О фокальных точках мира духов в мире людей.

"Вместилище духов — важнейший концепт шаманизма. Духи могут быть помещены во вместилище — как душа в теле или человек в жилище. Причём вместилищем может быть специальная фигурка, украшение, особый предмет, но также человек, зверь, дерево, птица, рыба или кустарник. Во время камлания шаман впускает духов в себя, превращаясь в их вместилище" (А. Дугин.  Индоевропейское наследие и следы Великой Матери. — М.: Академический проект, 2018. С. 435, со ссылкой на "Опыт исследования основ шаманства у тунгусов" С. М. Широкогорова).

Да это концепт не только шаманизма, но и христианства. "Истинная цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего", - говорил преп. Серафим Саровский (Источник). В этом смысле, святой представляет собой как бы "мешок" с благодатью Святого Духа. Апостол Павел говорил о себе: "... и уже не я живу, но живёт во мне Христос" (Гал. 2:20).

Я не очень понимаю, как "специальная фигурка", или идол, может быть вместилищем духа. Но, тем не менее, допускаю, что такое может быть.

Chalandriani figurine (Early Aegean), Cyclades, Greece, ca. 2300–2000 B.C.

Однако, вот вопрос: как извлечь джинна из лампы духа из такой "специальной фигурки"?

Австралийские аборигены знали ответ на этот вопрос. У них не только духи, но и дети появлялись из чуринги.

И ещё одна версия.

В статье "Венеры" как куклы вуду я высказал предположение о том, что "венеры" разбивались с целью навредить их хозяйкам и связал разбитые женские фигурки из Костёнок I с расколотыми кикладскими идолами с острова Керос в Эгейском море.

А вот ещё одна параллель. Кладбища сибирских аборигенов издавна поражали русских людей обилием сломанного погребального инвентаря. В Сибири намеренная порча могильных вещей встречается ещё в неолите, но приобретает особенно выраженный характер с энеолита (для Западной Сибири -- около III тыс. до н. э.) и затем живёт во все последующие времена, вплоть до этнографической современности. "Без сомнения, - объясняет этот обычай Ф. К. Карьялайнен, - настоящая причина в том, что имущество умершего, как и принесённые в дар животные, должны быть "умерщвлены", ибо их душа должна освободиться и получить тем самым способность следовать за умершим в потусторонний мир". Ту же самую мысль позже высказал Л. Я. Штернберг в отношении гиляков (нивхов), которые, по его словам, "ломают нарты, котлы, копья, бьют собак, чем освобождают их души для следования за покойником".

Ну, допустим, у собаки есть душа, и у миниатюрной "венеры" тоже есть душа, но какая может быть душа у копья? Или человек оставляет частички своей души на всём, к чему он прикасается? Получается, что человек, прямо как бог, "одухотворяет" собою все вещи? 

Ох, уж эти мне "венеры"! Чёрт голову сломит в попытках разгадать их тайны...   

"Венеры" как куклы вуду?

Т. Н. Дмитриева пишет о разбивании мергелевых (мергель - рыхлая смесь известняка и глины) женских статуэток на стоянке Костёнки I. "Если женские фигурки, сделанные из бивня, часто встречаются в ямках и в целом виде, то такие же статуэтки, выполненные из мергеля, зачастую очень тщательно и детально проработанные, встречаются как в культурном слое, так и в ямках, со следами разбивания целенаправленными ударами. Так, крупная мергелевая статуэтка из первого комплекса Костёнок I была найдена разбитой на четыре части <...> Целенаправленным ударом в лицо была разбита голова большой статуэтки с тщательно выполненным орнаментом, изображающим причёску или головной убор <...> Разбитыми были найдены и другие мергелевые женские статуэтки на Костёнках I <...> Намеренность фрагментации в большинстве случаев не вызывает сомнения, но цель её пока остаётся неизвестной".  

Костёнки I, фигурка из мергеля, грубо вырезанная. Обратите внимание на следы от ударов по животу.

При обнаружении эта статуэтка из известняка была разбита на четыре фрагмента.

Эти разбитые "венеры" из Костёнок напомнили мне о загадке расколотых кикладских идолов с острова Керос в Эгейском море. Может быть, между ними есть какая-то связь?

Следы от ударов по животу заставляют привлечь к истолкованию гипотезу о вредоносной магии. Что, если перед нами своеобразная "кукла вуду"? Тогда удары по животу можно понять как причинение вреда плоду во чреве беременной женщины. Ну, а целенаправленные удары в лицо, отбивание головы и "расчленение" статуэтки говорят сами за себя. 

