Опустынивание Казахстана.

В документальном фильме "Засуха в Казахстане: причины и последствия" говорится, что "в Казахстане население до сих пор не понимает, что ситуация с водными ресурсами катастрофическая". "Авторитетные эксперты считают, что Казахстан уже расплескал водный потенциал и скоро превратится в безжизненную пустыню".

У казахских чиновников "нет квалификации, чтобы заниматься этой деятельностью", "бездействие чиновников наносит непоправимый ущерб простым людям, сразу нескольким отраслям экономики, а также национальной безопасности Казахстана" (3:10).

Кажется, основная проблема Казахстана в том, что не те люди занимают места чиновников.

Жизнь богаче самой буйной фантазии.

"От бездетности, которая считалась болезнью, пытались исцелиться обрядом чувга солиш — опускание в послед кобылы. Обряд приурочивали ко времени рождения жеребёнка. Послед омывали тёплой водой и надевали на голое тело бездетной женщины (до груди или до шеи). Затем её укладывали в постель на 10—12 часов — с утра до вечера или с вечера до утра. Три-четыре дня женщина соблюдала строгую диету и не снимала тёплых одежд. После «лечения» послед закапывали где-нибудь в сарае, чтобы его не съела кошка или собака. Особая ритуальная пища при этом не приготовлялась, но обряд можно было совершить лишь в определённые дни. Руководила им пожилая женщина. О проведении обряда никто не должен был знать, кроме мужа бездетной женщины", - сообщают К. Тайжанов и Х. Исмаилов в статье "Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов".

«Скучно на этом свете, господа!» — говорит Гоголь. Ну, может быть старосветским помещикам Афанасию Ивановичу и Пульхерии Ивановне и впрямь было скучно жить, а я каждый день открываю для себя нечто интересное, и даже ужасно интересное, как, например, сегодня. 

Лекарки узбеков-карамуртов.

К. Тайжанов и Х. Исмаилов в статье "Особенности доисламских верований у узбеков-карамуртов" рассказывают о традиционных способах лечения болезней у узбеков-карамуртов. Причём, от их рассказа веет такими древностями, которые уходят в эпоху неолита. Мне думается, что 5 или 6 тысячелетий назад люди, жившие в Маргиане, имели такие же представления о духах. 

"Демонологическими персонажами, неизвестными у других групп узбеков, являются духи етти момо — духи семи прабабушек, легендарных прародительниц всех карамуртов. В диалекте карамуртов слово момо обозначает ,прабабушка'. В связи с этим мы считаем правильным предположение О. А. Сухаревой о том, что таджикский демон момо «является духом умерших женских предков».

Существовало убеждение, что дух одной из семи прабабушек выбирал себе среди женщин Карамурта служительницу, которая становилась лекарем (тавуп, палчи) и лечила пациентов методами, близкими к шаманским, а также гадала при помощи клочка хлопка, брошенного в чашу с водой. Избранницу духа называли момоси бор аёл, танлаб олган, момосини буйнига олган. Теоретически избранницей могла стать не только замужняя женщина, но и девушка.

Связь с момо налагала на избранных духом женщин некоторые обязательства. У них не было специального костюма, надеваемого для сеанса лечения или гадания, но свою одежду они шили сами, выбрав при покупке материю неяркой расцветки, сами стирали. У них могли быть причуды в отношении к пище: одна не ела рыбу, другая не пила молока, третья воздерживалась от употребления мяса, в соответствии с предписаниями момо. Как правило, они не притрагивались к пище, которая была приготовлена неизвестно кем,— а вдруг забыли сказать «Бисмилла»? Они должны были вести себя скромно, избегать шумных многолюдных сборищ. Старики рассказывают, что момо могла «схватить» избранницу на свадебном торжестве или на поминках — женщина начинала сильно вздрагивать. Это означало, что дух не одобряет её участие в празднестве или похоронно-поминальном обряде. Момо «хватала»  избранницу и перед ритуалом лечения.

Удивительная исмаилитская теология.

Из статьи И. Мухиддинова "Обычаи и обряды припамирских народностей, связанные с циклом сельскохозяйственных работ":

"Среди припамирских народностей ислам распространился в форме исмаилизма. Исмаилитское духовенство, подобно суннитскому, стремилось интерпретировать древние народные верования и обряды на основе своего вероучения. По традиционным представлениям в мире есть только одна точка (як нукта), источник божественного света — это бог Мухаммад-Али́ (Муртазо-Али́) — вечное сияние Hyp. Бог может явиться не только в образе любого из ангелов, в том числе сатаны, но и святого человека, странника, почтенного старца, или животного, змеи, птицы, или даже предмета".

