М. А. Энгельгардт о войне и государстве.

"Война создала государства; деспотизм укреплял их, сковывая вместе людей, непривыкших к подчинению («народы дикие любят независимость» etc.); рабство помогало их дальнейшему развитию", - пишет М. А. Энгельгардт.

"Первичный тип государства — военный тип; другого способа возникновения государств, кроме войны, не было. <...> 

В борьбе военных типов одерживал верх наиболее крепко скованный, т. е. наиболее проникнутый деспотизмом (в форме той или другой общественной иерархии) и наиболее обеспеченный рабами, за счёт которых правящие классы культивировали свои военные доблести. Этот процесс развития как нельзя лучше выяснен Спенсером, а любая история культуры или учебник всемирной истории иллюстрирует его.

Война между мелкими племенами создаёт более крупные агрегаты, которые продолжают взаимную грызню, пока не сформируется одно, два, три, десяток прочных, крепко связанных государств, — эти рано или поздно гибнуть под натиском нового роя мелких племён, среди которых возобновляется та же история.

Сотня скорпионов глотает друг друга, жиреет, раздувается, растёт; наконец, остаётся один, заглотивший всех остальных, чудовищный, осовевший, отяжелевший; откуда ни возьмись, врывается новая орава, разрывает его на клочки, затем обращается друг против друга: вот история всех народов и государств, созидавших и двигавших вперёд цивилизацию". <...>

"Мы уже знаем первый и капитальнейший результат войны, явившийся как бы программой или ключом вcero дальнейшего развития культуры. Повсюду, по всей земле, первобытный братский режим, первобытное племя-община выродились в деспотическую организацию под влиянием войны, «приучившей гнуться перед вождём, сначала временным, потом наследственным, и имевшей непосредственными последствиями рабство пленных, а затем и возникновение собственности, всё более и более эгоистической», — словом, положившей начало «общественной дифференциации»: тирании roспод и страданиям рабов, самодурству аристократии и раболепию массы, алчности богачей и зависти бедняков.

Как корабль назовёшь, так он и поплывёт.

Григорий приводит пассаж из "Республики Океании" Джеймса Гаррингтона:

"[Собрание всех сынов Израилевых] образовывало "конгрегацию", как это передано в английском тексте; но по-гречески будет экклесия, Церковь Божия, а у талмудистов — Великая "Синагога". Слово "Эклессия" издревле и уместно использовалось для гражданских соборов или народных собраний Афин, Спарты и Эфеса, и оно же звучит в Евангелие, хотя переводчики передали его иначе, что я лично им в заслугу поставить никак не могу, ведь этим они лишили нас важного урока — апостолы, выбрав для духовной общины такое имя, явно хотели указать нам на то, что и руководство церковью должно осуществляться демократически или общенародно, что ясно вытекает и из прочих их уставов".

И затем он комментирует сей пассаж:

"То есть, в греческом оригинале Церковь, как совокупность верующих, называется Экклесия, "народное собрание", собор. Апостолы, по мысли Гаррингтона, предполагали, что управлять церковью должны сами прихожане, посредством избранных епископов и непосредственно. Но в германских языках для обозначения "церкви" было выбрано греческое слово со значением "[Собственность] Господа", в смысле, "Дом Господа". (Или господина, и мы все знаем этого господина.) И в славянских языках "церковь" — то же самое германское слово, заимствованное, видимо, из готского. А если всё "господне", то, ясное дело, и демократии никакой нет, сугубая иерархия и субординация, сверху донизу" (Источник).

О «сугубой» субординации русской православной церкви говорит diak_kuraev:

"Может быть, пару раз за тысячу лет вдруг на патриаршем посту оказывался человек, который мог сказать нет своему собственному царю и заступиться за слёзы людей. Не за корпоративные интересы своего сословия, а за простых людей.

За всю историю Византийской империи, я знаю только одного патриарха Арсения, который выступил против подлости православного императора Михаила Палеолога. Тот сам себя сделал регентом при малолетнем мальчике – законном наследнике престола Иоанне IV. Михаил, чтобы избавиться от юноши, приказал его ослепить. За это Арсений придал императора анафеме. Естественно, тут же был собран собор, архиереи дружно осудили Арсения, правда, не все. На протяжении примерно ста лет существовал так называемый арсенитский раскол.

