"Рыбный" матриархат на берегах Ладожского озера.

В. И. Равдоникас в статье "Неолитические поселения Западного Приладожья в свете этнографии некоторых народов Северо-Восточной Азии" рассказывает про культуру ямочно-гребенчатой керамики. Финский исследователь Ю. Айлио, который много занимался изучением памятников этой культуры, определяет зону распространения ямочно-гребенчатой керамики в следующих словах: „От Ботнического и Рижского залива до Оби и в известной мере до Енисея, от Ледовитого океана и до Оки“. Другой финский археолог, Арне Европеус, установил соотношение высоты залегания ямочно-гребенчатой керамики над уровнем водоёма в период его регрессии и времени существования неолитических поселений Финляндии.

 Карта неолитических поселений в районах Рейселе н Каукола (по Айлио).

"Эта почти до математической точности поразительная закономерность, заставлявшая неолитического человека располагать свои поселения непременно в непосредственной близости к водоёмам, так сказать, следуя за водой по мере опускания её уровня в период регрессии <...> выявляет нам существеннейшую сторону хозяйства неолитического человека, неоспоримо показывая, что богатые рыбой водоёмы давали ему основную массу необходимых средств существования. Именно поэтому неолитический человек в данных естественно-географических условиях был крепко привязан к воде, и древние поселения западного Приладожья с ямочно-гребенчатой керамикой демонстрирует нам эту закономерность с исключительной яркостью", - говорит В. И. Равдоникас.

"Подойдём теперь ближе к фактам, характеризующим хозяйственную деятельность обитателей наших прибрежных поселений неолитического времени. Точный подсчёт числа индивидуумов животных, птиц и рыб по костным остаткам, найденным в известной неолитической стоянке с ямочно-гребенчатой керамикой на юго-восточном берегу Ладожского озера, изученной Иностранцевым, дал такие результаты: 69,8% водной фауны (включая птиц) и 30,2%» наземной фауны. „В этом выражена подлинная суть дела“, — замечает по этому поводу немецкий исследователь О. Гандерт".

"Все данные говорят за то, что обитатели наших прибрежных поселений были рыболовами по преимуществу. И без сомнения, наибольшее значение в хозяйстве имели коллективные способы рыбной ловли. „Одного взгляда на географическое положение стоянок достаточно, — пишет С. Пэльси, — чтобы понять, что рыбная ловля с помощью заколов находилась во всеобщем употреблении“. Население всего посёлка в целом загораживало речки и узкие проливы заколами, ставило плетёные из прутьев верши и в сезоны хода рыбы налавливало значительное её количество, поступавшее в сушёном виде в запасы на недобычливое время. Остатки такого древнего закола были открыты в непосредственном соседстве с неолитическим поселением в торфянике в районе Кирколетта. Они представляли сооружение из вбитых в дно существовавшего здесь ранее протока стволов деревьев с особым спиральной формы приспособлением для ловли".

Интересно, очень интересно! Как тут не вспомнить про лабиринты Соловецких островов? 

Может быть, эти каменные лабиринты и не были напрямую связаны с рыбной ловлей (хотя такие версии выдвигались), но в них имплицитно заложена идея уловления. Если человеческие души отождествить с рыбами, тогда кто же — "ловец" человеков? Здесь на ум приходит миф об Аиде и Персефоне.

"Если заколы наибольшую роль для ловли играли в сезоны хода рыбы, то сети несомненно были постоянным орудием коллективного лова. <...> Сырым материалом для изготовления сетей и верёвок служило грубое волокно липовой коры или крапивы".

Кто занимался плетением сетей из крапивы, - мужчины или женщины? В. И. Равдоникас пишет: "Женщины, кроме ведения домашнего хозяйства и собирательства, лепили горшки, плели корзинки, сети и верёвки из собранного и обработанного ими же материала, заготовляли впрок, т. е. консервировали (сушка, вяление, копчение) продукцию рыболовного и охотничьего промыслов, так же как и продукцию собирательства. Надо думать, что женщины участвовали и в рыбной ловле".

"Ближайшие аналогии, объясняющие особенности рыболовческого хозяйства неолитических племён западного побережья Ладожскго озера дают нам современные рыболовческие народы северо-восточной Азии. Остановимся на одном из наиболее ярких примеров — на рыболовческом хозяйстве гиляков в их недавнем прошлом, описанном Л. Шренком.