Впрочем, это всего лишь гипотеза... Ещё одна версия...

Постижение палеолитических "венер" через призму традиций минангкабау.

Антрополог Пегги Ривз Сандей (Peggy Reeves Sanday) утверждает, что материнские символы, связанные с происхождением и центром, распространяются по всей социальной вселенной минангкабау. Бундо Кандуанг (Bundo Kanduang), мифическая королева-мать, находится в центре мира минангкабау, и этот титул, Бундо Кандуанг, также применяется к старшим женщинам минангкабау в их церемониальных ролях. В обществе минангкабау женщины контролируют права доступа к собственности предков, и все семьи ведут своё происхождение от прародительницы. Старшие женщины приравниваются к центральному столбу дома, который считается его истоком, пупом и ритуальным центром.

Если это так у минангкабау, то что мешает нам провести историческую проекцию от современного общества минангкабау к неолитическим общинам Старой Европы?

Неолит в Греции. Эволюция неолитических фигурок, с. 6500 − 3200 века до н. э.

С большой долей уверенности можно предполагать, что минангкабау сохранили древнюю традицию общежития, уходящую корнями в эпоху палеолита. При таком раскладе, верхнепалеолитические и неолитические "венеры" представляют собой репрезентации Бундо Кандуанг, со всеми вытекающими обстоятельствами. Или можно сказать несколько иначе: Бундо Кандуанг является "последней из могиканок" древних богинь-прародительниц. 

О чём свидетельствуют "венеры".

Как отметила историк культуры Риана Эйслер, когда богу-мужчине поклоняются как главному или единственному божеству, мужчины являются главными; а когда религии сосредоточены на богине, соответствующие общества, как правило, имеют женский социальный порядок. Религии, в которых самым могущественным или единственным божеством является мужчина, как правило, отражают социальный порядок, в котором происхождение патрилинейно (идёт через отца), а место жительства патрилокально (жена переходит жить в семью или клан своего мужа). И наоборот, религии, в которых самым могущественным или единственным божеством является женщина, как правило, отражают социальный порядок, в котором происхождение является матрилинейным (передаётся по материнской линии), а место жительства - матрилокальным (муж переходит жить в семью или клан своей жены).

Наверно, по отношению к до-государственным обществам это является аксиомой: ну, в самом деле, весьма трудно представить себе матрилокальный и матрилинейный род, который поклонялся бы единому мужскому божеству. Вот, к примеру, согласно Библии, Авраам искал жён для своих сыновей из своего же рода, почитавшего "бога Авраама, Исаака и Иакова". То есть, кровосмешение у древних иудеев рассматривалось как меньший грех по сравнению с "каждением иным богам в земле Египетской".

Кстати, о древнем Египте. Во времена Авраама Египет был государством, то есть народом под управлением касты мужчин-чиновников. По традиции, как бы по многовековой "инерции", там ещё существовали богини, и наследование власти передавалось по материнской линии, но фараоны легко преодолевали это наследие матриархата, вступая в браки с собственными дочками после смерти жён.

О "богинях плодородия".

Рафаэль Патай говорит, что "фигурки и европейского каменного века, и ближневосточной халафской культуры служили одной цели: гарантировать плодовитость". 

Неолитическая статуэтка (Неа-Никомедия, VII тыс. до н.э.)

Нет, не могу я понять эту всеобщую "помешанность" на плодородии. Кролики и так плодятся "как кролики", без всяких "богинь плодородия". И свиньи плодятся, и овцы, и коровы... Всё это вполне естественные процессы, которые зависят от времени года, от высоты солнца над горизонтом и от продолжительности дня, а вовсе не от терракотовых фигурок "богинь". Я думаю, что изготовители статуэтки из Неа-Никомедии были не настолько тупые, чтобы не понимать столь элементарных вещей.

И потом, я представляю себе такую картину. Вот, прилетел Рафаэль Патай в Неа-Никомедию на машине времени, и спрашивает у туземцев, зачем они сделали эту статуэтку. А они отвечают ему: "чтобы она давала нам больше мяса!" Это какая-то "религия брюха" получается... По-моему, нигде и никогда не было ничего подобного. 

Основная проблема всех разговоров о "богинях плодородия" заключается в отсутствии конкретики. Вот, Рафаэль Патай сказал несколько слов о "плодовитости", и сразу перескочил на другие темы. А мне хотилось бы спросить у него: "гарантировать какую плодовитость"? "гарантировать плодовитость для чего"? "гарантировать с помощью чего"?