Ба! Да это же прямо матриархальная теология, перелицованная на исмаилитский лад! Инанна (Иштар) сравнивается при своём появлении на небе с горящим факелом, пламя которого обращено вниз и словно изливается на землю. Иддин-Даган, третий царь первой династии Исин (ок. 1910—1890 гг. до н. э.), так приветствует богиню Инанну: "Я буду приветствовать божественный факел, что заполняет небеса, свет, Инанну, ту, что светит как дневной свет, великую госпожу небес, Инанну!" Её символом считается восьмилучевая звезда, изображения которой засвидетельствованы уже в самом начале III тыс. до н. э.

Инанна уже в ранней шумерской иконографии идентифицировалась
со звездой и в ранних текстах, начиная с Урукского периода, упоминалась как сияющая Инанна. Инанна (Иштар) - "Царица Небесная" - похожа на "вечное сияние Нур". Она является в образе любого из ангелов (об этом нам известно по крито-минойским эпифаниям богини), и в образе птиц, и в образе змей, и даже в образе странников.

Праздник маков в Средней Азии.

О. А. Сухарева в статье "Праздненства цветов у равнинных таджиков (конец XIX - начало XX в.)" рассказывает про обычаи таджиков, которые напоминают кельтский Белтайн, который был временем любовных игр.

"Е. М. Пещерева открыла для науки и описала интереснейший праздник тюльпана, происходивший в Исфаре — одном из крупных предгорных селений (теперь город) Северного Таджикистана. Есть основание думать, что этот обычай имел очень широкое распространение, хотя в других местах он назывался не праздником тюльпана, а «праздником красного цветка» (сайли гули сурх, кизил гул сайли); таковыми могли быть в условиях Средней Азии только тюльпан или мак.

То, что праздником отмечались оба эти растения, впервые с полной очевидностью засвидетельствовали сведения, сообщённые узбекским этнографом Хаётом Исмаиловым. По его материалам, в крупном узбекском сел. Паркент (теперь районный центр Ташкентской обл.), население которого относилось к группе узбеков-сартов, ещё в начале XX века весной происходили гулянья девушек, называемые лола сайли — 'праздник маков'. Девушки собирались на холме, возвышавшемся на одном из берегов канала Паркент, пели, танцевали под аккомпанемент бубна, собирали маки и плели венки, вплетали в косы их и сорванную с веточек тала (ивы) кожицу с листочками. Все выходили на праздник очень нарядными, многие в красных платьях, «так что сами были похожи на маки» (выражение информатора). Юноши тайком подглядывали за ними, через какого-нибудь мальчика посылали понравившейся им девушке сласти и лепёшки, увязав их в свой поясной платок. Девушки окружали посланца, расспрашивали, от кого подарок, что это за человек, интересовались его наружностью. Именно на этих сайлях завязывались знакомства или просто узнавали друг друга, дело нередко кончалось сватовством.

Н. П. Лобачёва записала в пригородном селении Самарканда, где находится обсерватория Улугбека и музей его имени, «отрывочные воспоминания о празднике под названием сайли гули сурх ('праздник красного цветка'), когда молодёжь выходила за город собирать красные тюльпаны и маки".

Интересно, - подумалось мне, - а не было ли таких же обычаев и на минойском Крите? На восстановленных фремках мы видим девушек, собирающих крокусы.

О туркменском "маугли".

А. И. Белов в своём "Антропологическом детективе" приводит случай "маугли", который произошёл в Туркмении в 1957 г. В песках под Ташаузом был пойман мальчик, пять лет живший в волчьей стае. Его назвали Джумой. В десять лет Джума, помещённый в психиатрическую больницу, сказал своё первое человеческое слово. Когда его, научив трём сотням слов, спрашивали, хорошо ли ему среди людей, он отвечал, что среди волков было лучше…

Тема "маугли" — одна из моих самых любимых.

Удивительно и парадоксально "откровение" о том, что дикие животные, при определённом раскладе, оказываются более человечны, чем многие представители Homo sapiens...

Далее я "скопипастил" для себя три статьи из Сети, где даётся более расширенная информация об этом туркменском "маугли":

1. Туркменский Маугли или Джума Джумаев.

