О священных убежищах.

В архаических обществах имелось удивительное учреждение, которого нет в современном мире. Я имею в виду убежища в священных рощах и святилищах. Там можно было найти спасение от преследований. Увы, далеко не всегда общество наказывает в строгом соответствии с тяжестью преступления. Вот один из примеров: в США женщина получила пожизненное заключение за то, что дала 13-летнему ребёнку потрогать свою грудь (Источник). Ну, или так: сожгут какого-нибудь "еретика" на костре, а потом причисляют его к лику святых, - как это было в отношении Жанны д'Арк. Я уж не говорю про миллионы безвинно пострадавших от политических репрессий при тоталитарных режимах.

Любопытно, что подобные убежища существовали даже у австралийских аборигенов, что указывает на всеобщность этого феномена в архаических обществах. В 1899 году Спенсер и Гиллен обнаружили примитивную форму таких убежищ у племён центральной Австралии. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона (т. XXXIV, 1902 г.) сообщает, что "у этих племён имеются священные места, обыкновенно какие-нибудь уединённые пещеры, дающие полную безопасность всякому преследуемому. Это места, где хранятся их величайшие святыни, так назыв. чуринга (churinga), таинственные палки и камни, служащие обиталищами душ отошедших и ныне живущих поколений (у австралийцев, как у многих других первобытных племён, существует вера в множественность душ, так что одна из душ может жить вне человека в одной из churinga). Всё вокруг этих хранилищ считается священным и неприкосновенным: преступно сорвать травку, отломать ветку, преследовать зверя, а тем более человека, ищущего там спасения".

О древнеримской семье.

Льюис Г. Морган пишет о появлении древнеримской патриархальной семьи:

"Её позднее появление у латинских племён явствует из значения слова familia, содержащего тот же элемент, что и слово famulus — слуга, происходящее, вероятно, от оскского famel = servus — раб. В своём первоначальном значении слово familia относилось не к брачной паре или её детям, а к совокупности рабов и слуг, трудившихся для её содержания и находившихся под властью pater familias. Familia употребляется в некоторых завещаниях в качестве синонима patrimonium — имущества, переходящего по наследству. Слово это возникло в латинском обществе для обозначения нового организма, глава которого держал под своей отцовской властью жену, детей и известное количество зависимых людей. Моммсен пользуется для перевода латинского familia словом «холопы»".

Получается, что моногамная семья у своих истоков — это вовсе не нуклеарная семья, состоящая из мужа, жены и детей. Это, прежде всего, — холопы, слуги, рабы. Их труд обеспечивает процветание нуклеарной семьи, которая является такой же надстройкой над "фамилией", как государство — над народом. Это напоминает семьи плантаторов на американском Юге или семьи русских помещиков. Нуклеарные семьи, без прислуги, это знакомые нам современные семьи. Этот тип семьи можно назвать "пролетарским": таким образом размножается "пролетариат", чтоб плодить слуг и рабов. Proletarius означает «производящий потомство». Слово трактуется следующим образом: бедные жители Рима называли себя proles – ничего не имеющие, кроме детей. Они говорили, что иного богатства, кроме собственного потомства у них нет.
Также proles употреблялось для обозначения мужских половых органов — яичек или мужской силы вообще (Источник).

И тут, как бы случайно, попалась мне статья под заголовком "Убили маму, а ему накинули мешок на голову. Судьба маленького медвежонка, который попал в лапы к самому опасному хищнику на планете". Кто этот "самый опасный хищник на планете"? — Козе понятно, это — человек. Конечно, не у всех людей хищническая натура, - не надо всех грести под одну гребёнку, - но есть такой "римский" тип людей. Как там Цезарь говорил? Veni, vidi, vici? «Пришёл, увидел, победил»? Вот это хищническое "римское" начало и создаёт патриархальную семью, как её описал Льюис Г. Морган.

Обыкновенный патриархат.

Жил-был в патриархальном Риме такой деятель по имени Гай Марий. Он спас римлян от нашествия кимвров.

Резня была ужасающая. Женщины кимвров в отчаянии убивали своих отступающих мужей, хватали за ноги своих детей и разбивали их головы о камни, после чего убивали сами себя, чтобы не попасть в рабство к римлянам. 

Но всё равно в рабстве у римлян оказались несколько десятков тысяч кимвров, ещё многие десятки тысяч были убиты.

