Метафизика масок.

Небольшой пассаж из книги А. Дугина "Логос Африки. Люди чёрного солнца" (М., 2018. С. 197): 

"Наиболее очевидная и универсальная функция маски у любого народа — это замещение. Как мы видим у народа ибибио, где маски носят члены тайных союзов, маска призвана подчеркнуть, что она есть дух, предок, а тот, кто эту маску носит, кто под ней скрывается, превращается в носителя этого потустороннего начала, в его проводника. По сути, надеть ритуальную маску и выполнять в ней определённые действия (как правило, строго регламентированные традицией) представляет собой акт сакральной одержимости, духовселения. В тех случаях, когда обряды одержимости проходят без масок, мы можем наблюдать как меняется лицо одержимого — оно обретает характер либо безумца, либо трупа, либо потустороннего существа. В этом опыте сам человек — его лицо как метонимический орган целого — становится маской".

У нас имеются неопровержимые свидетельства того, что маски использовались в ритуалах неолитической Старой Европы. 

Голова статуэтки «Видовданка» культуры Винча, найденная на объекте Бело-Брдо, неподалёку от Белграда, ок. 5500 - 4500 г. до н. э.; в профиль можно видеть, что на  лице маска.

Стало быть, с большой долей уверенности можно говорить о том, что одержимость духами составляла саму суть древних матриархальных культов.

Генезис государства у мбунду в Анголе.

Ранее я говорил о том, что племена банту, до того как они обзавелись КРС, были матриархальны. Поэтому они представляют для меня особый интерес. Дж. Миллер в своей монографии "Короли и сородичи. Ранние государства мбунду в Анголе" (Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», М., 1984) описывает социальное устройство этнической общности мбунду, принадлежащий группе банту. 

"Для понимания характера политического развития общества мбунду не требуется обстоятельного этнографического исследования, тем более что для него нет достаточных материалов. Но вполне возможно и даже необходимо хотя бы вкратце обрисовать социальную структуру мбунду, чтобы показать характерное для многих матрилинейных обществ противоречие между принципом счёта родства и наследования по женской линии и удержанием основных форм власти в руках мужчин, а также отметить важное значение «пересечных институтов» [1], которые, объединяли мбунду, несмотря на социальные границы между доминирующими матрилинейными генеалогическими группами.

К XVI в. мбунду были земледельцами и со времени перехода к земледелию в неизвестном нам туманном прошлом жили в компактных деревенских поселениях. Деревня являлась местом обитания линиджа как структурной единицы [2], так как средоточием каждого поселения считалась группа взрослых мужчин, принадлежавших к одной и той же генеалогической группе, или нгунду (мн.ч. жингунду). Поскольку мбунду были матрилинейными, в полноценной сложившейся деревне ядро взрослых мужчин обычно состояло из старшей группы, представленной родными братьями [3], и среднего поколения, состоящего из их племянников, т. е. детей их сестёр. Вместе с племянниками жили их жёны — женщины из других линиджей. Младшее поколение составляли дети от этих браков; все они принадлежали к нгунду своих матерей и поэтому в ядро линиджа деревни не входили. Вдовые или разведённые сёстры мужчин старшего поколения часто возвращались и селились со своими братьями. Такая система помогала укреплению линиджного единства деревни, так как самые старые члены линиджа вновь селились в одном месте. Младшие члены линиджа, молодые замужние женщины и их дети были разбросаны по соседним деревням и жили с родичами своих мужей и отцов. Поскольку они редко играли в жизии линиджа важную роль и прямо в наследовании не участвовали, их отсутствие не мешало сосредоточению ядра линиджа в деревне и прочной солидарности линиджной группы.

Каждая линиджная деревня мбунду владела своей землёй (иши) [4], в пределах которой члены нгунду совместно контролировали права на обработку земли, на ловлю рыбы в реках, на пользование пастбищами и лесами для охоты и собирательства. Так как земледельческие культуры истощали плодородие почвы и поля надо было менять, каждые несколько лет земледельцы расчищали новые участки в пределах земель своего линиджа по системе переложного земледелия. Линидж мог пригласить чужаков жить с ними и вместе пользоваться природными ресурсами, но такие люди всегда оставались чужаками и не могли передавать свои личные права наследникам. Линидж организовывал и руководил коллективной охотой с палом, которая устраивалась в конце каждого сухого сезона. Таким образом, наибольшие социальные единицы, так же как и локальные единицы, в общих чертах совпадали с генеалогическими группами мбунду. Совокупность нгунду оставалась стабильной на протяжении длительного времени, и каждый нгунду был связан со своей, точно определённой иши.