Основная проблема заключается в том, что все эти фигурки вырваны из мифологического контекста. Мы ничего не знаем про миф, в котором они "фигурировали". Я поясню свою мысль сравнением с христианской мифологией. Всем нам знакомы слова из Евангелия "хлеб наш насущный даждь нам днесь". Если представить себе, что от всего Евангелия сохранилась бы лишь одна эта строка, то что подумали бы будущие поколения? Судя по этой строчке, христиане почитали хлеб и молили бога о "хлебе насущном". Очевидно, хлеб являлся высшей ценностью, так как христиане недоедали, голодали, и высшим благом для них было "умножение хлебов". Поэтому христианство было "культом плодородия" или "религией брюха". Мы-то знаем, что это не так, потому что христианство нам известно во всех своих аспектах, и "хлеб насущный" находится очень далеко от основных чаяний и надежд христиан. Так вот, мифология неолита, по большому счёту, нам неизвестна, и поэтому, я думаю, очень рискованно говорить о "богинях плодородия", "культе плодородия" и пр. Я думаю, что все эти представления о "плодородии" возникли в головах кабинетных учёных XIX века, и связаны они с представлениями о вечно голодном "дикаре". Но Маршалл Саллинз в "Экономике каменного века" разбил все эти досужие представления в пух и прах. 

Женские роды и палеолитические "венеры".

А. Т. Толеубаев говорит, что Умай, древнейшее женское божество тюркских и монгольских народов, можно отнести к категории добрых духов. "Дело в том, что, хотя в древнетюркских эпитафиях она упоминается как богиня, материалы многих тюркских народов свидетельствуют, что Умай — это персонаж, стоящий между чистым духом и божеством". 

"В казахском языке имя Умай сохранилось в виде «Май ана», т. е. «мать Май». Когда невеста бросала сало или наливала масло в очаг при первом визите в юрту свёкра, женщины приговаривали: «От-ана, Май ана, жарылка», т. е. «Мать-огонь, мать Май, благослови». При трудных родах роженица «кормила» огонь маслом и приговарила: «Мать-огонь, мать Май, благослови, извини проступки мои, развяжи узлы моих родов».

Вообще связь домашнего очага с божеством женского рода широко прослеживается у тюркоязычных народов Сибири. Например, у эвенков, долган (домашний очаг) ассоциировался с образом женщины и называли его «матушкой». Алтайцы говорили о нём «от-энэ» (мать-огонь)".

А я, от себя, добавлю связь Деметры с огнём. Помните, как Деметра "обжигала" и "закаляла" мальчика Демофонта в огне? Но ведь практически тем же самым занималась и Баба Яга русских народных сказок! Деметра — богиня, однозначно. А можно ли Бабу Ягу назвать богиней? Я уж не говорю о том, что "перепеканием" детей в печи занимались самые обыкновенные русские бабы.

Далее автор книги "Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов, А. Т. Толеубаев, пишет про албасты. "Казахи, как и все среднеазиатские народы, представляют албасты в образе женщины с большими, длинными грудями, лохматыми косами. Албасты в особенности страшна для рожениц. Во время родов она нападает на роженицу, наваливается на неё и давит огромными длинными грудями. С этим и связывают потерю сознания женщиной во время родов. В казахском языке есть изречение «кара басу» (букв. «оставаться под давлением кара»). Когда женщины умирают при трудных родах, говорят «задавила кара»".

О птицах в мезолитических погребениях Сев. Европы.

К. Маннермаа, А.В. Пантелеев и М.В. Саблин в совместной статье "ПТИЦЫ В МЕЗОЛИТИЧЕСКИХ И НЕОЛИТИЧЕСКИХ ПОГРЕБЕНИЯХ СЕВЕРНОЙ ЕВРОПЫ. Что говорят эти находки о людях и среде их обитания?" анализируют кости птиц из позднемезолитического (7300–7700 лет назад) погребения на Южном Оленьем острове (Онежское озеро).

Сначала они вспоминают про знаменитую и часто цитируемую археологическую находку — могильник позднего мезолита Vedbǽk Bǿgebakken в Дании, в котором захоронены молодая женщину и новорожденный ребёнок, уложенный на крыле лебедя-кликуна.

Лебедь-кликун, - говорят авторы, - занимает особое место в древнейшей истории Онежского озера, что подчёркивается наличием неолитических наскальных рисунков лебедя в этом регионе; большая часть изображений посвящена именно ему и другим водоплавающим птицам в различных композициях. На важность лебедей и журавлей указывают также данные с древних поселений Финляндии; лебедей напоминают большинство изображений птиц на неолитической керамике из Финляндии и Западной России. Малочисленность остатков этого вида в остеологических коллекциях с памятников мезолита, неолита и раннего железа данного региона может быть объяснена неким запретом-табу на добычу лебедя, сохранявшимся на протяжении практически всего голоцена.