И какая же система восторжествовала? А вот какая. Гракх говорит: «Недавно в город Теанум, принадлежащий сидицинам, прибыл консул. Его супруга захотела мыться в мужской бане. Сидицинскому квестору было поручено удалить из бани тех, которые в это время мылись там. Супруга консула заявила потом своему супругу, что баня не была приготовлена достаточно быстро и не была достаточно чиста. Тогда на площади был вбит кол, и М. Марий, самый знатный человек в городе, подведён туда. С него снята была одежда, и его секли прутьями. Когда жители Калеса узнали об этом, то они постановили, чтобы никто не мылся в общественных банях, когда на месте будет находиться римский магистрат. В Ферентинуме один из наших преторов по той же причине приказал арестовать тамошних квесторов. Один из них бросился с городской стены, другой был схвачен и сечен прутьями. Но до чего доходит нахальство и заносчивость молодых людей — я вам представлю только один пример. В последние годы был прислан сюда из Азии в качестве легата молодой человек, не занимавший ещё общественной должности. Он велел носить себя в носилках. Навстречу ему попался пастух из Венузии и спросил в шутку, не зная, кто сидит в носилках, не покойника ли они хоронят. Услышав это, молодой человек велел остановиться и бить пастуха верёвками носилок до тех пор, пока тот не испустит дух» (Источник).

Вот за что умирали римские легионеры, и вот за что они перебили десятки (а может быть и сотни) тысяч кимвров.

Что касается самого Мария, то он впоследствии был объявлен врагом народа государства и бежал из Италии, укрывался от искавших его конных разъездов в пещере, а потом в болоте, но и там его нашли и привели в ближайший город Минтурны — голого и облепленного грязью. Местные власти постановили убить его, но посланный ими варвар-кимвр не решился это сделать и выбежал из дома с криком: «Я не могу убить Гая Мария!» Какая ирония судьбы! Кимвр не смог убить убийцу его соплеменников! А надо было убить этого зверя в человеческом обличии. Потому что Марий, поставив Рим на колени, учинил чудовищный террор в отместку за своё унижение. Бывший претор Квинт Анхарий был убит только потому, что Марий при встрече не ответил на его приветствие, и с тех пор это стало условным знаком: убивали на месте всех, с кем Марий не здоровался (Источник). Не лучше ли было бы, если бы кимвры уничтожили этот римский гадюшник?!

О культе гения римских императоров.

Ричард Б. Онианс говорит, что "в первую очередь гений - это способность к наслаждению. «Тот, кто следует этому инстинкту, indulget genio (потакает гению)».

Ну, для человека разумного это не есть хорошо — следовать, по сути, животному инстинкту. Куда может завести такое "потакание гению", показывает пример Андрея Чикатило. Или пример императора Калигулы.

"У Виссова гений оказывается «божественным воплощением порождающего принципа, действующего в человеке и пекущегося о продолжении рода. Сам корень слова genius (ср. gigno, genus) и связь с lectus genialis (брачным ложем) указывают, что гений отвечал за порождение", - пишет Ричард Б. Онианс. Всё верно: гений — гены — генеалогия... Кажется, гений связан с породой, породистостью. Но тогда и у породистой собаки должен быть свой собачий гений. На счёт собак Р. Онианс ничего не говорит, однако, судя по всему, людей без гения не бывает. "Тот факт, что в семье почитался гений отца семейства, не исключает наличия гениев у других членов рода. Естественно, что гений отца пользовался особым почётом, но самые ранние данные свидетельствуют, что личный гений был даже у раба (ср. Plaut. Pers. 263)".

Р. Онианс говорит, что древние греки считали, будто мысли родятся где-то в груди человека. Гераклит Эфесский учил, что человек получает логос с дыханием. Разум представлялся как нечто парообразное, воздушное. Соответственно, «боги не дают разума (vouç) флейтисту, потому что когда он дует, разум улетает» (Carm. Pop. 4).

Если эпицентром разума считалась грудная клетка, то гений, как представлялось, пребывал в голове. Дело в том, что древние греки полагали, будто в черепной коробке генеририруется сперма [1], которая затем по позвоночнику опускается вниз, в тестикулы, которые являются своего рода "камерами хранения" мозговой жидкости. Тогда понятно, почему гений отвечает за порождение...

У нас давно уже стёрлось различие между разумом-сознанием, находящимся в груди (animus), и genius, порождающей душой-жизнью, идентифицировавшейся преимущественно с головой (и костным мозгом). А древние греки и римляне ещё различали сознание и душу. По представлениям древних германцев, сознательное «Я» также размещалось в груди, а душа, переживающая смерть, — в голове.