„Изо всех амурских инородцев,— пишет Шренк, — гиляки самые определённые ихтиофаги. Жизнь их немыслима без рыбы. Это conditio sine qua non их существования — и не только их самих, но и единственного домашнего животного их — собаки, которая доставляет им одежду, служит для передвижения и, наконец, употребляется в пищу. Нет рыбы в их стране, которую бы они при случае не ели. Но на первом плане здесь, конечно, та, которая, периодически появляясь большими массами у их берегов, даёт гилякам возможность делать из неё обильные запасы на зиму. Таковы разные виды лососевой рыбы, проникающей в реки из моря, и между ними главные — кета и горбуша. Когда рыба эта в августе начинает подниматься вверх по Амуру с его притоками, жизнь гиляков оживляется. У них начинается кипучая деятельность: все приступают к заготовлению зимних запасов. Мужчины в лодках и сетях массами тащат рыбу на берег; женщины сдирают с неё кожу и потрошат её. Обнажённое таким образом мясо в виде двух пластов отделяют от хребта, нанизывают на верёвку и вешают в сушильнях, рядом с летними юртами. Таким образом получается юкола, которая служит пищей людям и отчасти собакам.

Приводим следующую картину коллективной ловли лососевой рыбы у гиляков, набросанную очевидцем — Шренком: „Благодаря прохождению по Амуру и его притокам лососевой рыбы огромными массами, особенно кеты и горбуши, гиляки без особого труда могут ловить её в большом количестве. В менее значительных притоках, каковы Лич, Камр и др., рыба сама собой причаливает к берегам. На мелких местах её там ловят просто руками, а в более глубоких вытаскивают из воды крючьями или саками и бросают в лодку. Нагруженные добычей, лодка за лодкой причаливают к берегу. Там тоже кипит работа. В ней участвуют и женщины с детьми. Они разрезывают рыбу, потрошат, сдирают с неё кожу и рядами развешивают на сушильнях. Мужчины неустанно доставляют новый материал для их работы".

Ю. Айлио делает следующий вывод из своего краткого обзора неолитических памятников Финляндии: "Население Финляндии в эпоху каменного века имело общественную организацию определённой формы. Уже весьма большое количество орудий труда по сравнению с количеством собственно оружия указывает на всеобщее мирное состояние и на организованную общественность. О разрозненных примитивных ордах не может быть речи. Необходимо принять, что существовала развитая семейная организация, каковы бы ни были её основы, и семьи были объединены в небольшие или более крупные племена или роды (Sippen)“.

Если Ю. Айлио не решается сказать, каковы были основы этой семейно-родовой организации, то мы (В. И. Равдоникас и я), со своей стороны, можем сделать ещё шаг вперёд и добавить, что родовое общество неолитической Финляндии имело матриархальную семейно-родовую структуру. Черты патриархального рода здесь отсутствуют. Мы не наблюдаем в описанных нами памятниках ни имущественного расслоения, ни характерного для патриархата культа предков по мужской линии, ни обострения отношений между племенами на почве борьбы за накопленное имущество, ни, наконец, признаков патриархального рабства. „Мирное существование“, о котором говорит Айлио, типично как раз для эпохи матриархата.

"Общество [носителей культуры ямочно-гребенчатой керамики] находилось на этапе матриархата", - совершенно справедливо полагает nboa). - "Этот матриархат не представлял собой господство женщин, поскольку в те очень древние времена [государственной] власти не существовало. По сути, он означал до некоторой степени равное положение женщин и мужчин в обществе, особенно если сравнивать с будущим патриархатом. Тот первобытный матриархат характеризовался матрилинейностью наследования имущества, проживанием пары в общине жены или раздельным проживанием супругов. Позже матриархат сохранился у некоторых этносов как часть традиции" (Источник). 

См. также: "Они жили за 5 тыс. лет до основания Москвы".

P. S. А не явился ли т. наз. "сарматский матриархат" поздней "отрыжкой" этой древней традиции? На раннесарматскую культуру оказали воздействие племена, продвинувшеся на Южный Урал из лесостепного Зауралья (Иткульская культура), предки которых (носители Гамаюнской, IX–VII вв. до н. э., и Алтымской культур, XII–VIII вв. до н. э.) проживали на берегах рек и озёр и основу хозяйства которых составляло высокоэффективное рыболовство с применением сетей. 

Спираль и лабиринт.

Мотив спирали связан с идеей бесконечного движения,  изменения-перерождения временных форм, и поэтому он связан с Dea Regeneratrix.

