О миниатюрных масках Старой Европы.

"В Ахиллионе в Фессалии была найдена маленькая глиняная маска, подвешенная на подставке, напоминающей столбик. 

Это неизбежно вызывает в памяти образ колонн с маской Диониса, какие мы видим на греческих вазах, но неолитический образец датируется временем около 6000 г.", - сообщает Вальтер Буркерт в своём труде "Греческая религия: Архаика и классика" (СПб.: Алетейя, 2004).

Кстати, в записи Звенья одной цепи говорилось о миниатюрной маске, относящейся к периоду позднего энеолита около 4000 года до н.э., которую нашли в северо-восточной части Болгарии.

Интересно. Глиняная маска на каменном столбике... 

А если увеличить этот столбик в сто раз, получится статуя о. Пасхи (моаи). Эти идолы — все на одно лицо, словно у них вместо лиц - маски.

Моаи

Большие камни-менгиры со следами антропоморфной обработки находят по всей Европе.

Имеются они и в Азии.

Каменный идол перед входом в Хакасский республиканский музей

Может быть (и скорее всего) большие каменные истуканы — совсем из другой "пьесы", но всё же и в малых, и в больших просматривается одна общая идея "одухотворения" камня. 

Мне только что пришла на ум идея Карла Юнга о том, что средневековые алхимики, в поисках "философского камня", производя свои эксперименты по превращению "несовершенных" металлов в золото, параллельно с этим занимались "внутренней алхимией", то есть они сами трансформировались в новое качество. Типа как Данила-мастер из сказа «Каменный цветок» П. П. Бажова.

Немного о богине Кали.

А. Баркова говорит, что образу Дурги не менее пяти тысяч лет на сегодняшний день; он практически без изменений из архаической мифологии, из мифологии дравидской, переходит в шиваизм. По всей видимости, столько же лет и другому образу супруги Шивы, богине Кали.

Дурга

 

Кали

Кали – богиня синетелая, что говорит о её причастноси тайнам загробного мира. Её боятся и потому почитают, принося кровавые жертвы: в калькуттском центральном храме богини, Калитхат, приносят в жертву живых козлят. Скажем ещё раз, что все жертвоприношения основаны на страхе перед неведомой Силой; человек себе представляется этаким червяком дождевым, по сравнению с которым неведомое Божество выглядит как грузовик на дороге; ну и человек бросает козлят под колёса этого грузовика; если бросить под колёса гекатомбу козлят или быков, то грузовик забуксует в этом кровавом мясиве, и до меня не доедет, - так, примерно, мыслят те, которые совершают жертвоприношения.

А. Баркова утверждает, что богиня Кали требует человеческих жертв.

Я, во-первых, совершенно не понимаю религиозного смысла человеческих жертвоприношений. В чём смысл аскезы, поста, инициатических практик, - я понимаю и могу описать "пользу" от этих практик, появление некоего "плюса", которого раньше не было. А в чём заключается "плюс" для меня, если я зарежу козлёнка? Я сам от этого нисколько не меняюсь, а если и меняюсь, то лишь в дурную сторону; говорят, у мужиков. работающих на скотобойнях, происходит расстройство психики.

Во-вторых, если верно утверждение А. Барковой о том, что современный образ Кали дошёл до нас практически без изменений из индо-хараппской цивилизации, то, опять же, совершенно непонятно, как же, при наличии такого кровавого культа, могли появиться "города с правильной планировкой улиц, города с мощёными мостовыми, с канавками для стока нечистот"? Мы не наблюдаем никаких массовых убийств в других центрах высокой культуры Бронзового века - ни на Крите, ни в Эгеиде, ни в Анатолии, ни у этрусков. 

Далее А. Баркова вскользь касается темы высунутого языка. И хотя меня не удовлетворяет её трактовка, я, тем не менее, приведу её здесь:

"Высунутый язык – атрибут многих грозных форм богинь, восходящих к богине-матери. В Греции это Медуза Горгона, в Античности она изображается как женщина с крыльями и с высунутым языком. Высунутый язык в данном случае означает, так сказать, женскую притягательность, женскую сексуальность, причём гипертрофированную. Южнее (и тут, кстати, вполне возможно индийское влияние), в Индонезии, на острове Бали будет совершенно замечательная ведьма Рангда… то есть она не замечательная, она ужасная, она страшная, ей в жертву юноши проводят экстатические ритуалы, в ходе которых наносят себе весьма серьёзные раны (ну, о том, что юноши любят наносить себе раны, мы говорили, когда речь шла об инициации), так вот, в Музее Востока в Москве висит маска этой самой ведьмы Рангды: у неё такой хороший язык, не меньше метра длиной при размере маски где-то вдвое больше человеческой головы. В общем, основательный язык. И в некоторых других случаях высунутый язык нам тоже встречается у богинь гневных и при этом подчёркнуто связанных с женской силой".

Высунутый язык — это примерно как мистерия: об Элевсинских мистериях тоже много говорят и пишут, но всё "вокруг да около", а о самой сути таинства — ни слова, ни полслова. Так и здесь. А. Баркова рассказывает про "женскую притягательность", да только это всё не то. Какая, нах, привлекательность может быть у горгоны Медузы с высунутым языком?

Аттическая краснофигурная амфора. ок. 490 г. до н.э. Деталь сцены с Медузой, которая убегает от Персея.

Индуизм, которого нет.

А. Баркова говорит, что термин "индуизм" — кабинетный. "Реально индуизма не существует, есть две религии – это вишнуизм и шиваизм. Вишнуизм связан больше с кастами арийского происхождения; шиваизм, соответственно, тяготеет к народностям и к кастам дравидского происхождения".