Душа подобна поплавку: в ней есть как человеческое, так и нечеловеческое измерения. Когда древнеримская невеста покрывала вуалью своё лицо, она, по мнению Р. Онианса, стыдливо прятала «бессознательное», которое у человека обще с животным миром. 

Преданье старины глубокой.

Символом и олицетворением Великой матери Кибелы считали "чёрный камень, упавший с небес", - метеорит. Л. Л. Селиванова говорит, что он он был "в виде фаллоса". 

Ну и вот, в связи с транспортировкой этого камня во время Второй пунической войны из Малой Азии в Рим сохранилось интересное предание. 

По этому преданию, судно, перевозившее камень, в устье Тибра село на мель, и никакими усилиями нельзя было сдвинуть его с места. Жрецы Кибелы заявили, что корабль может сдвинуть только девственница. Ею оказалась Клавдия Квинта, которая с помощью маленького каната (или даже собственного пояса) легко потащила корабль по реке (Plin. NH. VII. 120). Овидий говорит (Fast. IV. 305-328), что эта достойнейшая дева, чей прекрасный облик был под стать её знатному происхождению, слыла порочной: «оскобляли / Сплетни её и во всех мнимых винили грехах, / Ей и наряд, и причёска, какую она меняла, / Были вредны, и язык вечных придир – стариков». 

Бюст римлянки с великолепной причёской, период Флавиев, 69-96 гг. н.э.

Распустив волосы и пав на колени, она зачерпнула воды из реки и трижды окропила голову, взмолясь богине:
«Но коль невинна я, будь мне порукою в том предо всеми:
Чистая, следуй за мной, чистой покорна руке».
Так говоря, за канат она только слегка потянула
(Чудо! Но память о нём даже театр сохранил):
Двинулась Матерь Богов, отвечая движеньем моленью, -
Громкий и радостный крик к звёздам небесным летит.

Говорят, Матерь богов спасла римлян от Ганнибала. Это чудо можно объяснить в соответствии с преданием: раз в Риме остались ещё девственницы, значит там ещё жива добродетель. Ну а добро побеждает зло, как всем известно.
 

О связях знатных римлянок с гладиаторами.

А. Баркова говорит, что "гладиаторские игры никогда не проводились исключительно ради увеселения народа. То есть реально эта, конечно, задача увеселения народа была, и она решалась. Но по официальной версии, гладиаторские игры – это всегда было жертвоприношение. То есть эти люди, гладиаторы, – это жертвы богам, например, в благодарность за победу над врагами. То есть гладиатор – это живая жертва. Более того, гладиатор, как вы прекрасно понимаете, обречён на гибель. Это человек, который одной ногой стоит в могиле. При этом гладиатор – это сильный воин и, в силу этого, красивый мужчина (пока живой). Это делало гладиаторов невероятно привлекательными в глазах общества вообще и скучающих дам в частности".

А. Баркова сообщает, ссылаясь на Андрея Валентинова (он же Андрей Шмалько), что "в Помпеях при раскопках была обнаружена небольшая школа гладиаторов с соответствующей гладиаторской казармой, где было обнаружено десятка три мужских скелетов (в смысле – скелеты или пустоты в пепле, свидетельствующие о том, как тело лежало, когда его лавой погребло) и один женский. И от женщины сохранились украшения, то есть это была не какая-нибудь рабыня, а знатная дама, которая отправилась с кем-нибудь из гладиаторов поразвлечься (дальнейшее вырезано цензурой, как именно они развлекались). Скучающая дама с красивым мужчиной, который, я подчёркиваю, воспринимался как живой мертвец. <...> Но римлянки с таким живым мертвецом (и параллельно очень красивым мужчиной) могли развлечься реально".

Да, есть тут нечто от мифической связи Пасифаи с Минотавром.

Если гладиатор знал, что его, как жертвенного быка, завтра утром отправят на заклание, то он же "выложится на всю катушку" в ту женщину, которая придёт к нему разделить его последнюю ночь. Муж-то никогда так не "выкладывается", потому что он может, как поют цыгане, "эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз"... И секс с мужем получается "без божества, без вдохновенья"... А тут, с гладиатором, всё как в последний раз - с жаром, с пылом, со струйками пота по всему телу... Надо ли говорить, что именно такой секс необходим женщине? (В том числе и для зачатия крепких и здоровых детей.)