  

Leonora Carrington

В копилку интересных сведений о Крите.

Крито-минойские погребальные сооружения — толосы — распространены на юге острова, в основном в долине Мессара, к востоку от Феста. Это круглые каменные сооружения с купольными перекрытиями, с ведущими к ним коридорами-дромосами.

Реконструкция и план толоса Апесораки в долине Мессара. о. Крит 

Не правда ли, что толос выглядит как мини-лабиринт с живущим в нём Минотавром?

"Как считают, в одном из внутренних помещений этих двух склепов отправлялась церемония протесис — выставление тела покойного для оплакивания. Протесис представлял собой трансформированный ритуал «растерзания», в котором роль «терзательниц»-жриц играли женщины-родственницы, чуждые умершему по крови. Обряд расцарапывания щёк и груди, самоистязания трактовался в народе как проявление скорби, но имел скрытый возрожденческий смысл. При критских толосах были специальные площадки для отправления поминальных обрядов", - говорит Л. И. Акимова.

Очень интересно. Про площадки возле портальных плит северо-кавказских дольменов я уже писал и высказывал предположение, что на них производились какие-то обряды. Теперь смысл этих обрядов немного прояснился.

Также теперь понятно, почему у статуэток, именуемых "богини со змеями", обнажённые груди. Скорее всего, жрицы обнажали свои груди лишь на время проведения ритуала «растерзания», а в остальное время они ходили в обычных одеждах.

Вотивные модели крито-минойского женского платья.

Древнейшее изображение лабиринта?

Обычно бык, изображённый на этой верхнепалеолитической фреске из пещеры Ласко, трактуется как раненый зверь с выпущенными кишками.

Однако сегодня я увидел другого бычка среди петроглифов нагорья Тассили в Северной Африке.

North African hartebeest with double spiral by David Coulson

Тут я ещё вспомнил о том, что Карл Кереньи в своей монографии "Исследования лабиринта" приводил изображения внутренностей жертвенных животных, по которым, вероятно, производилось гадание.

Интересно, что кишки изображены в форме спирали. «Они повёрнуты влево и затем разветвляются» - переводит надпись ассириолог, опубликовавший первое исследование этого сюжета. Он добавляет: «Это должно означать, что внутренности образуют сначала закрученную влево спираль, которая потом заканчивается, и отдельные кишки напрямую стремятся к выходу из кишечника. Рисунок подтверждает это объяснение».

Из вавилонского «архива внутренностей» II.

Карл Кереньи связывает кишки во чреве животного с подземным миром во "чреве" Матери Земли. Так, может быть, и в эпоху верхнего палеолита подземный мир, облечённый в спиральную форму, уподоблялся внутренностям? Может быть, на фреске из пещеры Ласко мы видим древнейший прообраз лабиринта? Тем более, что пещера и образ птицы связаны по смыслу - так же, как лабиринт и журавли.

Кристенсен писал о том, что лабиринт «со своими поворотами и тупиками, из которых никто не в состоянии найти выход», может быть лишь отражением царства мёртвых. Ну, да, это так. Однако, тем не менее, выход из лабиринта есть. Недаром же там изображена птица-душа рядом с умирающим человеком. Выход не в горизонтально-телесной, а в вертикально-духовной плоскости.

"Нить Ариадны". Реконструкция первоначального смысла.

Стоит вспомнить, что лабиринт — это не только запутанные ходы дворца в Кноссосе, но первоначально — сакральный магический танец. Карл Кереньи говорит, что "шведские крестьяне в Финляндии называют Юнгфрудан наряду с библейскими именами ещё и «Танцем девушки». Это имя, похоже, берёт своё начало ещё в период существования соответствующих практик. Есть сведения о том, что на Аландских островах и в финских шхерах каменные лабиринты использовались для организации игр, в ходе которых в центре садилась девушка, а юноши бегали по проходам между камнями, пока не добирались до неё".

"Английские лабиринты - не каменные, а земляные - обычно располагаются поблизости от какого-либо священного места, церкви или капеллы - и, таким образом, рядом с кладбищем. Последнее обстоятельство обычно оставляют без внимания, считая, что лабиринты использовались для покаянных шествий. На деле эти сооружения постоянно привлекали детей, устраивавших здесь свои игры; у игроков при этом возникало ощущение тесноты и одновременно наслаждения - скорее язычески-мирское, чем покаянно-христианское. Большинство лабиринтов, находившихся на территории средневековых французских соборов, пришлось уничтожить, поскольку дети использовали их как игровые площадки, соревнуясь в том, кто из них первым доберётся до центра. Это - нечто вроде спонтанного оживления древней практики в «эпоху смерти»".

