В записи "Всё началось с метлы" метла рассматривалась как носительница ритуальной чистоты, которая очищает место от (му)сора и тем самым окультуривает его, делает его "гуманным", в отличие от "дикого поля". Так же говорилось о том, что метла — это, вообще говоря, женское "священное орудие". В древности метлу считали непременным атрибутом женского «домашнего колдовства», поскольку обычно ей пользовалась хозяйка дома.
Продолжим размышления в том же духе.
Софья Агранович обращает внимание на то, что "метла связана не только с идеей расчистки места, но и с проведением магической черты между местом и «неместом». [1] Вообще, идея черты, границы, кромки, отделяющей «своё» от «чужого», человеческое от нечеловеческого и т. д., играет в любой культуре огромную роль от первых шагов антропосоциогенеза до самых современных форм сознания. Магическое проведение черты, непреодолимой для чужого, а в действительности не являющейся реальной преградой, проходит через все культуры".
И далее С. Агранович приводит хорошо известный пример проведения черты между местом и «неместом».
"Ромул, намечая границы Рима, опахал территорию будущего города плугом [2]. Естественно, что этот акт осмысливался не только и не столько как разметка и планировка местности под строительство, а в первую очередь как проведение магической черты между культурным и диким пространством. С этой точки зрения объясняется и убийство Ромулом своего двойника - трикстера Рема, попытавшегося перепрыгнуть через эту магическую черту, что равносильно нарушению (а значит, и разрушению) границы и культурного локуса в целом.
Согласно этрусскому мифу об основании Рима, убивая Рема, Ромул крикнул: «Так да погибнет всякий, кто перескочит через мои стены». Эта закреплённая мифом ритуальная фраза в сущности вербализует, если можно так выразиться, такое культурное явление, как пространственное табу. В Античности священная борозда, а также построенные на её месте вал и ров составляли сакральную городскую границу, переход через которую карался богами и обрекал нарушителя на смерть. Любопытно, что у этрусков при проведении городской границы жрец поднимал лемех плуга на месте будущих ворот, тем самым прерывая борозду".