Где-то рядом стоит история митрополита Филиппа II (Колычева) во времена Ивана Грозного. Два случая за две тысячи лет" (Источник).

"Пчёлы" и "пасечники".

Государство — это "плоть от плоти" патриархата. В Междуречье оно появилось на "отжиме" храмовой экономики. Общинники делали вклады в храмовые хозяйства, которые являлись своего рода "общаками", хранилищами зерна и другого продовольствия. На этом накопленном ресурсе и "завязалось" государство. 

В принципе, финансовая "пирамида" МММ появилась таким же образом: сначала старушки - "божьи одуванчики" долго собирали денежные средства, а затем "пирамида" аккумулировала их средства. Здесь важно подчеркнуть последовательность: сначала происходит накопление энергии, а затем эта энергия "прихватизируется"; сначала пчёлы собирают мёд в улей, а затем пасечник изымает мёд из улья.

Читая монографию А. Бебеля "Женщина и социализм", я заметил, что нечто подобное происходило и в Европе эпохи Реформации. Цитирую:

"Введение протестантизма устранило полный великолепия католический культ, от чего очень сильно пострадало или было совершенно уничтожено большое количество ремёсел, в особенности технические искусства, и как раз этими ремёслами занималось много женщин. Далее, конфискация и секуляризация огромных церковных имуществ повели к упадку попечения о бедных, отчего страдали прежде всего вдовы и сироты". 

В России конфискация церковных имуществ происходила в 20-е годы прошлого века.

Красноармейцы на субботнике выносят церковное имущество из Симонова монастыря. Москва, 1925 год. Источник картинки

Нечто подобное происходило в России и при Петре I. 

Любопытно взглянуть на эту картину в гендерном аспекте: трудолюбивыми "пчёлками", приносящими в храмы свои "копейки", в основном являются женщины, а "пасечниками", извлекающими накопленный "мёд" из храмов-"ульев", предстают мужчины, "государевы люди".

И в заключение надо отметить, что пресловутая "охота на ведьм" в Германии по времени совпала с разграблением церковных имуществ. При этом многие женщины лишились работы и средств к существованию. А. Бебель говорит, что в Германии женщины были исключены из занятий ремеслом в конце XVII столетия. Сначала им было запрещено приобретать звание мастера — за исключением вдов, — затем они лишились права быть и подмастерьями. В этом смысле, "охоту на ведьм" можно рассматривать как практику террора против женщин, выражающих своё недовольство происходящими переменами.

Чичимеки, франки, ордынцы и прочие гоги и магоги.

С 200 по 500 годы н. э. город-государство Теотиуакан доминировал над всей Центральной Мексикой. А в период между 600 и 650 гг. н. э. город пал. Учёные считают, что его захватили свирепые дикари-чичимеки, кочевавшие в степях на севере нынешней Мексики и на юге США. Раскопки показали, что захватчики разграбили гробницы и тайники с предметами, считавшимися драгоценными (либо хранившие предметы культа), изуродовали или разбили многие священные статуи и барельефы, сожгли все деревянные строения.

«Великая богиня Теотиуакана» (настенная роспись)

"Чичимеки", как «Дамоклов меч», нависают над каждой культурой. Они, как вирусы, испытывают социальный организм на здоровье: здоровое общество легко преодолеет вирусную инвазию, а больное будет стёрто с лица земли.

В истории Древнего Рима "чичимеками" оказались франки, маленькое и ничего не значащее германское племя. Как спину верблюда ломает последняя соломинка, так и франки совершили вторжение на территорию Римской империи, когда она уже "дышала на ладан". Был у римлян и гениальный полководец Стилихон, и несметные легионы воинов, но римская власть окончательно разложилась и представляла собой "гадюшник", в котором чиновники больше думали о сохранении собственной жизни и богатств, чем об организации обороны. Они и убили Стилихона, так как занимали неподобающие им места в государстве и боялись, что на волне народного триумфа победитель варваров даст им коленом в зад (см. Защитник вечного города Флавий Стилихон). А закончилось всё тем, что римская культура сохранилась лишь в Венеции да отчасти в монашеских кельях Ирландии, а вождь франков Хлодвиг воцарился на обломках империи, и в средневековых хрониках все европейцы уже именовались "франками" (особенно в эпоху Крестовых походов).