В 1957 году в Туркмении группа геологов отправилась в пустыню охотиться на волков с вертолёта. Геологи настигли волчью стаю, но, к своему удивлению, среди спасающихся бегством животных разглядели мальчика, примерно лет пяти, который также, вместе со всеми, пытался убежать и спастись от врага в небе. Люди приняли решение, во что бы то ни стало спасти ребёнка. Отстрелив всех волков и посадив вертолёт на землю, геологи попытались поймать мальчика, но удалось им это далеко не сразу. Мальчик убегал от них, кусался, рычал и отпинывался. Когда его всё же поймали, то первым делом отвезли к врачам. Кем были его родители, и как маленький ребёнок оказался среди волков – неизвестно. В больнице ему поставили диагноз «олигофрения» и поместили в психиатрическую больницу Ташауза. Дальше, начался очень тяжёлый и трагичный процесс адаптации к человеческой жизни. Мальчику дали имя Джума Джумаев, и начали обучать человеческим манерам. Джума передвигался на четырёх ногах - как волк, из-за чего на его коленках и ладошках образовались мозоли. Ему пришлось по-новому учиться ходить, пить и есть, но, в итоге, он даже научился чистить зубы, причёсываться, пользоваться туалетом и якобы даже играть в шахматы. Некоторые женщины – медики жалели маленького мальчика и приносили ему пирожки из дома, подкармливали, стирали рубашки.

Несколько слов о памирцах.

Памирцы — это мирные люди, привыкшие к изолированной жизни в горах Памира и Гиндукуша. Горный Бадахшан — так называется историческая область их проживания. Среди памирцев много светлых и голубоглазых людей. Антропологи считают, что к представителям памиро-ферганской субрасы ближе всего жители европейских Альп и Средиземноморья. 

Однажды директор клуба в Душанбе, Шерали, рассматривая фотографию группы "Битлз", ткнул пальцем в Пола Маккартни и глубокомысленно сказал:

— Я не знаю, кто он, но остальные точно памирцы!

Памирцы всегда жили довольно изолированно. Суровая природа высокогорья, которое располагается между 2 и 7 тысячами метров над уровнем моря, "заморозила" их быт и нравы. Они сохранили некоторые архаические черты семейной жизни. В частности, браки у памирцев матрилокальные. То есть, после свадьбы молодые поселяются в доме родителей невесты.Точнее говоря, невеста после свадьбы пребывает в доме мужа только 3-4 для, а затем возвращается в дом отца и фактический брак начинается здесь (Источник).

О "круглых городах" Средней Азии.

В КСИА (ВЫП. 230. 2013 г.) меня заинтересовала статья «КРУГЛЫЕ ГОРОДА» ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. Авторы - Г. А. Кошеленко и В. А. Гаибов - приводят нижеследующую картинку-таблицу населённых пунктов круглой формы:

1 – Елькен-депе 1 (Парфиена); 2 – безымянное депе (Парфиена); 3 – Эрк-кала (Маргиана); 4 – Кырк-депе (Маргиана); 5 – Меручак (верхний Мургаб); 6 – Бала-Мургаб (верхний Мургаб); 7 – арк Бактр (западная Бактрия); 8 – Дильберджин (западная Бактрия); 9 – Джагат-тепе (западная Бактрия); 10 – Алтын Дильяр (западная Бактрия); 11 – Емши-тепе (западная Бактрия); 12 – Кутлугтепе (западная Бактрия); 13 – Дашт-и Баргах (западная Бактрия); 14 – безымянное тепе (западная Бактрия); 15 – Кундуз Бала Хисар (восточная Бактрия); 16 – Кухна-кала (восточная Бактрия); 17 – Талашкан-тепе I (северная Бактрия); 18 – Хаитабад-тепе (северная Бактрия); 19 – Пачмак-тепе (северная Бактрия); 20 – Курганзол (северная Бактрия); 21 – Турпак-кала (Хорезм); 22 – Малый Кырк Кыз (Хорезм); 23 – Кой-Крылган-кала (Хорезм).

Авторы говорят, что "древнейшие населённые пункты с круглым или овальным планом относятся к первой половине I тыс. до н. э. Продолжают они возникать и в ахеменидский период. Самые поздние (по времени возникновения) населённые пункты относятся к концу IV в. до н. э. Позднее мы не знаем ни одного памятника этого типа.