Однако каждый отдельно взятый мбунду передвигался с места на место согласно порядку, принятому в матрилинейных обществах, когда замужние женщины данного линиджа проводили весь период деторождения вдали от своих родичей, живя в деревнях своих мужей и воспитывая там детей, принадлежавших к их собственному линиджу. Девочки, родившись в деревнях отцовского линиджа, обычно оставались там до брака, а затем переходили к родичам мужа. Частые посещения деревни брата их матери позволяли им поддерживать контакты с их собственными нгунду и готовили их к возможному возвращению «домой», что случалось, если они больше не могли рожать детей, становились вдовами или разводились. Большинство женщин не жило в деревне собственного линиджа до самой старости. Мальчики возвращались в деревню своего нгунду значительно раньше сестёр. Они также росли среди сородичей отца, но по достижении половой зрелости обычно переходили к своим собственным родичам в деревню братьев матери, где и оставались до конца жизни, входя в ядро мужчин, связанных матрилинейными узами. Их жёны и дети (все — члены других нгунду) жили с ними в цветущую пору их жизни, но затем покидали их: женщины старели, дочери выходили замуж, а сыновья уходили жить к своим дядям. Такой порядок постоянного передвижения людей, с точки зрения генеалогических групп, означал, что члены каждого линиджа рождались и росли вдали от деревни своего линиджа, но по достижении определённого возраста возвращались в неё, причём мужчины возвращались раньше женщин".

Сабинянки и гуси: что между ними общего?

Александра Баркова, рассказывая о Ромуле и Реме, легендарных братьях-основателях Рима, выходит на тему древних мужских инициатических союзов. "То есть когда неженатые парни живут в лесу, занимаются разбоем, и это оказывается неким вариантом волчьего братства. Волчьи союзы, между прочим, у и славян вполне себе зафиксированы. Так что у нас такое тоже было. И вот, видимо, такой волчий союз и лежит в основе сказаний о Ромуле и Реме. Потому что основной сюжет, связанный с тем, что к Ромулу прибиваются всякие разные асоциальные юноши и они становятся его братством, он будет основным ходом иметь похищение сабинянок. <...>

После чего братья и отцы похищенных девушек идут на этот самый Рим войной. Но в самый волнующий момент на поле боя выбегают похищенные, уже не в качестве молодых дев, а матерей, и у них у всех уже дети на руках (видимо, долго собирались братья и отцы), и они стали умолять своих братьев и отцов не вести войну против их мужей и таким образом положили конец войне".

Жак-Луи Давид. Сабинянки, останавливающие сражение.

 

фрагмент

"Женские дома" в Трипольской культуре.

В архаических патриархальных культурах, как правило, имелись т. наз. "мужские дома". Любопытно, что своего рода "женские дома" существовали в матриархальной Трипольской культуре.

"Наиболее полно исследована культовая постройка у с. Сабатиновка на Южном Буге", - пишет И. П. Русанова. - "Это прямоугольная постройка (площадью 70 м2) с глинобитными стенами, внутри которой выделяются три части. В первой части постройки почти не было находок, только перед узким входом была сделана каменная вымостка и лежал костяной антропоморфный амулет. Пол второй части постройки был покрыт обожжённой глиной и в центре стояла печь, рядом с ней сосуды, в том числе курильница, миниатюрные сосудики и миска с костями быка. Здесь же лежало пять зернотёрок и пять женских статуэток. В третьей части помещения был сделан алтарь - возвышение размерами 2,75 х 6 м, сделанный из 4-5 слоёв обожжённой глины на высоту до 50 см. Вдоль алтаря стояло 16 глиняных креслиц с "рогатыми" спинками, на которых сидели женские фигурки.