Поразмышляв немного над этим сюжетом, я вспомнил о странном обычае, когда перед казнью спрашивают у приговорённого к смерти о его последнем желании. Например, приговорённые к высшей мере наказания имеют право заказать еду, которая будет последней в их жизни (Источник). С этой точки зрения, посещение женщиной гладиатора можно рассматривать и как акт милосердия, как добродетельный поступок. Мы же не можем расспросить скелет той знатной дамы, зачем и с какой целью она пришла в камеру к гладиатору. Мы можем лишь строить те или иные интерпретации. А вдруг та женщина пришла "покормить" заключённого, в прямом или переносном значении этого слова? Это же богоугодное дело! "Ему же надо...". 

Фламины и весталки.

Про древнеримских весталок всем известно, а вот про фламинов мало кто знает. А между тем, кажется, фламины были мужским аналогом весталок. А. Баркова говорит, что "фламины представляли собою некую категорию жрецов, которые своим поведением – не отправлением своих ритуалов, а поведением в обычной жизни – обеспечивали благополучие страны". То же самое можно было бы сказать и про весталок, что они своей целомудренной жизнью обеспечивали благополучие страны. В каждом доме должна быть чистая вода, - чтобы напиться, или помыться, - это козе понятно; понимали это и древние римляне, прилагавшие иной раз титанические усилия для снабжения городов родниковой водой.

римский акведук

"Очень любопытно, - пишет А. Баркова, - что жизнь фламинов по закону окружалась огромным количеством табу. Им запрещалось прикасаться к сырому мясу, живым козлам, плющу, нельзя было выходить с непокрытой головой, ездить верхом и так далее". Только наверно не "по закону", а по традиции. За нарушение закона людей сажают в тюрьму или подвергают смертной казни, однако же Гая Юлия Цезаря никто не казнил. А между тем Цезарь тоже был фламином в своё время, по молодости, "а дальше удрал на разные гражданские войны".

Гай Юлий Цезарь, пожизненный диктатор Рима (титул, полученный примерно за месяц до убийства)

В этом отношении Цезарь напоминает мне русского царя Петра I, который тоже удрал из Москвы, пропитанной духом византийского ритуализма, и основал в дельте р. Невы город Санкт-Петербург, чтобы там, подальше от московских попов, пить пока в жопе закипить.

Пётр I на "всешутейшем соборе" в Санкт-Петербурге

Матриархат, конечно, там, где соблюдаются табу. Когда вождь или царь вырывается из сковывающей его движения "паутины" табу, тогда уже не может быть никакой речи о матриархате. Тогда наступает время царской вседозволенности, "беспредела", "что хочу, то ворочу, и никто мне не указ".

Ночные собрания культа Доброй Богини и раннехристианские "вечери любви".

Александра Баркова говорит, что имя древнеримской богини Bona Dea было табуировано настолько, что мы только узнаём её табуированное значение по-латыни, то есть Добрая Богиня, и всё, даже имени её до нас не дошло. Культ её отправлялся матронами, не то чтобы втайне (тайна эта была довольно относительная), но без посторонних глаз.

"В Риме ночные собрания квалифицировались как государственное преступление (если собирались ночью, значит собирались ради преступления). При чём тут Добрая Богиня? При том, что это была единственная богиня, культ которой отправлялся по ночам. Стало быть, она как-то связана была с миром смерти, тёмным миром и т. д. Недаром её имя боялись произносить и сохранился только этот самый эвфемизм. Но отправлялся он по ночам не где-нибудь, отправлялся он по ночам в доме магистрата, и не кем-нибудь, а знатными матронами. То есть никакой государственной изменой там и близко не пахло. И всё. И больше мы о ней ничего не знаем. Культ был разветвлённый, но слишком священный. Больше посторонним, непосвящённым ничего знать не положено".

Интересно, что ранние христиане устраивали свои собрания (т. наз. "вечери любви" или агапы) также в ночное время. Об этом есть упоминание в Деяниях Апостолов:

"В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи… Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, именем Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон и, пошатнувшись, сонный упал вниз с третьего жилья, и поднят мёртвым. Павел, сойдя, пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нём. Взойдя же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел. Между тем отрока привели живого, и немало утешились" (Деян. 20:7–12).

Римские власти не обвиняли великосветских матрон в государственной измене из-за того, что те собирались по ночам, а христианам как раз ставились в вину их ночные собрания. Как известно, первоначальными местами собраний первых христиан служили римские катакомбы.

Агапа. Фреска из катакомб Домицилы

В катакомбы входили также гипогеумы (от греч. hypo + gaia, подземный [храм]) — помещения религиозного назначения, среди которых зачастую имелся небольшой зал для трапез, зал для собраний и несколько шахт для освещения.