"Гомер рассказывает о танцевальной площадке («χόρος»), которую Дедал построил (ήσκησεν) в Кноссе для Ариадны. Такие же танцы юноши и девушки танцевали на другой знаменитой площадке, которую Гефест изобразил на щите Ахилла: ухватив друг друга за запястье, «легко, словно сидящий гончар, пробующий новый круг», вереница танцующих совершала, таким образом, круговое движение, подобное движению гончарного круга. Но эта вереница была длинной, потому что вскоре оказывалось так, что они «танцевали одной вереницей напротив другой, друг против друга». Это неизбежно происходило, если рисунком танца была меандровая спираль или круглый лабиринт: находившиеся в голове вереницы двигались навстречу тем, кто шёл за ними. Какой бы из двух названных выше вариантов ни был правильным, рисунком танца всё равно являлся лабиринт, и это предположение многократно подтверждается античными источниками.

Найденные в Делосе надписи упоминают верёвки и факелы, которые использовались во время танца на празднике в честь Афродиты. Верёвка и свет факелов напоминают и о празднествах в честь Персефоны. Per manus reste data virgines sonum vocis pulsu pedum modulantes incesserunt «...поющие девушки, взявшись за верёвку, пошли, отбивая такт ногами» - так Ливий описывает «танец Прозерпины» в Риме.

Эти два обстоятельства тесно связаны между собой, так как шедшего во главе вереницы называли γερανουλός,  «журавлём». Остальных «журавлей» вёл за собой их «вожак». Использование верёвки имеет как раз в таком танце большой смысл, ведь речь идёт о подражании сложному рисунку лабиринта; танцоры держат в руках нить Ариадны. В мифе она сначала была размотана, а потом вновь смотана; точно так же в танце геранос она вела танцоров сначала «внутрь», а затем «наружу». В центре спирали танцор поворачивал и возвращался тем же путём, которым шёл; однако теперь это путь не смерти, а рождения. Этот сюжет отлично подходит к мифологии самого острова Делос - места рождения Аполлона. Считается, что и описанный Ливием танец «происходит из Греции и посвящён Аполлону».

О рисунке делосского танца можно судить по тому, что его танцевали вокруг алтаря, построенного из левых рогов. Налево - это в сторону смерти. Танцующие, как и в танце маро, двигались к смерти, чтобы в конце концов выйти к истоку жизни. Присутствие верёвки и название танца - геранос, «журавлиный танец» - весьма примечательны и заслуживают того, чтобы поговорить  о них отдельно.

Использование верёвки, казалось бы, исчерпывающе объясняет сложность рисунка танца-лабиринта. Но ведь именно сложные фигуры в танце выполнить тем легче, чем больше свободы для движения есть у танцующих! Тем более что танец, связанный с птицами, должен содержать в себе отсылку к свободному полёту. Конечно, нам нелегко представить себя на месте «танцора-журавля». Однако, возможно, мы можем сделать кое-какие умозаключения, основываясь на ситуации, в которой ощущение лабиринта возникло у современного человека и было подробно описано. Речь идёт о лунатической ходьбе (automatisme ambulatoire), в процессе которой человек сохраняет ясность сознания, находится даже в состоянии гипермнезии, и всё же ходит, словно по лабиринту - сначала влево, потом, достигнув центра, вправо. Этот опыт неоднократно сопровождается феноменом левитации - человек чувствует, что поднимается над полом, словно его подхватывает мощный ветер. Он пытается удержаться, ухватиться за твёрдую поверхность; я беру это описание практически дословно из врачебного отчёта. При этом речь не идёт о безумце; пациентка прекрасно сознаёт, где она находится, и вообще пребывает в состоянии «двойного сознания». Она цепляется за садовую ограду, за падубы, чтобы не улететь и не утратить связь с этим миром. Возможно, верёвка служила делийским и италийским танцорам для той же цели? Было ли их ощущение полёта столь сильным, что они вынуждены держаться друг за друга и за посюстороннюю реальность?".

«Гигантские шаги» — деревенская карусель

 

Maypole Dancers

Символ бесконечности на лоне богини.

