский день.

Маршалл Салинз приводит пример диспропорции в половом разделении труда:

"Будучи исключёнными из земледельческого хозяйства, женщины на острове Моала (архипелаг Фиджи) проявляют гораздо меньше интереса к производственной деятельности, чем их мужчины. Правда, женщины, особенно младшие, следят за домом, готовят еду, ловят рыбу (время от времени) и имеют некоторые обязанности по изготовлению различных предметов обихода. Тем не менее жизнь, которую они ведут, достаточно легка — по сравнению с жизнью их сестёр на других островах, где женщины заняты в земледелии, — чтобы поверить местной поговорке: «в этой стране женщины отдыхают». Один мой друг с острова Моала доверительно сообщил мне, что все женские дела — сидеть себе целый день и пускать ветры (это была клевета; у них имелось более приятное занятие — сплетни)".

Интересно, почему на острове Моала "матриархат", а на соседних островах архипелага — "патриархат"? Чем этот остров отличается от других? 

Если б знать ответ на этот вопрос, тогда можно было бы составить своего рода "рецепт" приготовления матриархального общества: взять ингредиент А, добавить к нему ингредиент В, перемешать и капнуть "закваску" С в эту смесь...

Обнажённый патриархат.

Описание Е. Н. Пановым жития-бытия в мужских "междусобойчиках" западной Океании удивительным образом совпадает с древнегреческими гомосексуальными практиками.

"У тех этносов, о которых идёт речь, переход мальчика в статус полноценного мужчины возможен лишь по окончании длительного периода, во время которого он играет роль пассивного партнёра в гомосексуальных отношениях с мужчинами старшего возраста. Аборигены объясняют этот свой обычай следующим образом. Квинтэссенция мужского начала — в обладании спермой. Её нет у мальчика, так что он должен получить её от того, у кого она есть, и только тогда он станет мужчиной. При этом считается, что такая практика способствует не только лучшему физическому развитию юнца, но и совершенствованию его умственных способностей. <...> Возраст детей, которые становятся вовлечёнными в гомосексуальные связи со старшими, варьирует от шести-семи до одиннадцати-тринадцати лет.

Остров Малекула. У обитателей его северной части характер этих отношений наиболее чётко структурирован и организован по щадящему, в общем, режиму. Когда отец ребёнка решает, что настала пора инициации, он присматривает наиболее подходящую кандидатуру его будущего «руководителя» (буквально, guardian). На протяжении месяцев тот выполняет роль «мужа» своего подопечного. Только он имеет право входить с ним в половой контакт, партнёры постоянно держатся вместе, так что доверительная связь между ними приобретает характер моногамии.

Саванны южного побережья Новой Гвинеи. Здесь детей из нескольких близлежащих деревень, по достижении ими 13 лет, объединяют в группу, которая затем на протяжении нескольких месяцев содержится в изоляции в специальном помещении. Они оказываются в это время доступными пассивными партнёрами для аногенитальных контактов с подростками старшего возраста, которые до этого уже испытали их судьбу. Первоначально это его двоюродный брат, отпрыск сестры отца либо брата матери. Но в дальнейшем ему приходится покорно отвечать на домогательства родичей, принадлежащих другой, отдалённой ветви линиджа. Впрочем, обычай этот столь прочно укоренён в культуре, что инициируемый воспринимает всё происходящее как нечто вполне согласующееся с естественным порядком вещей. Так что ни у кого и в мыслях нет воспрепятствовать требованиям традиции, воспринимаемой в качестве закона. Тем более, что по окончании своего заключения сам этот юнец, приобретя более высокий статус «холостяка», будет уже в роли активного партнёра «способствовать» процессу маскулинизации детей подросшего к тому времени поколения. Таким образом, повышение в социальном ранге от юнца к самостоятельным подросткам происходит по принципу конвейера".

Язык и пенис.

В записи "Гомотипия человеческих органов" говорилось о том, что "гомотипически половому члену соответствует язык".

Е. Н. Панов, ссылаясь на книгу «Остров менструирующих мужчин» выдающегося британского исследователя обычаев жителей Океании, Яна Хогбина, говорит о двух актах мужской инициации обитателей острова Вогео. В первом акте его инициации ему надрезают язык, для того, чтобы избавить его от «чуждой» женской (материнской) крови. Женщина регулярно избавляется от неё естественным путём во время месячных. А мужчина должен делать это искусственно. Этой цели служит второй акт инициации, обозначающий «обучение менструировать». Юноша заходит в море по колено и надрезает себе половой член, так, чтобы кровь (дурная!) ушла в воду и не могла бы причинить вреда прочим членам общины.