трипольская статуэтка на креслице с "рогатой" спинкой

Рядом находилось большое глинобитное кресло с диаметром сиденья 1 м [Макаревич М. Л. Об идеологических представлениях у трипольских племён // ЗОАО. - Т. I (34). - Одесса. 1960, с. 290-301]. По реконструкции Т. Г. Мовши обряды здесь выполняли семь женщин: пятеро из них растирали зерно, шестая топила печь и седьмая, восседая на глиняном кресле, руководила всеми действиями [Мовша Т. Г. Святилища трипольской культуры//СА.- 1971. №1, с. 204]. Б. А. Рыбаков назвал эту постройку "своеобразным женским домом, связанным с выпечкой ритуального хлеба", где производились заклинания природы по поводу урожая предстоящего года, совершались общественные церемонии [Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. - М. 1981, с. 176]".

Одна из реконструкций трипольского дома.

О культе воина-зверя у арийских правящих сословий.

А. А. Бондаренко в статье "Культ воина-зверя у правящих сословий древних киммерийцев, скифов, сарматов" рассматривает мужские воинские «тайные союзы» (нем. Männerbund). "Согласно историческим реконструкциям, воинами-псами или воинами-волками в Скифии называли отряды молодых воинов, которые вели кочевой образ жизни, отмечались воинственностью и совершали грабительские набеги на соседние народы". Да, скандинавские берсерки, - они же не "с луны свалились"; они унаследовали древние ритуалы оборотничества, которые прежде них практиковали те же киммерийцы, скифы и сарматы. В общем, феномен ликантропии очень тесно связан с арийством и, возможно, само происхождение ариев следует рассматривать в контексте клинической ликантропии. Описано множество случаев этой болезни [1].

А. А. Бондаренко говорит, что у скифов культ волка достиг фазы акме в V в. до н. э., когда на фоне перманентной войны с персами и фракийцами происходило выделение военной аристократии.

"Для архаического периода характерны изображения так называемого «мирного» хищника – животное пребывает в статической позе, с закрытой пастью. С конца VI в. до н. э. хищники изображаются с подчёркнутой агрессивностью. Исследователь генезиса ювелирного искусства Древней Скифии Ю. Полидович отметил, что в этот период на большинстве изображений «хищники воспроизведены с несколько открытой или разинутой пастью, в которой обозначены клыки и зубы, и с лапами с когтями» [Полідович 2009]. Согласно историческим реконструкциям, такие изменения в искусстве отражают социальные и мировоззренческие изменения в скифском мире. В этот период в Скифии стала доминировать воинская культура, эпическое творчество преобразилось в сакральное мировоззрение. Трансформацию мировоззрений населения Скифии отражают изменения в погребальном ритуале. Это явление было детально исследовано на примере захоронений степной Скифии. Могильники V в. до н. э. представлены захоронениями мужчин-воинов, имеющих богатый набор вооружения. Ю. Полидович делает следующие выводы: «Можно утверждать, что погребальный ритуал V в. до н.э. был ориентирован исключительно на прославление героев-воинов и чествование их памяти. (...) Материалы захоронений также свидетельствуют об изломе традиции, что условно можно обозначить как переход от хтоники к героике» [Полідович 2009]. Чрезвычайно важно, что определяющим элементом перехода от архаичной хтоники к поздней воинской героике считается распространение образа волка. В архаичных изображениях преобладают хищники семейства кошачьих, тогда как с конца VI в. до н. э. распространяются изображения волков [Полідович 2009]. В это время «мирный хищник» стал частью ритуала женского культа Великой Богини".

Люди-леопарды.