Карл Кереньи говорит о "доисторической богине из фракийских гробниц у Филиппополя, на треугольнике лона которой изображена двойная спираль (рис. 12) [1]. Это - символ бесконечного чередования рождения, смерти и нового возрождения".

Рис.12

 

Карл Кереньи, конечно, учёный маститый, но здесь он ляпнул чепуху. Не может быть доисторическая богиня из фракийской гробницы. Это очевидный нонсенс. Фракийцы появились на Балканах уже в историческую, письменную эпоху, в VII или VI веке до н. э. А богиня действительно доисторическая. Она принадлежит к гораздо более древней культуре Караново.

"Lady of Pazardžik" of the Karanovo VI culture (c. 4500 BC).

Чуринги и лабиринты.

У австралийских аборигенов существует легенда о предках людей «альчерингах» – полулюдях, полуживотных, носивших при себе «чуринга» – деревянные или чаще каменные плоские предметы. Впоследствии они переселились под землю, но оставили каждый свой след на земле в виде дерева, скалы и т. п.; и если женщина, проходя мимо такого места, почувствует, что беременна, считается, что в неё предок бросил чурингу, и его дух вошёл в неё. Отцом ребёнка будет тот или иной предок данной местности.

 

Тут возникает вопрос о наследовании. Я понимаю, что у аборигенов нет никакой собственности (ну или почти нет), но всё же. Кто наследует бумеранг? Если формальным отцом ребёнка является давным-давно умерший предок, то все разговоры о наследовании не имеют смысла.

— Какой такой бумеранг? Это Мишкин бумеранг, а твой папа - Гришка, который умер 300 лет назад. 

Значит, по идее, при таком раскладе возможно лишь наследование по материнской линии.

На чурингах аборигенов центральной Австралии, изученных Гезой Рохеймом, помимо других изображений всегда есть спирали. Последние, по словам аборигенов, обозначают те места, где живут духи прежде, чем они входят в тело женщины: пещеры, корни деревьев, клубни, вода. Иначе говоря - те места, через которые мёртвые возвращаются к жизни.

Карл Кереньи в своей монографии "Исследования лабиринта" (СПб., 2020) говорит, что "спирали встречаются там, где существует вера в возрождение духов предков". При этом он упоминает чуринги австралийских аборигенов, которые "раскручивают, позволяя тем самым обитающим в них душам перейти в новую жизнь".

Я думаю, что души предков живут не в самих священных дощечках, а в мифическом «времени сновидений». А через дощечки, или, точнее говоря, через спирали на дощечках, как через отверстия, они попадают в наш мир.

Во всяком случае, эти спирали напоминают нам древние каменные лабиринты. Вполне возможно, что лабиринты также являлись фокальными точками соприкосновения двух миров, или двух времён - времени профанного и времени сакрального.

Лабиринты в связи с ИСС.

Из книги Карла Кереньи «Исследования лабиринта»:

"Откровенно говоря, любое исследование лабиринта должно было бы начинаться с танца. Танец, рисунком которого является лабиринт, впервые упомянут и описан в Греции на страницах «Илиады». Гомер рассказывает о танцевальной площадке («χόρος»), которую Дедал построил (ἢσκησεν) в Кноссе для Ариадны. Такие же танцы юноши и девушки танцевали на другой знаменитой площадке, которую Гефест изобразил на щите Ахилла: ухватив друг друга за запястье, «легко, словно сидящий гончар, пробующий новый круг». Вереница танцующих совершала, таким образом, круговое движение, подобное движению гончарного круга. Но эта вереница была длинной, потому что вскоре оказывалось так, что они «танцевали одной вереницей напротив другой, друг против друга». Это неизбежно происходило, если рисунком танца была меандровая спираль или круглый лабиринт: находившиеся в голове вереницы двигались навстречу тем, кто шёл за ними. 

Ещё одним подтверждением нашего вывода является делосский танец в честь Афродиты (которая там отождествлялась с Ариадной). Церемония проходила ночью. Найденные в Делосе надписи упоминают верёвки и факелы, которые использовались во время танца на празднике в честь Афродиты. Верёвка и свет факелов напоминают и о празднествах в честь Персефоны. Per manus reste data virgines sonum vocis pulsu pedum modulantes incesserunt «...поющие девушки, взявшись за верёвку, пошли, отбивая такт ногами» — так Ливий описывает «танец Прозерпины» в Риме. И здесь нам становится очевидной связь с критской культурой и с образом Персефоны. Все три богини, с именами которых связаны танцы с верёвками (не считая делосской Афродиты) — Артемида, Бритомартида и Персефона, — имеют отношение либо к смерти, либо к рождению, либо и к тому, и к другому.