Комментируя сей ритуал, Е. Н. Панов указывает на параллель в другой части света. У африканского этноса ндембу менструальная кровь, как и пролитая во время убийства, считается дурной и ассоциируется с чёрным цветом, в отличие от красной, которая сопутствует охотничьему промыслу.

Я же, для себя, отмечу вероятную связь между женской менструацией и мужским обрезанием. Очевидно, что второе "вытекает" из первого: не будь менструации, не было бы и обрезания. В этом смысле, обрезание можно рассматривать как "эрзац-менструацию".

К этому надо присовокупить и феномен высунутого языка.

Святая Евпраксия и дьявол, толкающий её в колодец. Около 1500 г. Неизвестный автор.

О "грибном бешенстве" среди папуасов Новой Гвинеи.

Marlene Dobkin de Rios в своей монографии "Растительные галлюциногены" слегка затрагивает тему "грибного бешенства" среди папуасов Новой Гвинеи. 

Женщины, когда они впадают в состояние исступления и невменяемости, начинают танцевать и петь, показывая себя во всей красе своим соплеменникам.

Мужчины под воздействием грибов ведут себя по-другому. Они надевают на себя всю амуницию, хватают оружие и пытаются терроризировать каждого, кто попадает в их поле зрения. Нападая на членов своего клана и родных, они часто заходят и в другие селения, чтобы напугать дальних родственников. Судя по описаниям, мужчины напряжены и возбуждены, их пробирает дрожь до кончиков пальцев, в глазах двоится, и они страдают от афазии. Хотя были сообщения о том, что кто-то незначительно пострадал, грибное бешенство если и приводит к серьёзным ранениям, то очень редко, и никогда - к смерти.

Что ещё интересно, даже когда несколько мужчин находятся в состоянии бешенства, они не обращают внимания друг на друга, направляя его только на тех, кто трезв. Айм и Вэссон описывают реакцию окружающих на задиристых мужчин, находящихся в подобном состоянии. Женщины и подростки в поисках острых ощущений нарочно подстрекают их к агрессии. Для мужчин - главных героев этого спектакля - происходящее является отклонением от нормы, и, впоследствии, они будут шутя вспоминать о своих поступках. 

Интересно также отметить, что дети никогда не страдают грибным бешенством.

Айм и Вэссон возложили ответственность за это явление на обычаи, существующие в обществе. Указанный обычай обеспечивал представителям племени кума своего рода социальный катарсис, или очищение. Нарушающее устои поведение женщин символизирует, по мнению этих исследователей, выраженный в форме ритуала протест против их традиционно низкого положения в обществе. Кроме того, Ри утверждает, что грибное бешенство у кума, по-видимому, является узаконенной формой проявления склонностей, на которые наложен запрет в обыденной жизни. У женщин это ностальгия по тем годам, когда за ними ухаживали, а у мужчин - по настоящей агрессии против своих соплеменников. Таким образом, бешенство - это эпизодическая особенность поведения, связанная с проявлением антисоциального в условиях нормальной жизни. Ри утверждает, что "большие люди" или колдуны, которые находят другие способы косвенного выражения агрессии, не подвержены употреблению грибов.

Дольмены: информация к размышлению (2).

"В 1969 году советский учёный и писатель-популяризатор О. Кондратов писал, что на небольшом тихоокеанском острове Малекула (в архипелаге Новые Гебриды) ещё несколько десятилетий тому назад местные жители сооружали каменные дольмены, подобные тем, которые возводили во всём мире тысячелетия тому назад. Они были святынями для всех жителей острова. Считалось, что вождь тайного религиозного общества, которое существовало на острове, приходит сюда, чтобы разговаривать с духом большого предка и просить у него советов" (Источник).

Это напоминает древнегреческий Дельфийский оракул.

Остров Малекула находится рядом с Австралией, 1200 км от неё, в стране под названием Республика Вануату. Остров - второй по площади в архипелаге Новые Гебриды, размер 88 км х 48 км.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------

Теории о том, что дольмены, якобы, сделаны из бетона,

противоречат цельномонолитные дольмены, вырубленные из одного большого камня.

Гробница Домус-де-Янас в коммуне Буддусо, Сардиния.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

Чтобы стать мужчиной, нужно повторить прыжок женщины.

Архипелаг Вануату состоит из 80 островов, разбросанных на малонаселённой территории площадью 900 квадратных километров. 