Однако в остеологических материалах из захоронений Южного Оленьего острова доминируют кости хищных птиц. Это нетипично для других подобных кладбищ каменного века Северной Европы. Наиболее обычным видом в погребальных материалах оказалась скопа. Скопа питается исключительно озёрной рыбой.

После медитации над образом этой скопы в моём сознании возникли две культурологические параллели. Во-первых, скопа напоминает грифа-стервятника, изображения которого были обнаружены в Чатал-Хююке. Там грифы переносят души умерших людей в Царство Небесное.

Хищный самец и травоядная самка.

Энн Соломон считает, что центральная метафора в фольклоре бушменов — это противопоставление хищнической натуры самца и растительноядности самки. Соответственно, мужчины приравниваются к хищным животным, а женщины — к травоядным. Даже взаимоотношениям между хищником и жертвой в мире животных придаётся сексуальная окраска. Сам процесс поедания мяса уподобляется у аборигенов племени !кунг  половому акту. А предшествующее ему ухаживание видится как взаимодействие между активным хищником и пассивным фитофагом.

Е. Н. Панов приводит забавный пример гендерного символизма у этноса арапеши — аборигенов Новой Гвинеи. У них ямс, который служит основой материального благополучия народа, выступает также в качестве сакрального объекта в его мифологии и верованиях. Клубни этого растения подразделяются на мужские (вытянутые, длиной более метра) и женские (округлые).

Пример гендерного символизма у этноса арапеши. Корнеплоды ямса: слева — декорированные «мужские», справа — связка «женских».

Эта классификация поразительным образом сходна с принятой у бушменов сан Южной Африки: круглое и толстое — «женское», тонкое и стройное — «мужское». 

«Женское» у бушменов представляется как круглое - толстое - низкое - широкое - тупое - слабое, а «мужское» как тонкое - стройное - высокое - узкое - острое - сильное. В воображении рисуется какое-нибудь маленькое травоядное животное, поражённое копьём. Копьё — это «мужской» инструмент, и, в общем, копьё является продолжением фаллоса; недаром все маньяки мужского пола, ибо только у них имеется инструмент для совершения сексуальных преступлений.

Но отсюда вытекает логическое умозаключение о том, что охотник, убивающий дичь, является "нечистым" человеком. Интересно было бы рассмотреть т. наз. "неолитическую революцию" под этим углом зрения. Не был ли переход к земледелию стимулирован желанием уйти от скотобойни и кровищи?

Да, и ещё одна бесплотная мысль просится к воплощению и оформлению. Мне на ум пришли палеолитические "венеры", когда я подключил своё воображение. И в самом деле, "круглое - толстое - низкое - широкое - тупое - слабое" подходит для описания большинства "венер". 

Ещё раз про округлые формы "венер".

Некоторое время назад, говоря про округлые формы "венер" верхнего палеолита, я пытался представить эти формы как художественное выражение идеи добра и блага. Я исходил из того, что в русском языке слова "хорошо/хороший" и "добро/добрый" являются синонимами, а в словах "хороший" и "хоровод" имеется общая лексема "хоро-". В Древней Греции «xо́poc» понималось как «группа танцоров и певцов», «хоровод», то есть движение по солнцу, по кругу. Соответственно, можно думать, что круглое испокон веков представлялось как хорошее, доброе, а некруглое, ущербное - как плохое и дурное. 

Ричард Б. Онианс выражает, по сути, те же представления греков архаического периода.

"Греки считали юность временем изобильного «сока» (ср. Aesch. Ag. 76 сл.); мягкие и нежные тела юношей «содержат много влаги» (Diog. Apoll. А 19 (45) Diels),  но с годами влага высыхает, и убавляются силы. Старость означает потерю плоти  и жидкости, высыхание. «Ненавистная старость сморщила и высушила», — сокрушается Софрон, и далее: «сморщенная кожа вместо человека».

Молодость...

 

... и старость. На фото Гарсиэла Гонзалес

Баубо (2).

(в продолжение записи "Баубо")

Возможно, Баубо имеет много общего с доисторическими "венерами".

Терракотовая статуэтка женщины-вульвы, известная как Баубо, 4-й век н. э.