Н. Н. Непомнящий в своей монографии "Тайные общества Чёрной Африки" описывает ужасы, творимые так называемым обществом леопардов. "С 1907 но 1912 год в Сьерра-Леоне от «леопардов» погибло такое количество людей, что власти решили предпринять радикальные меры: было арестовано более 400 человек, в том числе - несколько вождей племён. Судебные преследования лишь на время остановили вакханалию смерти. Сектанты перебрались в другую африканскую страну и в середине сороковых годов XX века вновь напомнили о себе. Так, в местечке Калобора в Нигерии с 1945 по 1947 год леопардами было убито около ста ни в чём не повинных людей. Рядом с каждым изувеченным телом полицией были обнаружены следы лап леопарда. Нигерийская полиция обыскала все джунгли и выловила несколько сотен сектантов. Восемнадцать из них, являвшихся адептами кровавого культа, власти решили казнить. Предполагалось, что казнь будет публичной, дабы доказать местному населению, что люди-леопарды никакие не сверхъестественные создания. Но в итоге на это мероприятие пригласили лишь вождей племён. А на следующий день, когда вернувшиеся с казни домой вожди успокаивали народ, говоря, что члены культа леопарда вовсе никакие не сверхъестественные существа, а самые обыкновенные люди-убийцы, невдалеке от места казни были обнаружены восемнадцать тел мёртвых леопардов! Это как бы подтверждало легенду о том, что между членом общества леопардов и настоящим леопардом во время церемонии посвящения устанавливалась кровная связь. Когда человек умирал, то находили мёртвым и животное - и наоборот.

Сектанты вновь затаились и в очередной раз заявили о себе уже в девяностых годах. В 1994 году в отделение Международного Красного Креста одного из провинциальных либерийских городков неизвестные люди тайно доставили восемь зверски растерзанных тел женщин и детей. Двое - женщина и ребёнок - были ещё живы, но, объятые ужасом, ничего не рассказали. Весь местный персонал госпиталя, увидев характер ран на трупах, немедленно разбежался. Хирург из Коста-Рики, осмотревший с помощью одного из местных санитаров трупы, обратил внимание на явные следы человеческих зубов. Пока Р. Буркатти, представитель Красного Креста, связывался с полицией, женщина, оставшаяся живой, из палаты исчезла, а оба медика, принимавшие участие во вскрытии изуродованных тел, были зверски убиты. На месте происшествия полиция обнаружила следы... леопарда! Дело приобрело международную огласку. В страну прибыла бригада сыщиков Интерпола, специалистов по борьбе с террористами. Полгода интерполовцы искали пятнистых братьев, но их и след простыл. Вернее, они растворились среди нормальных людей, какими они и были вне людоедских церемоний и ритуалов своего тайного общества".

О "неопределённости" индоевропейской мифологии.

Ариэль Голан говорит, что "сугубо индоевропейская мифология вообще неопределённа. То, что в области мифов, верований, ритуалов обычно считается индоевропейским, на поверку оказывается раннеземледельческим по своему происхождению, лишь приспособленным к основным принципам индоевропейских воззрений. Среди предков тех народов, которые на протяжении 2 тыс. до х. э. воспринимали языки и основные принципы религии выходцев из протоиндоевропейской этнической среды, основной, численно преобладающий контингент составляло автохтонное население. Культура этого населения была более высокой, чем у пришельцев, их искусство было гораздо более развитым. Надо полагать, что и мифы их были более яркими".

Всё верно, и прекрасную иллюстрацию к словам А. Голана представляет греко-микенское искусство. Оно, по "крови", является индоевропейским, арийским, но по "духу" является ни чем иным как репликацией крито-минойского и - шире - эгейского искусства пеласгов.

"Но момент, на который я хотел бы обратить ваше особое внимание, - пишет А. Эванс, - заключается в следующем: несмотря на небольшие локальные расхождения во внутренней обстановке или костюме, «микенцы» являются лишь «провинциальным» вариантом той же самой «минойской» цивилизации. Планировка их дома может немного отличаться, но архитектурные элементы, вплоть до мельчайших деталей, практически одинаковы, хотя определённые мотивы отделки могут быть более предпочтительны в одной области и менее предпочтительны – в другой. Внешний типаж людей, изображённых на настенных росписях, неразличим. Религиозные культы – те же самые. Мы видим ту же самую Богиню Природы с её голубями и гробницу с колоннами; тот же самый культ секиры с двумя лезвиями (лабриса); те же сакральные рога – всё это особенности, которые, как мы теперь знаем, могут быть прослежены на Крите вглубь эпох, вплоть до раннего минойского периода".

"Охотницы", фреска из Тиринфа, XIV в. до н.э., микенский период.

 

Микенские женщины

"Охота на ведьм" началась в Европе 5000 лет назад.