Древний слой населения архипелага составляли папуасы. Позднее эти папуасы восприняли австронезийские языки и культуру в результате экспансии в Океанию австронезийцев из Юго-Восточной Азии. Так что, это немного окультуренные папуасы, но, тем не менее, папуасы с "кондовым" патриархатом. На юге — система вождества с наследованием титула и статуса. На севере — иерархические ранговые союзы мужчин, каждый выкупал свой ранг. Платили раковинами, свиньями и т. д. Мужчины лидировали, бытовали мужские тайные союзы, сукве, тамате, кват и др. Семья моногамная, но допускалась полигиния до 25 жён.

Остров Пентекост (Pentecost) всемирно известен ритуалом Nagol (N'gol) - знаменитыми прыжками с лианами, который существует на острове многие века.

Согласно легенде, история прыжков с лианами началась с примитивного бытового насилия. Давным-давно одна женщина убежала от мужа Tamale (Тамале), который имел обыкновение её поколачивать. Спасаясь от обозлённого супруга, она забралась на самое высокое дерево и затаилась. В конце концов, муж отыскал её и потребовал, чтобы она спустилась на землю. Женщина отказалась, и тогда мужчина полез за ней. Ему оставалось всего лишь протянуть руку и схватить её, однако храбрая островитянка прыгнула вниз с огромной высоты. Муж в ярости бросился за ней – и разбился насмерть. А женщина благополучно приземлилась — она заранее привязала к лодыжкам гибкие лианы, которые остановили её падение у самой земли.

С той поры-мужчины, желая показать, что они не уступают женщинам в отваге, стали тоже прыгать с высоты. Так возникли прыжки Nagol. Это одна из самых опасных и древних традиций местных жителей. Каждый год перед сбором урожая молодые охотники-островитяне совершают головокружительные прыжки с 30-метровой башни, полагаясь только на крепость привязанных к ногам лиан. Цель прыжка — коснуться земли, но так, чтобы прыжок не стал фатальным (Источник). 

К ритуалам инициации эти прыжки не относятся, потому что, во-первых, прыгают не мальчики "переломного" возраста, а мужики, и, во-вторых, фестиваль нагхол растягивается с апреля до мая или даже до июня, чтобы побольше собрать денег с туристов. Прыгают теперь только по субботам, начиная с 5 апреля, причём больше 50-ти туристов за раз посмотреть на прыжки не пускают. Увы, но деньги и духовность — понятия несовместимые, взаимоисключающие. Может быть в стародавние времена, когда ещё не было туристов на острове, эти прыжки являлись частью инициатических испытаний, но теперь они превратились в цирковой аттракцион.

О патриархальных "обертонах" инициации мальчиков.

Н. А. Бутинов пишет об инициации у папуасов:

"Чтобы стать членом семьи, достаточно родиться один раз. Чтобы стать членом рода, надо родиться дважды [1]. Носителем семейного начала является женщина, а родового — мужчина [2]. Поэтому переход из семьи в род мыслится как отчуждение подростка от женщин и приобщение его к миру мужчин. Задача обрядов инициации на о-ве Вогео, согласно Я. Хогбину, — сделать из мальчика мужчину.

Обряды инициации мальчиков начинаются иногда в раннем детстве. В племени гахуку-гама мальчиков в возрасте 5—6 лет отбирают от матерей и заставляют часто мыться в ручье, чтобы они смыли «женскую грязь» со своей кожи; этот обряд мыслится как ритуальный отрыв мальчика от матери. В возрасте от 10 до 15 лет подростки живут в мужском доме и избегают контактов с женщинами. В возрасте от 15 до 19 лет они полностью изолированы от женщин и не могут есть пищу, приготовленную ими. На о-ве Вогео мальчиков в раннем детстве отнимают от матерей и заставляют спать в мужском доме; они, конечно, часто убегают оттуда к своим матерям, но мужчины их за это наказывают. Смысл последующих обрядов состоит в том, чтобы удалить «женскую кровь» из организма подростка: ему надрезают пенис. В дальнейшем юноша сам периодически надрезает себе пенис и таким образом удаляет из себя «женскую кровь».