Традиция изображать женское божество в виде обнажённой женщины с подчёркнутыми признаками пола восходит к эпохе верхнего палеолита.

Неолитическая статуэтка "Богиня рыжих волос", терракота, старчевская культура. ок. 6300 - 5500 гг. до н.э.

Правда, у Баубо отсутствуют детопитающие сосцы, что перечёркивает идею "богинь плодородия". Но я не фанат этой идеи.

Фигурки Ашеры или фигурки терафимов?

С. Петров говорит, что на территории Иудейского царства найдены сотни глиняных фигурок божеств, которые датируются кон. VIII — нач. VI в. до н. э.

"Фигурки из обожжённой глины высотой 10–20 см изображают женщину с выполненным в виде конуса телом, которая чаще всего поддерживает руками свои утрированные груди. Имеются два типа таких фигурок, встречающиеся примерно с одинаковой частотой. У одного типа голова отливалась отдельно в специальной форме, а потом крепилась к телу при помощи штыря, у другого голова лепилась вместе с телом, после чего глаза и нос грубо обозначались при помощи щипка пальцами, что придавало изображениям второго типа «птичий» облик. После обжига фигурки белились, а потом раскрашивались яркими цветами (чёрным, красным, жёлтым, коричневым). Судя по всему, они массово производились в гончарных мастерских.

К настоящему времени обнаружено более тысячи подобных фигурок, и их количество постоянно растёт. Более 95 % всех находок происходят с территории Иудейского царства, из чего можно заключить, что они представляли собой характерно иудейский религиозный феномен. Женские фигурки были распространены во всех областях Иудеи кон. VIII — нач. VI в. до н. э. Примерно половина из них найдена в Иерусалиме, в т. ч. в непосредственной близости от Храмовой горы и в Городе Давида, откуда происходят лучшие образцы подобных изделий. Анализ найденных в Иерусалиме фигурок показал, что они были сделаны из местной иерусалимской глины.

Женские фигурки находят, в основном, в частных домах и могилах, в т. ч. 11 из них были обнаружены на территории дворца иудейских царей в Рамат-Рахели. Примерно половина находок приходится на частные дома, обычно по одной на дом. В Тель-Бейт-Мирсиме они были найдены почти в половине раскопанных частных домов. Судя по археологическим данным, такие фигурки женского божества в кон. VIII — нач. VI в. до н. э. имелись если не в каждом иудейском доме, то во всяком случае в большинстве из них".

Женские статуэтки неолита: предки, духи или богини?

Е. В. Антонова говорит: "Абсолютное преобладание женских статуэток и их нахождение в погребениях в основном с женщинами позволяет предполагать, что они по преимуществу были элементами женской, домашней обрядности, что лишний раз опровергает предположение о том, что они изображали богинь".

Весьма странное умозаключение. А если кроме "домашней" никакой иной обрядности вовсе не было в эпоху неолита? В Чатал-Хююке археологи выделяют условные "святилища", но они, по сути, являются такими же жилыми помещениями, как и все прочие, только там, судя по всему, проживали набожные семьи, так как сохранилось сравнительно много артефактов религиозной обрядности.

Далее Е. В. Антонова "проталкивает" свой тезис о том, что фигуративное искусство палеолита-неолита эволюционировало от изображений умерших родственников в начале до изображений духов и богов в конце. "Статуэтки энеолита изображали семейно-родовых покровителей, в образах которых значительное место принадлежало предкам".

Чтобы обосновать своё мнение, она говорит о тесной связи между представлением о теле конкретного человека и статуэткой. При этом она приводит сравнение смерти с разбиванием на куски статуэтки. Ну да, на островах Эгейского моря такая практика имела место быть. Там находят множество разбитых "озябших богинь" в погребениях (см.: Кикладские "озябшие" богини). 

"Сказанное выше о связи умерших и статуэток ранних земледельцев заставляет прийти к выводу: статуэтки изображали реальных женщин (реже — мужчин), отправителей обрядов, но когда-то живших, ставших духами". 

Хм, то есть это всё-таки духи, а не портреты некогда живших женщин. Уж больно они безликие, лишённые индивидуальности. Но тогда совершенно непонятно, зачем разбивали статуэтки этих "духов" при погребении умерших. Духи же не умирают!