Апостол Пётр проповедует в катакомбах (Ян Стыка, начало XX века)

Вот это был жар веры! А ныне остались лишь тухлые головешки от былого огня.

Сабинянки и гуси: что между ними общего?

Александра Баркова, рассказывая о Ромуле и Реме, легендарных братьях-основателях Рима, выходит на тему древних мужских инициатических союзов. "То есть когда неженатые парни живут в лесу, занимаются разбоем, и это оказывается неким вариантом волчьего братства. Волчьи союзы, между прочим, у и славян вполне себе зафиксированы. Так что у нас такое тоже было. И вот, видимо, такой волчий союз и лежит в основе сказаний о Ромуле и Реме. Потому что основной сюжет, связанный с тем, что к Ромулу прибиваются всякие разные асоциальные юноши и они становятся его братством, он будет основным ходом иметь похищение сабинянок. <...>

После чего братья и отцы похищенных девушек идут на этот самый Рим войной. Но в самый волнующий момент на поле боя выбегают похищенные, уже не в качестве молодых дев, а матерей, и у них у всех уже дети на руках (видимо, долго собирались братья и отцы), и они стали умолять своих братьев и отцов не вести войну против их мужей и таким образом положили конец войне".

Жак-Луи Давид. Сабинянки, останавливающие сражение.

 

фрагмент

Ученье — свет, а неучёных — тьма.

Римская фреска с изображением читающей девочки из Помпеи.

"Детей Древнего Рима с семилетнего возраста отдавали в начальную школу, где они обучались трём предметам – чтению, письму и счету. Школьный день начинался рано: с рассветом весной и до рассвета зимой. В полдень мальчишки и девчонки (обучение было совместным) уходили домой поесть и опять возвращались часа на три в школу. Тут они в присутствии учителя готовили свои уроки (всё равно что наша «продленка»). В двенадцать лет курс начальной школы завершался" (Источник). Сразу после окончания школы отец мог выдать замуж свою дочь (Источник).

Индия в Помпеях.

Эту изящную индийскую статуэтку из слоновой кости называют Помпейской Лакшми [1], - она была найдена в Помпеях в 1938 году, в 6000 км от своего дома в северо-западных районах Индии или Пакистана.

Эта находка свидетельствует о торговых связях между Индией и Римом. Очевидно, эти связи существовали задолго до открытия великого шёлкового пути и похода Александра Македонского на восток. Многое говорит за то, что изделия индо-хараппской культуры попадали в эгейский мир ещё во времена расцвета крито-минойской цивилизации (Хараппская цивилизация развивалась в долине реки Инд в 3300—1300 годах до н. э.).

--------------------------------------------------------------------------

[1] Впрочем, некоторые исследователи считают, что это не Лакшми, а якшиня — стихийный дух  из индийской мифологии. В индийском искусстве якшини изображаются как красивые, улыбающиеся, круглолицые девушки с большой грудью и бёдрами. Мужские ипостаси природных духов называют «якшами». Поклонение якше/якшине является одним из наиболее древних и архаических народных культов в Индии. Считается, что якши обитают в собственном мире под названием «якша-лока». Якшини и их коллеги-мужчины, якши, являются одними из многих паранормальных существ, связанных с многовековыми священными рощами Индии. Существуют также злобные и озорные якшини с поведением, подобным полтергейсту, которые могут преследовать и проклинать людей согласно индийскому фольклору.

Бхутешвара Якши, Матхура, 2 век н.э.

Мрачный аспект материнского права.

В Древнем Риме отец поднимал младенца, которого клали перед ним на землю; это значило, что он признавал его своим законным ребёнком. А он мог отвергнуть его, и тогда новорожденного выбрасывали (право выбросить ребёнка, продать его или даже убить целиком принадлежало отцу).

М. М. Ковалевский пишет о том, откуда мог появиться этот древнеримский обычай.

"Вначале отцовская власть не существовала как учреждение, a была случайной привилегией, и все эти права принадлежали гораздо раньше жене, прежде чем были предоставлены мужу. Поэтому y многих племён судьбу новорожденного решает матъ, отказываясь кормить его или давая ему грудь. Сванеты, y которых ещё недавно практиковалось убийство новорожденных девочек, производили его точно таким же образом; то же рассказывают и ο южных осетинах. Существовавшее y разных народов обыкновение предоставлять новорожденному умереть, оставляя его без лищи, породило, вероятно, следующий обычай, который констатирован во многих патриархальных обществах, между прочим y германцев: достаточно ребёнку проглотитъ хотя бы каплю молока, чтобы отец потерял право лишить его жизни. И так как матери для того, чтобы дать ребёнку грудь, приходится поднять его, тο отец, к которому перешли её права, подражает этому движению в виде торжественного символа, свидетельствующего ο его желании признать новорожденного своим и даровать ему жизнь. Таким же образом римляне обозначали акт признания новорожденного глаголом sublevare, τ. e. поднять. Если отец поднимал ребёнка с земли, то терял право умертвить его".