По представлениям людей племени гуру румба (Новая Гвинея), «вредное» воздействие женщин на ребёнка начинается ещё до появления его на свет: в утробе матери в ребёнка попадает «женская кровь». Потом он живёт в женской хижине, и на его коже скапливается «женская грязь»; ест пищу, которую готовят для него и дают ему женщины, и в его желудке скапливаются остатки «женской пищи». Обряды инициации в данном племени имеют целью удаление «грязи» с кожи, «женской крови» и остатков «женской пищи» из организма. Сначала удаляют «грязь»: подросток входит в ручей, моется, усиленно трёт тело листьями. Потом удаляют «женскую кровь», вызывая кровотечение из носа. Наконец, удаляют остатки «женской пищи»: вводят через горло в желудок гибкий ствол сахарного тростника и вызывают рвоту. После этого подросток около года избегает общения с женщинами: не берёт от них пищи, не ест плодов, выращенных женщинами. Много месяцев подряд он каждое утро искусственно вызывает рвоту, часто купается, трёт тело листьями, вызывает кровотечение из носа, питается только бананами, сахарным тростником — их выращивают мужчины. До самой старости он не ест ящериц, змей, лягушек, ибо существует поверье, что эти животные питаются менструальной кровью женщин".

Ну и кто после этого скажет, что патриархат — это естественное явление? Мальчики так и остались бы "маменькиными сыночками", если б мужики не насиловали их природу, если бы не взращивали из них некое подобие "янычар".

-------------------------------------------------------------------------------

[1] Я, конечно, не согласен с этим тезисом. Ребёнок по-любому является членом рода. У древних римлян отец поднимал младенца, которого клали перед ним на землю; это значило, что он признавал его своим законным ребёнком, то есть членом рода, без "второго рождения". "Второе рождение" - это из другой пьесы. Когда говорят о "втором рождении", имеется в виду рождение в духе, духовное рождение. Но в СССР (статья Н. А. Бутинова была издана в 1980-м году) говорить об этом было нельзя, поэтому и писали про "второе рождение в роде", хотя это нонсенс.

[2] Определение рода из Википедии: "Род — одна из форм социальной организации. Представляет собой группу людей, возводящих своё происхождение к общему предку — основателю рода или родоначальнику — по одной (материнской либо отцовской) линии". Ещё одно опредедение: "Род — это тип этнической общности, представляющий собой группу кровных родственников, которые ведут своё происхождение по материнской или отцовской линии, носят общее родовое имя и имеют общие потребности и интересы" (Источник). Так что, Н. А. Бутинов здесь тоже неправ. Он путает род и общину. "ОБЩИ́НА (коммуна), самоуправляющийся производственный и социально-бытовой коллектив надсемейного уровня, основанный на совместном (коллективном) владении (и/или распоряжении) средствами произ-ва, коллективистских принципах солидарности и взаимопомощи. Представляет собой базовый социальный институт и первичную форму экономич. и социальной организации непосредств. производителей в доиндустриальных обществах" .

Папуасские "иваны, не помнящие родства".

Н. А. Бутинов пишет: " Когда этнограф входит в папуасскую или меланезийскую деревню, он обнаруживает в ней несколько вемунов и соответственно несколько разных родов. Генеалогия каждого рода очень короткая. Она напоминает усечённую пирамиду: на самом верху два-три деда, которые были «братьями»; был общий прадед или нет — этого никто не знает, а главное, никто этим не интересуется. Таким образом, род, не имея одного общего предка, обладает несколькими разными предками, между собой «братьями». На деле же, как справедливо отмечает Я. Поувер, это — объединение нескольких, генеалогически не связанных нуклеусов, в каждом из которых есть дед, его сыновья и дети его сыновей и которые объединены «фиктивной связью братства». Но бывает и так, что даже дедов не помнят, и тогда нуклеус состоит из отца и его сыновей".

В связи с этим мне подумалось, что, может быть, верхнепалеолитические "венеры" создавалась с тою целью, чтобы сохранялась родовая память? Я вот, например, свою прабабку по отцу, Меланию, помню очень смутно, собственно, помню лишь её похороны, но даже не знаю, где её могила. А прабабку по матери даже никогда не видел и не знаю, как её звали. В этом смысле мы, русские, мало чем отличаемся от папуасов. Но, я думаю, память о предках сохранялась бы, если бы имелась какая-нибудь семейная реликвия, небольшая вещица, которая передавалась бы из поколения в поколение. "Венера", сделанная из кости или камня, как раз подходит для этой цели. Она не гниёт и не ржавеет, и может храниться на протяжении многих веков. И если какой-нибудь узурпатор возомнит себя "отцом-основателем", ему можно ткнуть в нос статуэткой истинной матери-основательницы рода. Не потому ли многие статуэтки догу культуры дзёмон находят разбитыми? Можно представить себе, как японские самураи разбивали их, устанавливая своё патриархальное господство. 