В 1934 году была опубликована книга «Тайные культовые мужские союзы германцев», автором которой был Отто Хёфлер, учёный, принадлежавший Венской школе Рудольфа Муха. В этой работе он изображал раннее германское общество как результат существования героически-демонического культа умерших, который был поставлен «мужскими союзами» в центр всей социальной жизни. По мнению учёного, именно этот культ был источником возникновения всех религиозных, этических и социально-политических представлений в германском обществе. Именно тайные «мужские союзы» древности послужили прототипами для государства и всех общественных институтов. В конце работы Хёфлер достаточно критически анализировал все идеалистические и романтические представления о древнем строе германцев. Работа Хёфлера тут же подвергалась нападкам со стороны партийных догматиков и поборников расовых идей. Главным объектом для атак стал вывод учёного о том, что ведьмы изначально преследовались тайными «мужскими союзами». Действительно, при написании своей книги Хёфлер руководствовался научными, а не идеологическими соображениями. Он собирал этнографический материал, проводил параллели между различными народами, в том числе до сих пор пребывавшими на стадии первобытности. Отталкиваясь от средневековых европейских сюжетов об «ораве дикого охотника», «диких охотах», «набегах масок», он видел в этих мифологических событиях отголосок «террористических» действий тайных союзов, члены которых маскировались под мёртвых, демонов и духов. Хёфлер делал вывод почти еретический для нацистской науки – «мужские союзы» охотились в первую очередь на представительниц уходящего матриархального культа, которые впоследствии были изображены в качестве ведьм и колдуний. Источник. 

Да, и конечно убийство Минотавра Тесеем можно рассматривать как составную часть арийско-патриархальной «дикой охоты» на матриархальные культы.

Маски тайных союзов.

В Западной Африке тайные союзы получили особое развитие: они более многочисленны, более влиятельны, прочнее организованы, чем, например, в Меланезии. Если в Меланезии это по преимуществу мужские союзы, деятельность которых направлена в значительной степени против женщин, то в Западной Африке это не так. Здесь, во-первых, крепче традиции материнского рода и женщины лучше умеют за себя постоять, а во-вторых, складывавшиеся здесь формы примитивной государственности требовали организации полицейской власти, и тайные союзы в значительной мере выполняли именно эту роль.

Тайные союзы являются общественной организацией, характерной для эпохи разложения общинно-родового строя. Это один из важнейших рычагов ниспровержения материнского рода и установления господства мужчины в семье и в обществе. В то же время тайные союзы — орудие управления в руках отслаивающейся верхушки общества, которое движется по пути социальной и имущественной дифференциации.

Участники тайного союза Поро (культ Гбон) в масках "огнеизвергателях" (firespitter mask), Кот Д'Ивуар, 1970 г.

Генетически тайные союзы, основанные обычно на так называемых мужских домах, восходят к системе инициации эпохи первобытной общины, представляя их позднейшую модификацию. Свою историческую роль — борьбу с материнско-родовым обществом и укрепление власти экономически сильных элементов общины — тайные союзы выполняют путём применения террористических средств, запугивая население и подавляя силой всякие попытки протеста. Это — одна из зародышевых форм примитивной государственной власти.

Участники тайного союза Поро с масками типа "огнеизвергатель" (firespitter mask), Кот Д'Ивуар

Интересно, что маски вырезают там, где поблизости нет женщин. Если взгляд женщины упадёт на незаконченную маску, то её волшебная сила улетучится.

Почему леопардовые принты были признаком высокого статуса?

Древние египтяне носили одежды, сотканные из льна; шерстяные одежды, а тем более - звериные шкуры, они считали признаком варварства и дикости. Как правило, льняные одежды были белого цвета, но, говорят, иногда на льняные ткани по трафаретам наносили пятнистые узоры. В Древнем Египте леопардовые принты были признаком высокого статуса.  

Стела, на которой изображена принцесса Нефертиабет, приблизительно 2590 год до н. э., хранится в Лувре.

Как мы знаем, леопарды изображались спутниками богинь с древнейших времён, и если в Древнем Египте леопардовые принты были признаком высокого статуса, то, надо полагать, так же обстояло дело и в Чатал-Хююке, и в Хаджиларе, и в других местах Ближнего Востока эпохи неолита. 