Если взглянуть шире на данную проблему, то можно вспомнить, что археологи частенько находили верхнепалеолитические "венеры" рядом с очагами, то есть в "женской" половине жилища. То есть они, так или иначе, были связаны с женской обрядностью. Но далее у нас нет ни малейших "зацепок" для того, чтобы однозначно считать их "матриархами" или родоначальницами, хотя такие толкования имеют место быть. "Венера" как "дух" умершей бабушки или прабабушки выглядит более привлекательно, но, опять же, у нас нет никаких представлений о том, что первобытные женщины делали с этим "духом". Боги или духи не существуют без ритуала, как не существуют яйца без курицы. Если сравнить первобытных "венер" с христианскими иконами Богородицы, то за иконой Богородицы у нас имеется целая история, которая может потрясти душу,

Р. ван дер Вейден. Снятие с креста. Фрагмент. Ок. 1435 г

а за "венерами" ничего такого нет. Вполне возможно, что оно имелось раньше, но кануло в Лету и не дошло до нашего времени. До нас и от греко-римского наследия дошли лишь "рожки да ножки", а всё остальное исчезло в пожарах древних библиотек, - чего уж тут говорить о доисторических временах?!

Гюльчатай, открой личико!

"Венера" из Костёнок под Воронежем.

 А это знаменитая "венера" из австрийской деревни Виллендорф.

Почему у них такие необычные головы?

З. А. Абрамова в своей монографии "Древнейший образ человека: Каталог по материалам палеолитического искусства Европы" (СПб.: Петербургское Востоковедение, 2017) приводит много других подобных голов. Я ограничусь лишь четырьмя примерами.

Стоянка Хотылёво 2, Брянская область. Кат. 116, 4. Головка статуэтки из бивня мамонта высотой 1,9 см, диаметром 1,7 см. Найдена в раскопе 4 в углисто-зольной яме. Головка повреждена и обломана на уровне шеи в древности. Поверхность покрыта параллельными нарезками.

Стоянка Авдеево, Курская область. Кат. 117, 13. Фрагмент головы крупной статуэтки высотой 3,8 см и диаметром 3,5 см, изготовленной из мергеля. Найден в 1988 г. Голова отбита вдоль основания шеи, отсутствует и лицевая часть. Шапочка (?) или причёска (?) показаны на голове концентрическими горизонтальными полосами, оканчивающимися на верхушке головы спиралью. Полосы украшены глубокими поперечными прямыми зарубками, создающими ряд неправильных четырёхугольников. В результате общий вид орнамента может быть определён как сеть или checkwork.

Стоянка Гагарино, Липецкая область. Кат. 119, 1. Женская статуэтка высотой 5,8 см и наибольшей шириной в бёдрах 3,3 см, вырезанная из бивня мамонта. Найдена в 1927 г. у стены жилища. Вся поверхность головы покрыта концентрическими рядами углублений: три нижних ряда имеют более крупные размеры и треугольную форму, верхние ряды нанесены в виде точек путём накалывания.

Ещё одна "венера" со стоянки в Костёнках под Воронежем. Кат. 120, 3. Женская статуэтка высотой 11,4 см из бивня мамонта. Найдена в 1936 г. Вся поверхность головы — от ободка до затылка — сплошь покрыта рядами мелких зубчатых насечек, изображающих или волосы, или плотно облегающую голову меховую шапочку.

Да, прямо по Леопольду Захер-Мазоху: голая "венера" в меховой шапочке. Или по русской поговорке: без штанов, а в шляпе. 

Нет, "меховая шапочка" меня решительно не устраивает. Шапочка не надевается на голову, как презерватив на член, по самые яйца. Если шапочку натянуть на голову по самую шею, то как же смотреть, дышать, кушать и пить? 

Волосы не подходят из тех же соображений, - на лице волосы не растут.

Тут что-то иное... Вспоминаются слова из песни группы Стаса Намина: "Что-то есть, что-то есть в тебе такое, а какое - не пойму"...

Брянская "венера".

Пожалуй, самая привлекательная, если не сказать сексапильная, "венера" из всех тех, что мне довелось видеть.

Женская статуэтка из бивня мамонта высотой 15 см. Найдена в 1935 г. на стоянке Елисеевичи Брянской обл., на правом берегу р. Судость, правого притока р. Десна, датировка от 14 080 ± 70 (ГИН-4135) до 14 590 ± 140 (ГИН-4186) л. н.

 

Палеолитические венеры — "хозяйки зверей"?

"Воспользовавшись методом «английского профессора», можно утверждать, что большая грудь — неотъемлемая часть личности Бабы-Яги :)

Другая особенность облика яги — это её резко подчеркнутая женская физиологичность. Признаки пола преувеличены: она рисуется женщиной с огромными грудями: «Титки через грядку» (Онч. 178. Грядка — шест для полотенец и пр.); «Яга Ягишна, Овдотья Кузьминишна, нос в потолок, титьки через порог, сопли через грядку, языком сажу загребает» (См.150). Или: «На печи, на девятом кирпичи лежит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит». 