 

О связи экзогамии с патрилокальностью.

Н. А. Бутинов говорит, что "браки внутри вемуна караются смертью". Это и понятно, ведь вемун может состоять из одной семьи или из нескольких близкородствннных семей. Секс между братьями и сёстрами, между родителями и детьми - это такой же "беспредел", как и людоедство. Когда "нет бога" и "всё позволено", тогда пиши: "всё пропало".

То есть, экзогамные браки имеют смысл лишь в том случае, когда семья и род совпадают. Но, как мы знаем, род может быть "расширенным", как у тех же папуасов: в вемун принимаются "инородцы". Тут тоже всё понятно: если позволить "инородцу" делать в нашем роду, что он захочет, это будет уже не наш род.

"Суть экзогамии в том, что между мужем и женой нет близкого родства — они чужие друг для друга. Экзогамия воздвигает между мужем и женой родовой и родственный барьер. При экзогамном браке муж — член одного рода, жена — другого".

Но это лишь в идеальном случае. На деле же, по свидетельству Н. А. Бутинова, "можно привести немало примеров, когда вступают в брак родичи, иногда — родня, но браки внутри вемуна абсолютно исключены". И он объясняет причину такой щепетильности папуасов.

"Женщина, переселившаяся в вемун мужа, не внушает жителям мужского дома никаких опасений. Она в этом вемуне чужая для всех, в том числе и для своего мужа. Орудия труда, оружие и прочие вещи мужа, хранящиеся в семейной хижине, — не её вещи; в случае смерти мужа эти вещи поделят между собой члены его рода, а ей не достанется ничего. Семейная хижина тоже ей не принадлежит; после смерти мужа женщина должна покинуть её и вернуться в тот вемун, откуда пришла".

Вот оно, в чём дело! Оказывается, место проживания — патрилокальность или матрилокальность — имеет решающее значение! Где патрилокальность, там и патриархат! Соответственно, где практикуются матрилокальные браки, там не может быть патриархата.

Так, теперь разберём всё по порядку. Если мы имеем два соседних экзогамных рода с матрилокальным проживанием, то экзогамные браки лишь укрепляют эти роды. Все женщины остаются внутри своего рода плюс к ним добавляются мужчины соседнего рода. Мужчины здесь понимаются лишь как "доноры" спермы; "ядро" рода составляют не они (впрочем, их дочери войдут в это "ядро"). При патрилокальном браке "ядро" сразу же "размывается" и "размазывается", так как мужчины разных поколений могут брать жён из разных родов. На месте материнских родов образуется аморфное племя, а зетем ещё более аморфный, разноплеменной народ. И заканчивается вся эта грустная история поколениями "иванов, не помнящих родства". А всё из-за того, что охотникам из "мужского дома" жалко было потерять копьё своего умершего товарища...

О противоречиях между семьёй и патриархальной общиной.

Н. А. Бутинов в статье "Общинно-родовой строй мотыжных земледельцев (по материалам Новой Гвинеи и северо-западной Меланезии)" говорит о внутривемунных противоречиях.

"В вемуне рядом с большим мужским домом размещается несколько небольших хижин. Эти хижины именуют иногда женскими, иногда — семейными; семейное начало олицетворяет женщина (муж большую часть времени проводит в мужском доме)". 

То есть, на женщинах держатся семьи, которые фактически образуют и формируют родовое начало, а мужчины делают своего рода "надстройку", общину, прообраз государства. И интересы женской "семьи" неизбежно вступают в конфликт с интересами мужского "государства".

"Одна из характерных черт вемунного быта — обособленность мужчин от женщин. Эта обособленность, пишет Я. Хогбин о жителях о-ва Вогео, постоянно подчёркивается в повседневной жизни. По местным верованиям, для мужчин вредно общество женщин, а для женщин — общество мужчин. Мужчины как бы составляют в вемуне правящую партию, женщины — оппозицию. Женщины упрекают мужчин в лености, имея в виду их нежелание сделать что-либо для семьи. Мужчины в свою очередь находят недостатки в женщинах. «Мужчины, — пишет Хогбин, — часто критикуют женщин за их попытки подорвать мужскую солидарность». Мужчины, например, говорят: братья до женитьбы охотно помогают друг другу и никогда не ссорятся, а после брака каждый неохотно помогает другому, и они часто ссорятся. 