В истории Хорезма "чичимеками" были ордынцы Чингисхана. Я читал, что у хорезм-шаха армия была значительно больше, чем у Чингисхана, но он боялся отдавать все свои войска под командование одного полководца. Видно, он тоже развёл у себя при дворе "гадюшник" и боялся заговора в армии. В результате Чингисхан перещёлкал, как орешки, один за другим все гарнизоны хорезм-шаха, размещённые в разных городах Средней Азии.

Век толп.

Текст от greenorc — "Всадники апокалипсиса" — наводит на размышления.

"Недавно перечитывал один фантастический роман, где частью сюжетной линии был постулат о том, что во всём космосе все цивилизации, достигнув определённого уровня развития, самоуничтожаются. Различными способами, от атомной войны до компьютерного вируса, но непременно самоуничтожаются, погружаясь снова в дикость и архаику.

Так вот, вполне вероятно, что оно реально так. Дело в том, что в определённый момент на цивилизацию начинает влиять фактор, ранее не имевший значения и потому никак и никем не учитываемый. А именно, дураки.

Дураков всегда много. Но, дурак в веке этак 18-м не был проблемой. Абсолютное большинство населения было занято физическим трудом, так что дураки были даже в тему. А дураки в системе управления ничего не могли всерьёз испортить. Максимум - войнушку с соседями проиграть. Ну и что с того? Позже, в индустриальную эпоху, ничего не изменилось. Дурак по-прежнему оставался нужен и полезен. Стой у станка и точи весь день одинаковые детальки. И дураку хорошо, и стране выгодно.

Но в современном обществе всё стало иначе. Оно стало информационным, и если раньше дурака слышала только его жена и сосед по деревне, то теперь каждого дурака слышно на весь мир.

Дурак стал самым разрушительным оружием в истории человечества. Фактически, нормальные люди оказались перемешаны со стадом баранов. И если бараны однажды ломанутся в пропасть, то люди вынуждены будут или бежать вместе со стадом и погибнуть, или быть затоптанными и погибнуть". 

 

Об историософской концепции Бахофена.

Читаю понемногу третий том "Материнского права" И. Бахофена... И только в третьем томе я наконец-то "просёк" его историософскую концепцию.

Значит, так. По Бахофену, первоначально в стаде гоминид царили беспорядочные половые связи, первобытный промискуитет, сексуальный коммунизм. Он предполагал, что люди в доисторические времена беспорядочно смешивались, т.е. матери жили с сыновьями, а братья — с сёстрами, а совокупление первоначально было публичным. Это состояние Бахофен называл гетеризмом или говорил о «зачатии в иле», по аналогии с болотом как символом первичного хаоса и болотными существами «хтонического» мира богов доэллинского населения стран Восточного Средиземноморья, матриархальные обычаи которого Бахофен знал.

Потом почему-то женщины взбунтовались против гетеризма, этого «естественного права» первобытного человечества. Бахофен никак не объяснил причины восстания женщин, но он, видимо, считал, что это восстание было вооружённым и кровавым, так как победившие женщины были амазонками. Их власть держалась на "штыках" и терроре. 

Про индейский матриархат (2).

Кэролин Найтхаммер пишет:

"Английским рассказам о выдающихся индейских женщинах предшествовали сообщения де Сото и сопровождавших его испанцев. В начале мая 1540 года, сбившись с пути и проведя несколько дней в блужданиях по пустошам нынешней юго-восточной Джорджии, Фернандо де Сото и его передовой отряд наткнулись на трёх индейцев, сообщившим испанцам, что в ближайшем городе под названием Кутифачике живёт женщина-правительница, которая уже получила известие об их скором прибытии и ожидает их.