С этой точки зрения любопытно взглянуть на привычные изображения крито-минойских женщин с обнажёнными грудями.

Скрытый месседж вполне прозрачен и понятен: я могу дать молоко, а могу и не дать, - это моё материнское право. Могу дать жизнь и могу её отнять.
 

О пережитках матриархата у греков и римлян.

"Если мы обратимся κ народам древности, то увидим, что y греков в их героических поэмах, в их трагедиях, в сообщениях их летописцев сохранились многочисленные следы порядка, существенно отличающегося от свойственного патриархальной семье, но вполне соответствующего первобытному матриархату. По Варрону, только Кекропс запретил детям носить имя своей матери, a Страбон утверждает, что такой обычай процветал также и у беотийцев. Критяне, по словам Плутарха, и жители Мессины, по Павсанию, называя свою родину, говорили «земля моей матери». Β поэмах Гомера родство по матери является более важным, чем родство по отцу. Так, Ликаон считает, что он сможет умолить Ахиллеса, мстящего за Патрокла, пощадить eгo на том основании, что он не единоутробный брат Гектора. Елена объясняет себе отсутствие Кастора и Поллукса в лагере Атридов тем, что они от одной матери с ней. Величайшее бедствие, которое может случиться с человеком, — это потерять единоутробного брата: смерть родного сына огорчает меньше. Β сказании ο Мелеагре мать проклинает сына, который убил своего дядю, её брата. Β эсхиловском Оресте эриннии утверждают, что узы, связывающие мать с ребёнком, священнее, чем те, которые существуют между отцом и сыном. Ho Аполлон, становясь на сторону Ореста, выдвигает новую теорию, по которой отец является единственным виновником рождения ребёнка.

Ко всем этим фактам прибавим ещё одну особенность афинского законодательства, по которому запрещался брак между братом и сестрой, родившимися от одной матери, и допускался в том случае, если они были единокровными. Трудно представитъ себе лучшее доказательство более важнoro значения родства по матери, чем по отцу", - пишет М. М. Ковалевский.

Ну, с греками всё понятно: как свежий огурец, помещённый в банку с солёной водой, становится через некоторое время малосольным, так и они не могли не "пропитаться" культурой пеласгов, существовавшей в Эгеиде до их прихода. Тут интересно другое. По Гелланику: «этрусски (тиррены) — это ответвление эгейских пеласгов», а пеласги — это догреческое население Греции и Эгеиды, в том числе и острова Крита, т.е. те самые «минойцы», которыми якобы правил царь Минос. В таком случае, древнейшие обитатели Италии должны были иметь такую же культуру, как и пеласги. Может быть, римские плебеи сохранили нечто от той культуры?

Сирийская "голубка" против римского "орла".

"Евн — раб из Апамеи в Сирии, стал лидером первого сицилийского восстания рабов в 135—132 годах до н. э. Евн занял видное положение в движении благодаря своей репутации чудотворца и пророка. Он утверждал, что получает видения от богини Атаргатис, которую он отождествлял с сицилийской Деметрой. Одно из его пророческих предсказаний было то, что восставшие рабы успешно захватят город Энна.

Евн участвовал в штурме Энны. Диодор Сицилийский рассказывал, что вождь рабов стоял в первых рядах штурмующих, пуская огонь изо рта. По захвате Энны, Евн был коронован. Он носил тиару и другие царские знаки отличия. Впоследствии он взял себе имя Антиох, которое носили сирийские цари из династии Селевкидов, и назвал своих последователей, насчитывавших около 70 тысяч человек, «сирийцами». Его армия потерпела поражение от римского консула Публия Рупилия. Евн был взят в плен и вскоре умер от болезни, по словам Плутарха, в Риме" (Источник).

Памятник Евну в городе Энна, Сицилия.

Интересный раб. Поднял восстание против рабовладельцев под знаменем Богини. Священной птицей Атаргатис была голубка. А священной птицей римского Юпитера — орёл. Голубка против орла...