Роженица с детёнышем леопарда (Хаджилар), Богиня на троне (Чатал Хююк)

Значит, у нас есть основания подозревать, что высшая власть в те времена ассоциировалась с Богиней, и это была духовная власть. Скорее всего, эта власть была как-то связана с культом леопарда. Мы знаем из культа Диониса (который ездил верхом на леопардах) и из других подобных оргиастических культов, что одержимость и оборотничество находились в самом эпицентре этих культов. Вполне возможно, что побывавшие в шкуре леопарда объединялись в тайный союз. Козе понятно, что десять баб, собранных в женский "междусобойчик", свернут шею любому мужику, если он станет "залупаться" не по делу. Отсюда — и власть, окрашенная в леопардовые принты, насколько я понимаю.

Жаклин Кеннеди

О мужских братствах и артелях в матриархальных обществах.

Во втором томе своего "Материнского права" И. Бахофен касается очень интересного феномена, который можно наблюдать, например, в индонезийском народе минангкабау. Как известно, молодые мужчины этого народа уезжают на заработки далеко от места своего рождения. А минойский Крит славился своими мореплавателями, которые торговали с жителями Египта, Анатолии и Ближнего Востока. 

Бахофен обращает внимание на орхоменских минийцев, у которых "мужчины носят прозвище ψολόεις [1], а женщины — αίολειαι [2]. Слово ψολόεις от ψόλος [3] повсюду, а особенно в «Одиссее» (XXIII, 330; XXIV, 539), означает «закоптелый, покрытый сажей, чёрный от копоти». Плутарх относит это прозвание к чёрной одежде мужчин и связывает его с трауром по растерзанному Гиппасу. Это одно из тех объяснений, к которым авторы нередко прибегают тогда, когда изначальный, истинный смысл слова превратился в загадку. Найти правильное истолкование нам поможет первое значение рассматриваемого слова. В согласии с ним, ψολόεις означает «покрытые сажей, закопчённые дымом мужчины» — обстоятельство, указывающее, что и у минийцев гинекократия приводила к тому, что мужчины должны были заниматься ремесленным промыслом.

Среди греческих названий народов есть еще одно, которое, по всей видимости, относится к тому же типу. Слово όζόλαι [4] указывает на сходное положение локров. От грубых овечьих и козьих шкур, от ежедневного ухода за мелким скотом люди неизбежно пропитывались дурным запахом. Произведённое отсюда название недвусмысленно свидетельствует о низком и презренном положении, в котором находились мужчины.

Здесь будет уместно вкратце упомянуть о циклопах [5]. Они также занимаются ремёслами и тоже связаны с Ликией — гинекократической страной — и с Критом, столь близкородственным Ликии. Циклопы, воздвигшие стены Тиринфа и Микен были, как нам представляется, членами ремесленных товариществ азиатского происхождения, которые в качестве странствующих мастеровых прибывали в Грецию, Фракию или Сицилию, где наряду со строительством каменных сооружений также занимались обработкой руды. В новейшее время циклопами особенно обстоятельно занимался Р. Рошет: см. его труд R. Rochette, Mémoires d'archéologie comparée. Priemier mémoire: sur l'Hercule assyrien et phénicien § 5, p. 55 passim., включающий обстоятельный разбор мнений, высказанных прежде него. С его основной точкой зрения, признающей историчность ликийских έγχειρογάστορες [зарабатывающие на жизнь своими руками (др.-греч.)] и понимающей под ними не столько отдельный народ, сколько владеющее техникой азиатских ремёсел товарищество строителей и металлургов, я должен полностью согласиться. А теснейшая взаимосвязь религиозного культа с ремеслом представляется нам очевидным фактом. Как бы то ни было, мы вновь видим здесь мужчин, принадлежащих к гинекократическому народу и занятых физическим трудом, которые в поисках заработка отправляются в далёкие края, где становятся основателями новых городов и проводниками азиатской цивилизации".

Калушары.