Суть частых конфликтов в вемуне состоит в том, что кто-то из мужчин уклонился от совместного труда на благо вемуна в целом и предпочёл потрудиться в это время в своей семье: на семейном огороде или в семейной хижине. В племени орокаива, по словам Ф. Уильямса, папуас часто оказывается перед дилеммой: либо община, либо семья, и если противоречие между общиной и семьёй перерастает в конфликт, семья может уйти из общины. Такой исход конфликта для вемуна нежелателен, поэтому родичи стремятся удержать семью. «Споры стараются уладить, — сообщает Ф. Каберри о племени абелям, — чтобы не допустить выделения семей из общины и тем самым ослабления последней». Вемун не может существовать без тесно сплочённой когорты мужчин, обеспечивающих совместный труд, и без семей, обеспечивающих, в частности, пополнение молодёжью этой мужской когорты (после обрядов инициации)".

"Кормление" как основной элемент патрилинейной идеологии папуасов.

В продолжение записи "Патриархат у папуасов".

Из статьи Н. А. Бутинова "Общинно-родовой строй мотыжных земледельцев (по материалам Новой Гвинеи и северо-западной Меланезии)":

"Во многих папуасских языках (а также австралийских) слово «мать» ассоциируется с женской грудью и может быть истолковано как «женщина, кормящая грудью». Кормит ребёнка грудью обычно та женщина, которая его родила, и здесь можно говорить о кровном родстве, хотя оно и выражено через кормление. Совсем иначе обстоит дело с понятием «отец». Для папуасов кума, бена-бена и других отец — это необязательно родитель. Меланезийцы о-ва Манус, когда речь идёт об отцовстве, «не придают физиологии большого значения». Папуасы энга отводят главную роль отцу не в зачатии ребенка (это не имеет для них решающего значения), а в том, что он даёт ребёнку душу и устанавливает с помощью обрядов её связь с духами родовых предков.

Но главное в понятии отец — то, что он снабжает ребёнка пищей, кормит его. Отец — это кормилец. Папуас племени арапеш, призывая сына к послушанию, не скажет ему, что он его породил. Он скажет: «Я добывал пищу, которая сделала твоё тело». Сын ещё находится в утробе матери, а отец уже «кормит» его, потому что кормит жену и она перерабатывает и передаёт эту пищу ребёнку. На о-ве Гуденаф имеется специальное выражение — ауа веле, что означает «давать ребёнку пищу через мать». М. Юнг пишет о жителях этого острова, что ауа веле, т. е. «кормление» отцом ребёнка, находящегося в утробе матери, «основной элемент их патрилинейной идеологии».

Интересная идеология... Стало быть, выходит, что беременная женщина у папуасов лишается рук и ног, и сама себя прокормить никак не может. Без мужчины-"кормильца" и его "кормления" она не выживет. Но это же не так! Уже набило оскомину постоянное повторение того, что русские крестьянки рожали детей в поле, то есть они работали во время беременности до наступления родов, а не сидели сиднем дома в ожидании мужского "кормления". Очевидно, примерно так же обстояли дела и у папуасов, но они намеренно превратили женщину в безрукую и безногую "матку", чтобы на этом фоне было заметно мужское участие в рождении ребёнка. Если родитель кормит беременную жену и разводится с ней после родов, то он — отец, а мать не имеет на ребёнка никаких прав. И всё это для того, чтобы «братство по еде», общинное родство, вытеснило родство по крови, то есть по матери. Женщинам-папуаскам практически невозможно выбраться из этого ментального хитросплетения, придуманного мужчинами. 

Патриархат у папуасов.

Из статьи Н. А. Бутинова "Общинно-родовой строй мотыжных земледельцев (по материалам Новой Гвинеи и северо-западной Меланезии)" следует, что "на Новой Гвинее и в Северо-Западной Меланезии до прихода европейцев общинно-родовой строй переживал стадию расцвета".

Автор описывает подсечно-огневое земледелие и говорит, что "в целом подтверждается то, что писал о папуасах и меланезийцах Н. Н. Миклухо-Маклай: «Мужчина берёт на себя главные и более трудные работы (постройку хижин, тяжёлую работу на плантациях, рыбную ловлю, охоту и т. д.). На женщине лежат уход за детьми, лёгкие работы на плантациях: им приходится смотреть за ростом посеянных и посаженных растений, полоть, собирать плоды и овощи. Дома — носить воду, собирать сухие ветви для костра, очищать плоды перед приготовлением пищи и т. д. Кормление свиней и собак лежит на них же».