Хотя римский орёл "заклевал" сирийскую голубку, но наше сердце отнюдь не на стороне победителя. Римляне распяли Иисуса Христа, но наше сердце на стороне Распятого...

Бизнес вумен по-римски.

На погребальной стеле в Мериде (Испания) изображена покойная, наливающая вино из бочки для постояльцев. Она была хозяйкой гостиницы и умерла в возрасте 45 лет. Стела установлена её мужем.

Немного истории из Википедии: "Пабы на территории современных Великобритании и Ирландии начали появляться с прибытием римлян и создания римской дорожной сети. Именно тогда были основаны первые гостиницы, в которых утомлённые путешественники могли отдохнуть. Когда же римляне ушли, новые пабы продолжали открываться. Пабы того времени также принято называть «alehouse» (эльхаус, буквально «Дом эля»). Их стало настолько много, что в 965 году Король Эдгар издал декрет, установивший, что в одной деревне не может быть больше одного паба" (Источник).

И далее (там же) — самое интересное: "в древности хозяевами пабов были преимущественно женщины".

Надо при этом учитывать, что в Риме эпохи Республики (509—27 года до н. э.) женщины алкоголь практически не употребляли, так как распитие алкоголя женщинами категорически не приветствовалось старыми римскими нравами. Была история, когда Эгнаций Метелл убил свою жену дубиной за то, что она пила вино. И его за это не осудили. Древнеримский писатель Валерий Максим в труде "Достопамятные деяния и изречения" пишет: «Все сочли это образцовой и справедливой карой за нарушение трезвого порядка. Воистину, любая женщина, которая становится невоздержанной в питье вина, захлопывает дверь перед добродетелями и открывает вход порокам».

Священное рукопожатие.

Обручальное кольцо. Такие кольца были распространены не только в Византии, но и в Древней Греции и Риме. На них изображён момент единения двух рук мужчины и женщины во время церемонии бракосочетания (dextrarum iunctio).

Всё предельно просто: раз девушка подала руку мужчине (при свидетелях), значит она его жена.

Отсюда следует, что до брака девушка была "неприкасаемой", или, точнее, "неприкосновенной" (untouchable). Потому что если б она дружила и "гуляла" с мальчиками, как ныне делают, - какой тогда смысл в рукопожатии? Десятки парней жмут руки (и не только руки) современных девчонок до брака, - не считать же их всех "мужьями" и "супругами"...

О "волчьем" наследии Первого Рима.

"Подобно древним римлянам, у которых бог войны Марс представал в образе волка, этот же зверь (или его «заместитель» - собака) в кавказских традициях неизменно сопутствовал молодцам и их сообществу", - сообщает elburz. (Источник)

Да, действительно, анималистическое изображение Марса – трёхглавый волк.

Интересно, что Марс считался отцом Ромула, родоначальником Рима. Ромул, конечно, весь пошёл в папу и начал с того, что убил своего брата Рема. Агрессией пропитана вся история Рима. Как заметила cambria_1919, "мужчина ведь не только сеятель жизни. Куда успешнее, чем  женщина, он может проломить врагу череп дубиной или проткнуть его копьём. Очень любит подраться, не гнушаясь никакими приёмами. Мужчина и стал верховодить, поскольку всегда чем-то вооружён и очень опасен" (Источник). 

Вот на это стоит обратить особое внимание: стал верховодить вовсе не потому, что он "семи пядей во лбу", мудр и гениален, а потому что вооружён и очень опасен. Как говорится, сила есть - ума не надо. 

Третий Рим в зеркальном отражении Первого Рима.

"Древнеримские женщины эпохи Империи могли себе позволить довольно много по сравнению с предыдущим периодом истории. Например, иметь собственное имущество и денежные средства, а также агитировать за кандидатов на выборах. На стенах Помпей сохранилось немало надписей, где женщины рекомендуют соседям, за кого стоит голосовать" (Источник).

Здесь само собой напрашивается сравнение древнеримских женщин эпохи Империи с советскими женщинами. Ни для кого не секрет, что в СССР женщины чувствовали себя гораздо более свободными и независимыми, чем в царской России, в связи с чем говорят даже о "советском матриархате".