Когда отряд подошёл к берегу реки, отделявшей их от города, появились четыре каноэ с родственницей правителя и множеством подарков, в том числе шалями и прекрасно выделанными шкурами. Женщина приветствовала гостей, объяснив, что сама вождь не пришла, посчитав, что полезнее остаться в деревне и организовать приём гостей. Затем она сняла со своей шеи нитку жемчуга и надела её на де Сото в знак дружбы. Вскоре прибыли каноэ, чтобы доставить всю группу в Кутифачике. Вождь встретила испанцев очень радушно, предложив им большое количество еды и много прекрасного жемчуга. После недели такого обхождения солдаты захотели поселиться там, но де Сото жаждал продолжить поиски золота.

Он хотел, чтобы вождь сопровождала его отряд, дабы заручиться её поддержкой в других городах, но к этому времени ей надоело грубое поведение белокожих исследователей, и она просто хотела, чтобы они покинули её город. В обмен на гостеприимство, оказанное ему милостивой правительницей, де Сото приставил к ней охрану и заставил вождя и нескольких её женщин-рабынь сопровождать его. В каждом городе жители быстро подчинялись приказам своей правительницы, и даже самые бедные деревушки вносили свой вклад в помощь странным людям. Примерно через две недели вождю удалось сбежать от похитителей и скрыться в своём доме с несколькими рабынями" (Источник). 

Полис и государство: два "модуса операнди" человечества.

Идущий на улице дождь вынудил меня сидеть дома. Читаю труд Елены Хаецкой "С точи зрения Карфагена"... 

Она правильно пишет, что "ассирийцы первыми создали классический тип государства: с регулярной армией, имевшей единообразное вооружение, господством титульной нации, единым законодательством и централизованным управлением провинциями, включением в состав соседних царств (к примеру, Египет в 671 г. до н.э.).

Финикия пошла принципиально другим путём, поставив приоритетной целью не политическое влияние, а коммерческую выгоду. В конце концов, всё на этом свете можно купить и от всего откупиться — как полагали финикийцы, — но эта доктрина переставала работать, когда речь шла о столкновениях с «большими парнями», для которых на первом месте стояло столь нерациональное и убыточное мирское честолюбие, которому не место в деловой практике.

Бизнес и желание прославиться в качестве великого завоевателя — две вещи несовместные".

Да, это очень актуальное для настоящего времени замечание. 

Как мы знаем, государства возникают там, где образуются большие "человейники": десятки и сотни тысяч людей трудятся на плодородных почвах речных долин, и при этом неизбежно возникает управленческий аппарат для координации работ. В этом смысле полисы можно назвать "недогосударствами", так как в них не образуется "критической массы" людей для создания государства. 

Гешефт как тип цивилизации.

Можно заметить такую закономерность: матриархат, как менталитет, культивировался в тех древних обществах, которые специализировались на экспортной торговле. Уже неолитическое общество Чатал-Хююка занималось изготовлением зеркал из обсидиана, очевидно, на продажу. 

Найденное на раскопках обсидиановое зеркало, © Официальный сайт

Крито-минойская и индо-хараппская цивилизации также занимались торговлей всякого рода "побрякушками". 

В этом отношении нельзя пройти мимо финикийцев, которые исстари промышляли добычей ракушек из семейства мурицид, иглянок, из которых добывался «тирский пурпур»; этот товар «Земли пурпура» расходился по всем царствам Древнего мира и мог считаться эквивалентом золота.

"Показательно скопидомство персидских царей — в 330 году до н.э. Александр Македонский посетил сокровищницу дворца царя Дария в сдавшемся великому завоевателю городе Сузы, где было обнаружено неимоверное количество отрезов пурпурных тканей (вероятно несколько тонн), причём покупались они на протяжении минимум двух столетий: за это время не вылиняли и не потеряли своего благородного цвета.

Христианство и матриархат.

"Только женщина и земля имеют уникальную способность рождать, создавать живое. Эта способность (отсутствующая у мужчин) в мире первобытного земледелия была безусловным основанием для признания особой роли и места женщины-матери. Мужчины получили право претендовать на подобное место, лишь когда они смогли производить материальные вещи с помощью своего интеллекта, так сказать, магическими и техническими способами" (Источник). 