Мужской и женский труд отличаются один от другого, однако, не только по своим функциям, но и по своему характеру. Мужчины обычно работают группами, а женщины в одиночку. Эту закономерность отмечают все исследователи, ведшие полевую работу. Обобщая их наблюдения, Я. Хогбин и К. Веджвуд сообщают о «постоянной группе в деревне, состоящей из работоспособных мужчин». Э. Шлезиер пишет о труде женщин: «Только в исключительных случаях, например при приготовлении саго, женщины работают сообща».

К этому можно добавить, что, хотя мужчины обычно трудятся группами, ряд операций они тоже выполняют в одиночку: в частности, труд на огородах поделён так, что часть операций выполняет группа мужчин, а часть — семья, состоящая из мужа, жены и детей. Расчистка участка в лесу от деревьев, возведение забора для защиты огорода от кабанов, первичное вскапывание земли — дело группы мужчин. С теми орудиями труда, какими располагали папуасы и меланезийцы (а кое-где эти орудия и сейчас применяются), такие трудовые операции, по мнению Я. Хогбина, требуют объединения усилий 10—12 мужчин. Столько же примерно мужчин участвует в ловле рыбы.

Группа мужчин не всегда одинакова по размерам и составу: кто-то может из-за болезни не участвовать в труде, кто-то может прийти из другой деревни и поработать день-два в порядке взаимной помощи. Но часть рабочей группы остаётся постоянной, неизменной. Это — «нуклеус», константа, «фиксированная единица совместного труда», — так называют её Э. Чоунинг и У. Гуденаф.

Таким образом, отчётливо выделяется одна «константа» — группа мужчин. Вторая постоянная величина, или «константа», — это семья, состоящая из мужа, жены (или двух, иногда трёх жён) и детей. После того как участок расчищен от леса, поваленные деревья сожжены, забор возведён, земля вскопана, его делят на семейные огороды. И каждая семья самостоятельно сажает на своём огороде таро, ямс, сладкий картофель, следит за созреванием, производит прополку и затем ежедневно собирает урожай. Перечисленные трудовые операции не требуют объединения усилий группы людей. Выполнение их падает в основном на долю женщин. Но глава семьи тоже работает на своём семейном участке.

О гомосексуальных обертонах патриархата.

В книге "Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии" (Сост. и отв. ред. В. В. Бочаров. Т.1. Власть в антропологическом дискурсе.— СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006) на стр. 307 опубликована беседа с Морисом Годелье, антропологом и специалистом по обществам Океании. 

«Sciences humaines»: Как, по-Вашему, согласуется символическое и отношения реальной власти, к примеру, у баруйа, которых Вы изучали в Новой Гвинее?

Годелье: В действительности я провёл много лет у баруйа Папуа Новой Гвинеи Я смог наблюдать у них обряды, через которые они посвящают мальчиков в тайны происхождения космоса и человечества. В течение более десяти лет мальчики будут жить в мужском мире и будут готовиться к осуществлению господства мужчин над женщинами, а также представлять и защищать их общество. В девять лет мальчик должен покинуть свою мать и поселиться в доме мужчин — после того, как ему проткнули нос. Затем, в секрете от мужского дома, молодые люди в возрасте 15-20 лет, ещё не женатые, будут регулярно давать пить свою семенную жидкость мальчикам, которых только что резко отделили от женского мира. Эта практика означает, что мужчины стараются как бы «заново породить» мальчиков, но на этот раз без посредства женского тела. Их как бы «сверх-маскулинизируют», давая им в качестве пищи мужскую субстанцию, девственную по отношению к любому женскому загрязнению.

Комин П.В. Группа мужчин и подростков. Папуасы Новой Гвинеи. Индонезия, провинция Западный Ириан. 1962-1963 гг.

Ну, нечто подобное мне уже встречалось в контексте древнегреческой передастии. Эллинская педерастия произрастала из презрения к женщине, которую греки считали низшим существом, находящимся на полпути между человеком (то есть мужчиной) и животным или рабом, каковой тоже рассматривался как скот. И, как мы видим, папуасы конгениальны грекам в контексте "женского загрязнения". 

Патриархальная модель возможна, но не обязательна.