Итак, яга снабжена всеми признаками материнства. Но вместе с тем она не знает брачной жизни. Она всегда старуха, причём старуха безмужняя. Яга — мать не людей, она — мать и хозяйка зверей, притом зверей лесных. Яга представляет стадию, когда плодородие мыслилось через женщину без участия мужчин. Гипертрофия материнских органов не соответствует никаким супружеским функциям. Может быть именно потому она всегда старуха. Являясь олицетворением пола, она не живёт жизнью пола. Она уже только мать, но не супруга ни в настоящем, ни в прошлом. Правда, в сказке она нигде не названа матерью зверей. Зато она имеет над ними неограниченную власть. Вот как в северной сказке она скликает зверей: «Где вы есь, серые волки, все бежите и катитесь во едно место и во единой круг, выбирайте промежу собой, которой больше, которой едреньше за Иваном-царевичем бежать» (Онч. 3).  Или: «Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом — и вдруг, откуда только взялись, — набежали всякие звери, налетели всякие птицы» (Аф. 212).

Но, спросим себя, где же здесь материнство? Мы должны здесь признать следы чрезвычайно древних общественных отношений. Мать есть вместе с тем властительница. С падением матриархата женщина лишается власти, остаётся только материнство как одна из общественных функций. Но с женщиной — матерью-властительницей — в мифе дело происходит иначе: она теряет материнство, сохраняет только атрибуты материнства и сохраняет власть над животными, так как вся жизнь охотника зависит от животного, она сохраняет власть и над жизнью и смертью человека.

Что она властвует именно над животными, притом над лесными животными, стоит в связи с зависимостью человека этой стадии от лесных, охотничьих животных, которым он приписывает свою собственную родовую организацию. Другими словами, яга представляет собой явление, известное в этнографии под названием хозяина" (Источник - Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Хозяйка леса).

Палеолитическая «венера» с Зарайской стоянки.

"Палеолитическая Венера из Подмосковья, это Зарайск.
Возраст статуэтки — 22—23 тыс. лет назад.
Из бивня мамонта она. Сохран печальный. Но для её возраста.
Вот такими вот были у нас изначально представления о святом.
И ничего не изменилось по сути. Любого поцана спросите: что самое святое? Мать, - он вам скажет" (Дмитрий Журавлёв. Источник).

Переходная форма.

Статуэтка женщины, которая датируется примерно 5800-5300 гг. до н.э. Выставлена в Музее греческой культуры Бенаки в Афинах.

Источник картинки

Любопытное сочетание фигуры верхнепалеолитических "венер" и "рептилоидных" глаз статуэток, которые были сделаны около 5 тысяч лет до нашей эры в убейдский период древней Месопотамии.

Папуасские "иваны, не помнящие родства".

Н. А. Бутинов пишет: " Когда этнограф входит в папуасскую или меланезийскую деревню, он обнаруживает в ней несколько вемунов и соответственно несколько разных родов. Генеалогия каждого рода очень короткая. Она напоминает усечённую пирамиду: на самом верху два-три деда, которые были «братьями»; был общий прадед или нет — этого никто не знает, а главное, никто этим не интересуется. Таким образом, род, не имея одного общего предка, обладает несколькими разными предками, между собой «братьями». На деле же, как справедливо отмечает Я. Поувер, это — объединение нескольких, генеалогически не связанных нуклеусов, в каждом из которых есть дед, его сыновья и дети его сыновей и которые объединены «фиктивной связью братства». Но бывает и так, что даже дедов не помнят, и тогда нуклеус состоит из отца и его сыновей".

В связи с этим мне подумалось, что, может быть, верхнепалеолитические "венеры" создавалась с тою целью, чтобы сохранялась родовая память? Я вот, например, свою прабабку по отцу, Меланию, помню очень смутно, собственно, помню лишь её похороны, но даже не знаю, где её могила. А прабабку по матери даже никогда не видел и не знаю, как её звали. В этом смысле мы, русские, мало чем отличаемся от папуасов. Но, я думаю, память о предках сохранялась бы, если бы имелась какая-нибудь семейная реликвия, небольшая вещица, которая передавалась бы из поколения в поколение. "Венера", сделанная из кости или камня, как раз подходит для этой цели. Она не гниёт и не ржавеет, и может храниться на протяжении многих веков. И если какой-нибудь узурпатор возомнит себя "отцом-основателем", ему можно ткнуть в нос статуэткой истинной матери-основательницы рода. Не потому ли многие статуэтки догу культуры дзёмон находят разбитыми? Можно представить себе, как японские самураи разбивали их, устанавливая своё патриархальное господство. 