Следы культов Великой Матери (римской Дианы или Иродиады, Иродясы) мы встречаем в тайном обществе мужчин, называвшемся «кэлушары» и сохранявшимся у румын вплоть до XX века. Такие общества состояли из 7, 9 или 11 человек, и вступлению в него предшествовал обряд инициации. Главной задачей кэлушаров (как и южнославянских русалий) было исцелять болезни, насланные зыне (феями). Основным обрядом кэлушаров были особые танцы, имитирующие пляски самих зыне (фей). В ходе кружений и акробатических трюков группа кэлушаров старалась создать впечатление, что они движутся по воздуху—точно так же, как описывались хороводы самих зыне. При этом сами кэлушары одевались в женские платья, то есть изображали собой зыне.

Дмитрий Кантемир (1673— 1723) в своем «Описании Молдавии» пишет о кэлушарах. Кроме свадебных танцев, во время празднеств существуют ещё другие, связанные с суевериями, которые должны составляться из семи, девяти, одиннадцати и вообще нечётного числа танцующих. Эти танцоры называются кэлушари. Собираются они один раз в год, одевшись в женские платья, на головы надевают венки, сплетённые из листьев полыни и украшенные другими цветами, и, чтобы их нельзя было узнать, говорят женскими голосами и накрывают лицо белым платком. Держат в руках обнажённые мечи, которыми могут пронзить любого простого смертного, если он осмелится снять покрывало с их лица. Это право даёт им древний обычай, так что никто не может быть обвинён за это в убийстве человека. Предводитель такой группы танцоров называется старица, его помощник—примицерий. На обязанности последнего лежит спрашивать у старицы, какой танец он собирается начать, и незаметно сообщить об этом остальным танцорам, чтобы народ не узнал названия пляски до того, как увидит её собственными глазами, так как у них имеется более ста музыкальных мотивов, по которым составлены танцы. Некоторые из них настолько мастерски исполняются, что плясуны едва касаются земли и как будто летают по воздуху.

Танцуя и прыгая так, они обходят города и сёла в непрерывных плясках в течение десяти дней между Вознесением Господним и Святой Троицей. В продолжение этого времени они ночуют только под покровом церкви, так как верят, что если остановятся на ночлег в другом месте, то их сейчас же начнут мучить ведьмы, которых они называют «фрумосы». Если толпа таких кэлушаров встретится на пути с другими плясунами, то между ними происходит схватка, и побеждённые уступают дорогу победителям, а после заключения мира побеждённые открыто признают, что будут находиться в подчинении победителей в течение девяти лет. Если в такой схватке кого-нибудь убьют, то не бывает никакого суда и убийца не привлекается к судебной ответственности, кто бы он ни был. Всякий, кто однажды был принят в такое сообщество танцоров, должен являться туда каждый год в течение девяти лет, ибо если нарушит это обязательство, то убеждён, что его схватят злые духи и будут мучить фрумосы.

Суеверный простой народ приписывает кэлушарам способность изгонять застарелые, затяжные болезни. Лечение болезней происходит следующим образом: положив больного на землю, они начинают свою пляску и на определённом такте танца топчут лежащего с головы до пяток и под конец говорят ему шёпотом на ухо определённые слова, специально для этого составленные, и заклинают болезнь выйти вон. Если повторяют это три раза в течение трёх дней, то в большинстве случаев имеет место благоприятный исход, причём таким образом без труда изгоняются самые тяжёлые болезни, перед которыми отступало искусство опытнейших врачей. Так могущественна сила веры даже в самих суевериях. В этих обрядах явно прослеживаются мотивы женского священства, культ зыне, а также обряды кастрации мужчин, соответствующие кругу Кибелы (что представлено переодеванием в женскую одежду и женскими именами предводителей группы кэлушаров — «старица», «примирица»). Также показателен и характер пляски, цель которой не касаться земли, считающейся неприкосновенной и сакральной. Для этой цели служат ходули и посохи. Среди анатолийских жрецов Великой Матери существовал отдельный разряд— акробатов, которые передвигались в священных процессиях Кибелы прыжками, переворачиваясь в воздухе и не касаясь земли (особенно порога). Часто для этого использовались палки и ходули. На культ Великой Матери указывает и клятва богине Иродясе, считающейся предводительницей зыне, которую приносят кэлушары при вступлении в братство.