Рюмка водки на могиле: истоки обычая.

Карл Кереньи говорит, что осенью древние греки закрывали крышками пифосы с виноградным соком, а в конце зимы, когда из земли показывались первые цветы, во время Анфестерий, открывали сосуды и черпали из них молодое вино для смешивания с водой и первой пробы. Далее цитирую:

"Пока шёл процесс брожения, сосуды оставляли открытыми, но потом накрывали крышками, ведь иначе в них могли упасть посторонние предметы, мог утонуть и ребёнок. Когда в «День открытия пифосов» крышки снова убирали, на то была причина религиозного характера. Ко времени Плутарха и в его социальном кругу этой причины уже не понимали. Объяснение было найдено в текстах на глиняных табличках из Пилоса микенской эпохи. Души мёртвых называются тут δίφιοι («жаждущие»). Жаждали они, однако, не воды, а вина. Изображение на аттическом лекифе V в. до н. э. показывает, как в день Пифоигии, когда подземный мир стоял открытым для восхождения из него Диониса, окрылённые мёртвые души слетаются, под надзором предводителя душ Гермеса, к наполовину зарытому в землю и открытому пифосу (см. ил. 91). Можно видеть, как одна из душ с жадностью припадает к питью, а три другие, утолив жажду, отлетают прочь".

Ил. 91. Гермес и души у пифоса. Аттический лекиф.

О Лернейской гидре.

По всей видимости, Лернейская гидра была сестрой змеи в Дельфах. Возле Лерны Дионис спускался в подземное царство и возвращался оттуда вновь - там были "врата" в Аид. Очевидно, точно такие же "врата" имелись и в Дельфах. Может быть, и в других местах на поверхности земли существовали отверстия в преисподнюю. И змеи были своего рода "затычками" в этих отверстиях. Если с этой точки зрения взглянуть на подвиг Геракла, то придётся признать, что он снял пробку сосуда с заключёнными в нём джиннами.

В Дельфах ту же операцию проделал Аполлон.

Кстати, огнедышащий Змей Горыныч русских народных сказок — аналог древнегреческих "затычек" преисподней. Как я уже говорил, в преисподней текут огненные реки. Ну, и если кого-нибудь посадить голой попой на дырку, ведущую в преисподнюю, у него конечно станут вырываться клубы дыма и пламени изо рта.

Менады и амазонки.

"В «Вакханках» Еврипида Дионис сгибает ель сам, и вакханки сообща ему подражают. Возможно, мотив сгибания ели с незапамятных времён был выражением той силы, которая переполняла фиад", - мимоходом сообщает Карл Кереньи.

По словам византийского историка Льва Диакона, древляне привязали князя Игоря к верхушкам двух нагнутых друг к другу деревьев, которые, будучи отпущенные, разорвали его надвое.

Интересно, есть ли какая-нибудь связь между этими двумя сообщениями?

Известно, что менады разорвали тело Орфея. А как они его разорвали? Может быть, так же, как древляне разорвали тело князя Игоря?

Во всяком случае, тут мы имеем ещё одно свидетельство одержимости менад. Бог "входил" в субтильные женские тела, после чего они приобретали сверхъествественную силу. 

Мне кажется, что поляницы (девы-воительницы) русских былин — явление того же порядка, что и древнегреческие амазонки. А последних можно представить себе как менад в состоянии одержимости, как женский эквивалент скандинавских берсерков. Если мужчины, одержимые богом Одином, обладали медвежьей силой, то, спрашивается, почему женщины, одержимые богом Дионисом, не могли обладать бычьей силой? В сочинении александрийского поэта Ликофрона, в том месте, где он повествует о тайной жертве Агамемнона в Дельфах, оракул называет Диониса Ταῦρος, «Бык».