О рисунке делосского танца можно судить по тому, что его танцевали вокруг алтаря, построенного из левых рогов. Налево — это в сторону смерти. Танцующие, как и в танце маро, двигались к смерти, чтобы в конце концов выйти к истоку жизни. Присутствие верёвки и название танца — геранос, «журавлиный танец» — весьма примечательны и заслуживают того, чтобы поговорить о них отдельно. 

Лабиринт как временное святилище?

Дмитрий Панченко говорит, что "женщина в центре лабиринта изображается на фресках Швеции и Финляндии".

XV век

Любопытно, что прохождение лабиринта напоминает движение солнца по небу в течение дня. Как мы знаем, в немецком языке "солнце" - die Sonne - женского рода. Также интересно, что  в «Энеиде» лабиринт начертан у входа на тот свет (VI, 20–30). Поиски "солнечной девы" приводят ищущего на тот свет?

Как мы знаем, существует тесная связь между пещерами и культом Кибелы. Ассоциация между лабиринтами и пещерами надёжно засвидетельствована в традиции. Страбон в описании Арголиды замечает: «Непосредственно после Навплия идут пещеры с устроенными в них лабиринтами, которые называются Киклоповыми» (VIII, 6, 2).

Это выводит нас на представление лабиринта как святилища. Возможно, как временного святилища. Допустим, пришли на Соловецкие острова какие-то древние пилигримы и соорудили из камней некое символическое подобие их своего пещерного святилища. Для сравнения, скиния («обиталище; местопребывание [Бога]») была походным храмом иудеев, а потом они построили храм в Иерусалиме. В принципе, скиния и храм — это одно и то же. Кстати, некорые лабиринты на севере Франции обозначались как путь в Иерусалим, тогда как Иерусалим в средневековой географии и картографии занимал центр земли. Это и понятно: где отмечается "присутствие" (эпифания) божественных энергий, там и центр земли, где мало "присутствия" — там периферия, а где совсем нет "присутствия" — там ад. 

Лабиринт был танцплощадкой?

Очень интересную версию излагает Анатолий Иванов в своей монографии "Цивилизация Мадонны":

"Как известно, Тесею удалось победить ужасного Минотавра благодаря помощи Ариадны, влюбившейся в него, потому что Тесей перед отъездом на Крит принёс жертву Афродите.

Вошедшая в пословицу «нить Ариадны» помогла Тесею найти выход из Лабиринта, а юноши и девушки, обречённые в жертву чудовищу и спасённые Тесеем, устроили на радостях весёлый хоровод.

Тесей и его спутники на возвратном пути сплясали на священном острове Делосе танец «журавль»; Плутарх говорит, что фигуры этого танца были «подражанием обводам и проходам лабиринта» (Thes. 21).

Как выглядели эти хороводы, можно узнать из описания изображений на щите, выкованном Гефестом для Ахилла («Илиада», песнь 18):

«Там же Гефест знаменитый извил хоровод разновидный,
Оному равный, как древле в широкоустроенном Кноссе
Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.
Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками…
…Пляшут они, и ногами искусными то закружатся…
То разовьются и пляшут рядами, одни за другими…
два среди круга их головоходы,
Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине».

Умерший в январе 2000 года шведский исследователь Фритьоф Халльман обратил внимание на сходство описанного Гомером хоровода с танцами, которые до сих пор исполняет на праздниках весны молодёжь в Швеции и Финляндии и которые называются «девичьими танцами». Атрибутом этих танцев является связывающая танцоров лента, которая постоянно должна быть натянутой, для чего она то наматывается вокруг тела или вокруг руки, то разматывается.

Совершенно ясно, что речь идёт о весеннем празднике в честь богини любви — как отмечает тот же Халльман, Ариадна часто отождествлялась с самой Афродитой — а страшный Лабиринт был всего-навсего танцплощадкой для исполнения ритуальных хороводов. Такие же лабиринты для танцев диаметром от 15 до 25 метров строили и в Северной Европе, где они назывались «троянскими замками». Троя же, как мы помним, была городом Афродиты, и само имя этого города Ф. Халльман возводит к немецкому корню «dreh-» и валлийскому «troi», обозначающему «верчение», т. е. Троя, как и Лабиринт, это тоже танцплощадка".