"Традиционно считается, что вишнуизм и шиваизм строится на концепции Тримурти («три облика», «три божества»): Брахма – творец мира, Вишну – хранитель и Шива – разрушитель. При этом почитание Вишну и Шивы – это самостоятельные религии, а с почитанием Брахмы дело обстоит так, что на всю Индию ему возведен один-единственный храм. 

Почему в Индии не почитаем Брахма? За что так они не любят бога-творца? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть понятие Творения в индийской культуре. Собственно, мы этого вопроса уже отчасти касались в связи с, например, греческой культурой, когда речь шла о хаосе. Когда я говорила, что античный хаос – это мир в непроявленном состоянии, который проще всего определить словами русского поэта Тютчева: «Всё во мне, и я во всём». Вот это же восприятие мира до бытия, как я уже говорила, отличает восточные культуры, и в частности культуру индийскую. Любопытно, что для индийцев состояние безграничности (на санскрите «адити») – это состояние настолько ценное и настолько значимое, что в мифологии индуизма «адити» уже не философское понятие, а персонифицированное божество, мать всех богов, которые, соответственно, называются «адити». При этом идёт мифологизация, персонификация образа, у Адити появляется старшая сестра Дити, то есть «ограниченность», «отмеренность» (в философии – те самые границы, которые разделяют всё и вся и на материальном и на духовном плане). И соответственно, дети Дити называются «дайтьи» и соответствуют титанам, старшим братьям богов, в мифологии это персонажи отрицательные (также они называются «асуры»).

Что делает Брахма? Брахма творит мир. То есть он его из состоянии «адити» (безграничности, слиянности, единства) переводит в состояние «дити» (ограниченности, разъединённости). И естественно, что в таком случае Брахма ни в коей мере не почитается, а даже наоборот, странно, что он целый храм получил.

В свою очередь, Вишну, как хранитель мира, делает жизнь индийцев в мире ограниченности более сносной, а Шива, как разрушитель мира, переводит мироздание в состояние безграничности, слиянности, и потому он и почитаем.

Шива — великий аскет. Великий йог. Он величайший йог в истории человечества и, логично, покровитель йоги. Одновременно он покровитель танцев, покровитель театра. Заметим, что для индийского театра танец – это его неотъемлемая черта. Как покровитель танца Шива выступает в ипостаси Натараджа («Владыка танца»): четырёхрукий, в одной из своих рук он держит барабанчик в форме песочных часов (такой барабанчик делается из двух крышек человеческого черепа, правда, для этого людей не убивали, а брали черепа уже умерших), и такой барабанчик символизирует первый звук мироздания. Соответственно, своим танцем Шива творит мир, и своим же танцем он его позже и разрушает".

Ну и, как всегда, в конце я добавлю свой собственный комментарий. Индийцев, которые не любят бога-творца, легко понять. Вот, к примеру, сотворил бог кошку. Она окотилась, и стало 5 кошек. На следующий год - 9 кошек. Потом стали приносить котят подросшие дети кошки. Потом - дети детей, и т. д., в геометрической прогрессии. Идиллия не может длиться долго, потому что кошачья орава рано или поздно столкнётся с вопросом пропитания. Начнётся голод, болезни и смерти. У ослабленных животных заведутся блохи, и эти полчища насекомых будут заживо поедать маленьких котят. Картина будет отвратительная, страшная, ужасная. Конечно, всех этих ужасов не было бы, если бы Брахма не сотворил кошку. 

 

Несколько слов о тапасе.

"«Жар» по-индийски «тапас». Что это такое? Вот человек, у него возникают какие-то проблемы, большие или малые, желательно, конечно, большие. Он от этого начинает мучиться, терзаться, то есть в нём разгорается некий внутренний жар. И если этот жар в себе накапливать, а потом правильно использовать, то его можно использовать для обретения неких выдающихся способностей", пишет Александра Баркова. И она же при этом указывает, что "это понятие специфически индийское, аналогов нет ни в одной другой культуре, зато в индийской оно играет едва ли не центральную роль".

А как же "шаманская болезнь"? Это целый комплекс патологических состояний, которые испытывают будущие шаманы в молодости (часто в пубертатный период) и которые являются в глазах шаманов свидетельством избранности человека духами для шаманского служения. Очень часто человек пытается сопротивляться этим состояниям, не желая… становиться шаманом, однако патологические симптомы нарастают, становясь мучительными и непереносимыми. Характерное описание данного явления приводит Л. Я. Штернберг. “Перед тем, как стать шаманом, рассказывал мне один знакомый шаман, он болел более двух месяцев, в течение которых лежал неподвижно, пластом, в полном беспамятстве. Не успевал он отойти от одного припадка, как впадал в другой. “Я умер бы, — сказал он мне, — если бы не сделался шаманом”.

А как же заповедь Иисуса Христа: "и кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня"? Прот. Иоанн Бухарев разъясняет: "Брать крест свой значит быть готовым на всякие страдания и испытания и даже на самую смерть за веру Христову. Выражение взято из обычая, по которому осужденные на крестную смерть сами должны были нести крест до места казни. Так нес свой крест Христос Спаситель. Таким образом, взять нам крест свой значит то, что мы, следуя за Ним – Христом, т. е. сделавшись Его учениками, должны переносить всякие страдания и испытания, какие Господу угодно будет послать нам, чтобы умертвить в нас страсти: иначе мы не будем достойны Его". Упомянутая здесь "вера Христова" — это совсем не то, что вера в Санта Клауса или Деда Мороза. Сам Иисус говорит: "верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит". И в конце Еваглелия от Марка (16гл 17-18ст) написано: "Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы". В христианстве вера и крест связаны и слиты воедино: чем глубже вера, тем сильнее крестные страдания, вплоть до того, что ап. Павел сказал о себе: "Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живёт во мне Христос". Отсюда и сверхъестественные способности вытекают.