На самом деле, конечно, никакого матриархата в СССР не было. Как, впрочем, не было и патриархата, в традиционном понимании этого слова. А что же было? Было гипертрофированное развитие государственности. Россия и при царях представляла собой «чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй», а при Сталине это "чудище" стало ещё более огромным. Все мужчины в СССР стали "винтиками" государственного механизма, и поэтому все разговоры о патриархальности утратили свой смысл: какой же ты - "патриарх", если ты не можешь ни бзднуть, ни пёрнуть "без санкции соответствующих органов"?! Очевидно, и в древнем Риме эпохи Империи наблюдалась схожая картина: чем больше "государства", тем меньше "патриархии". Исконный же, "кондовый" патриархат, как мы знаем, существовал у римлян времён Республики, когда гордый патриций чувствовал себя царём и богом над своими домочадцами. Нечто подобное мы наблюдаем и в культовом фильме "Жила-была одна баба" (по мнению историка Давида Фельдмана, показанные в фильме события имеют документальную основу), - там глава тамбовского крестьянского семейства ведёт себя как древнеримский патриарх.

Так вот, советская власть устранила этот самодержавный патриархат. Однако ошибаются те, которые полагают, что вместо патриархата в СССР появился матриархат. Нет, всё было совсем иначе: вместо миллионов мужиков-"патриархов" в СССР встал во весь рост один Патриарх (с большой буквы). Ну, и этот Патриарх, скажем так, немного "приморил" мужичков. Ситуация стала схожей с порядками среди обезьян, где "альфа"-самец доминирует над всеми самцами в стаде и выступает защитником самок, которые могут обратиться к нему, если кто-то из самцов покушается на их сексуальную неприкосновенность.   

Древнеримский брак.

На свадьбе вместо поцелуя молодые пожимали друг другу руки. Во-первых, нежность считалась признаком слабости для мужчины, и её не стоило демонстрировать. Во-вторых, брак вообще не был связан с любовью, это была сделка двух семейств. Так что пожатие рук выглядело очень логичным. Европейцы до сих пор так делают при заключении сделки.

 

"Императорское безумие".

В 1894 году на прилавках немецких книжных магазинов появилась тоненькая брошюрка, посвящённая одному из эпизодов в истории Древнего Рима. Брошюрка называлась "Калигула: исследование римского императорского безумия". Её автором был широко известный в профессиональных кругах, но незнакомый массовому читателю баварский историк Людвиг Квидде.

Историк-германист navlasov в своём блоге выложил перевод сей брошюрки на русский язык, а я сократил текст, выбрав из него все самые принципиальные моменты.

"Императорское безумие часто называют особой формой душевной болезни. Характерные черты этой болезни: мания величия, доходящая до обожествления самого себя, пренебрежение всеми рамками законности и правами других людей, бессмысленная и бесцельная жестокость. Они встречаются и у других душевнобольных. Разница в данном случае заключается в том, что роль правителя создаёт для их развития особенно благодатную почву, на которой они могут беспрепятственно развиваться и воплощаться в ужасных деяниях в масштабах, невозможных для обычного человека.

Специфическое императорское безумие есть продукт обстоятельств, характерных для морального разложения монархически настроенных народов или, как минимум, той элиты, которая составляет ближайшее окружение монарха. Представление о своей якобы неограниченной власти заставляет правителя забыть обо всех правовых рамках. Теоретическое обоснование этой власти как божественного права внушает безумные идеи бедолаге, который действительно начинает верить в истинность данного обоснования. Придворный этикет, а ещё больше выходящее за его пределы верноподданное восхищение со стороны всех, кто окружает правителя, внушают ему мысль о том, что он от природы стоит выше всех людей. Наблюдая за своим окружением, он одновременно уверяется в том, что это – презренная и подлая толпа. Если же не только двор, но и масса народа коррумпирована настолько, что правитель может творить что угодно, не встречая открытого мужественного сопротивления; если оппозиция, даже рискуя возражать, боязливо подчёркивает, что она не против личности властителя и его взглядов; если развращённый дух, породивший наказание за оскорбление величества и видящий состав преступления в отсутствии должной почтительности, проникает в законы и суды, - то достойно изумления, если при всех этих условиях абсолютный монарх всё же остается в своём уме.

Картина императорского безумия, которую демонстрирует нам Калигула, весьма типична. Почти все её черты, которые появлялись у разных правителей, объединились в нём.

У него [Калигулы] отсутствовал прочный фундамент в виде взвешенного, созревшего во внутренних боях мировоззрения.

Мы ничего не слышим о высокопоставленных персонах, которые имели бы при нём реальное влияние. Император не терпел рядом с собой самостоятельных фигур, он хотел быть своим собственным министром и, сверх того, лично действовать во всех сферах. Но даже до того, как начался процесс вырождения его ограниченной натуры, ему не хватало для этого ни знаний, ни таланта, ни спокойствия, ни дисциплины.