 

Матрилинейность у приматов и палеолитические "венеры".

С. Н. Попов в статье "Матрилинейность у приматов и палеолитические изображения женщины" пишет:

"Существование матрилинейности в человеческом обществе общепризнанно. Неожиданным стало открытие матрилиний у других современных приматов рядом исследователей, наблюдавших сообщества обезьян, как в естественных условиях, так и в неволе (свободноживущих и вольерных).

Матрилинейность у приматов является наиболее распространённым типом родственных связей. Основное проявление здесь, конечно, связь матери со своими детёнышами; но это общее место для многих видов животных, и если бы всё ограничивалось этим, ни о какой матрилинейности обезьян, подобной человеческой, говорить бы не приходилось. Хотя уже и здесь обнаруживаются важные особенности: «Относительная длительность периода лактации (около года), защита детёныша и после того, как он переходит в подростковую группу, длительное сохранение связи матери с её дочерьми и внуками, перенос материнского отношения на чужих детёнышей, подростков, а зачастую и на взрослых особей оказываются важнейшими цементирующими факторами в сообществе павианов, особенно гамадрилов» [1]. Но родственные связи у приматов, особенно узконосых, идут дальше.

Так, даже у видов приматов с патрифокальными группами, т. е. в которых не самцы, а самки покидают родную группу, достигнув репродуктивного возраста (шимпанзе, гориллы, павианы), взрослые дети сохраняют особые родственные связи с матерью. Дж. Лавик-Гудолл, наблюдавшая обыкновенных шимпанзе в естественных условиях, отмечает: «Как правило, и в десять-одиннадцать лет сыновья (по сути дела уже совсем взрослые) продолжают с большим уважением относиться к своим старым матерям. Если предложить сыну банан в присутствии матери, то он никогда не возьмёт его, а, отойдя в сторону, предоставит эту возможность матери»[2]. Сыновья также защищают свою мать, в то время как отцов своих они не знают, также как и отцы не знают своих детей и не принимают непосредственного участия в их жизни [Там же].

Наиболее явно матрилинейность обнаруживается у видов с матрифокальными группами, в которых самки остаются всю жизнь. Зелёные мартышки, например, узнают не только своих матрилинейных родственников, но и дифференцируют неродственные особи на подгруппы по родственному критерию: они с большей вероятностью направляют агрессию на особь, если до этого они ссорились с её близкими родственниками. У японских макак потомство, особенно женское, сохраняет тесные связи с матерью и во взрослом состоянии. У макаков резусов общение в группе, по наблюдениям С. Вессея, преимущественно осуществляется между особями, родственными по матери. Они держатся рядом, сидят, прижавшись, вычёсывают и ласкают друг друга, играют между собой, спят вместе (63% спальных групп составляли родственники). В случае голода число родственных контактов ещё более возрастает [3]. Бабушки опекают внуков и даже прикармливают их грудью, если сами кормят детёныша [1]. Б. Трэфорд наблюдал у макаков резусов альтруизм внуков и правнуков по отношению к 25-летней одряхлевшей бабушке (прабабушке). Если, при переходах, эта старая самка отставала, то её дожидался и сопровождал внук или правнук (учёный считает, что таким образом высокоранговые потомки укрепляли свой ранг, полученный от прародительницы по наследству) [4]. Связь матрилинейности и ранга особи в группе установлена у разных видов (мартышек, макак, павианов, шимпанзе), при которой ранг, как правило, наследуется по материнской линии: дочери получают ранг близкий к матери, обычно чуть ниже, но младшая из сестёр – более высокий. Самцы при высокоранговых матерях также без труда занимают высокое положение; даже при переходе в другую группу, в результате воспитания, и там завоёвывают высокий ранг. В одной из групп макаков резусов самец-вожак доминировал по отношению к своей матери, но она, в свою очередь, доминировала над двумя другими высокоранговыми самцами. У макаков резусов разросшиеся группы, кроме того, делятся по инициативе самок, дочерние группы основываются на матрилинейно-ранговом принципе. И последнее, в матрилиниях половые контакты крайне редки, случающиеся спаривания сыновей с матерями являются просто первыми опытами, обычно не влекущими зачатия. В сезоны размножения упомянутые спальные группы макаков резусов включали в свой состав не менее одной неродственной особи [5].