"В 1995 г. Дж. М. Фейнман предложил замечательную модель, описывающую наблюдаемые в археологии различия при переходе от сравнительно простых охотничье-собирательских обществ к обществам со значительной культурной сложностью (cultural complexity). Он предложил типологически различать две модели, два способа решения возникающих при увеличении сложности социальных структур проблем: сетевой (network path) и корпоративный (corporate path). Свидетельствами применения первой, сетевой, являются очевидные различия между домохозяйствами (в размерах жилищ, богатстве инвентаря и импортируемых редких материалов и изделий из них и т. п.), наличие специализированных видов ремесла, свидетельства дистанционной торговли (часто редкими и, следовательно, престижными предметами и материалами) и личной сетевой власти отдельных индивидов или групп связанных между собой индивидов. В случае применения обществами корпоративной стратегии все эти отличия смазаны или отсутствуют, зато очевидны минимальные экономические различия между домохозяйствами, отсутствие «демонстрации» богатства, свидетельства интеграции социальных сегментов, важности родственной аффилиации, акцент на коллективные ритуалы, возможное наличие общих храмовых сооружений" (А. А. Казанков). 

Козе понятно, что сетевая модель характерна для патриархальных обществ, а корпоративная — для матриархальных. Последнюю модель мы наблюдаем повсюду в Старой Европе. 

Об этом же говорит и Казанков: "Ясно, что классический ранний неолит Леванта даёт яркий пример действия корпоративной стратегии на пути к «неравенству», что и было отмечено Брайэном Бердом (Byrd 2000: 91–92). Этнографические параллели, которые приводят археологи реконструируемому ими поведению неолитических обитателей Леванта, весьма красноречивы. Например, Иан Кейт в статье, посвящённой ритуальным практикам периода PPNB и их возможной связи с воспроизведением и упрочением эгалитарного этоса, все свои этнографические параллели черпает из австронезийских культур Юго-Восточной Азии (Crocker 1977; Hertz 1970; Kan 1989; Kuit 1996; Lopatin 1960; Metcalf and Huntington 1991; Weiner 1976). Но именно в этих культурах в наиболее полной форме представлено поклонение Хозяйке Мира (фигуре типа Мулуа Сатене), олицетворяемой Великой Змеёй. У ряда австронезийских народов Юго-Восточной Азии (а также у жителей Окинавских островов в южной Японии) до сих пор жрицами, осуществляющими культы плодородия и являющимися хранительницами связанных с этими культами священных (устных) текстов, являются женщины".

Эволюция патриархальных структур.

Интересная страна — Меланезия в Океании. "Ядром" Меланезии является Папуасия.

В отличие от, условно говоря, "матриархальной" Полинезии, Меланезия в основном патриархальна. Везде в Меланезии преобладает отцовский род; род с материнским счётом родства и происхождения встречается нечасто и, как правило, в более развитых в социально-экономическом отношении обществах.

У папуасов в общинах всегда доминирует группа мужчин, принадлежащих к одному роду. Как правило, эта группа живёт в особом «мужском» доме, она выступает носителем власти и социального контроля, а также выполняет все общественно значимые религиозно-магические обряды. Женщинам доступ в это сообщество категорически закрыт.

Где-то я читал, что мужики в «мужском» доме с утра до вечера планируют организацию военных походов на соседние общины и, в общем, занимаются всякой "хуитенью". Спрашивается, кто же тогда кормит их? По всей видимости, этих великовозрастных детин, играющих в "солдатики", обеспечивают всем необходимым их матери, сёстры и жёны. Пока муж "протирает штаны" в «мужском» доме, жена выкармливает свиней. При этом, если жена трудолюбивая, хозяйственная, то за 8 - 10 выращенных ею свиней муж может прикупить себе ещё одну жену.

Очевидно, мужские "междусобойчики" имеют тенденцию постепенного превращения в тайные союзы, такие как  Дук-дук и Ингиет — на островах архипелага Бисмарка, Сукве и Тамате — на о-вах Банкс, Маки и Сукве — на Новых Гебридах. Тайные мужские союзы зафиксированы в таких обществах, где институт вождей ещё не оформился и не играл решающей роли в общественном управлении.

Члены тайного общества Дук-Дук в ритуальных масках

А вот на о-вах Фиджи к началу ХIХ в. сложилось королевство Мбау, обладавшее сословно-кастовой структурой и централизованным управлением с «королём» во главе. Там, скорее всего, члены тайного союза превратились в "силовиков" - армию и полицию, поддерживающих "вертикаль власти", чтоб она не упала.

Таким образом, на примере Меланезии хорошо заметна эволюция патриархальных структур — от "междусобойчика" в «мужском» доме, к тайному союзу и государству.