Здесь надо отметить, что христианская Церковь, в лице своих наиболее выдающихся мыслителей, с самого начала выступала и против магии, и против техники. Так что, на самом деле, христианство и матриархат - довольно-таки близкие мировоззренческие системы. Конечно, не во всём, но во многом они похожи.

Парадокс, однако, заключается в том, что и сама техногенная цивилизация зародилась не без влияния Церкви. В Западной Европе XV века произошёл какой-то тектонический "сдвиг", после которого началось бурное и неудержимое "покорение природы" техническими средствами. По всей видимости, этот "сдвиг" произошёл сначала внутри Церкви, а затем вышел на поверхность, в результате чего возникла мощная волна цунами, выразившаяся в европейской колониальной экспансии и неуёмном стремлении к обогащению. 

В таком случае Реформацию можно считать реакцией на новые капиталистические отношения в Европе. Анабаптисты воскрешали архаические порядки, характерные для неолитических, в том числе и матриархальных, обществ. Опять мы видим близость христианства и матриархата. Причём, не просто христианства, а самого радикального христианства. "Просто христианство" К. Льюиса, увы, ничем не отличается от мещанства.

Чтобы не было "непоняток", я поясню, что имею в виду, говоря о радикальном христианстве. На нижеприведённой картинке мы видим юродивых странников Михаила и Николая. 80-е годы XX века. Фото Анатолий Горяинов.

Фаворитизм как культурно-исторический феномен России.

Е. Е. Приказчикова пишет в статье "Фаворитизм как культурно-исторический и литературный феномен России второй половины XVIII века", что 

"термин «гинекократия» впервые использовал французский эмигрант и мемуарист Ш. Массон в «Тайных записках о России», написанных в начале XIX века и характеризующих культурно-историческую ситуацию екатерининской эпохи. Гинекратическое начало как нельзя лучше характеризует ситуацию «российского матриархата» (термин Н. Пушкарёвой) XVIII века, пик которого приходится на эпоху Екатерины II. В это время в России, по мнению Ш. Массона, «женщины уже заняли первенствующее место при дворе, откуда первенство их распространилось и на семью, и на общество».

Статусом удачливого мужчины в этом «женском» мире был статус фаворита. Он не имел аналогов в европейской практике. <...> В России мужчина-фаворит – это, прежде всего, «вельможа», т.е. человек, который действительно «много может». В идеале – это не только мужчина, которого допускают на ложе императрицы, но это ещё и полководец, и государственный деятель. Не глава партии, но исключительная личность, находящаяся «вне» или «над» партийными интересами.

Образ Григория Потемкина – фаворита-вельможи – в наибольшей степени воплощал собой мужской извод гинекратического мифа, каким он сложился в России во второй половине XVIII века. Хорошо знавший реалии русской придворной жизни, Ш. Массон так писал о Г. Потёмкине и Екатерине II: «Эти два великих характера казались созданными друг для друга: они любили друг друга и сохраняли взаимное уважение, перестав быть любовниками; политика и честолюбие продолжали связывать их тогда, когда страсть уже освободила их от своих уз».

Эта неизменно подчёркиваемая даже иностранцами необычность и исключительность Г. Потёмкина впоследствии приведёт к созданию так называемого «потёмкинского фольклора», которым, как известно, интересовался А.С. Пушкин. В этом «фольклоре», образцы которого приводили в своих записках Д. Давыдов и П. Вяземский, было много непристойного, но много и героически-возвышенного. Можно сказать, что в этом фольклоре перед нами в полной мере предстаёт уже мифологизированный образ светлейшего, являющегося наиболее полным воплощением «золотого века» Екатерины Великой. Таким образом, в культурном пространстве русской словесности творится миф о герое-фаворите, боге Марсе, служащем российской Минерве". 

Чёрт возьми, насколько же это напоминает "основной миф" матриархата про Богиню и её быкоголового героя!

"Женщины и власть в России: история и перспективы".

И. Н. Ионов в статье "Женщины и власть в России: история и перспективы", говоря о "волюнтаризме" Петра I, сравнивает его с самодуром Иваном Грозным, после правления которого страна, привыкшая к насилию и непредсказуемости власти, была ввергнута в Смутное время.

           "Образно говоря, Пётр оставил своим наследникам-мужчинам слишком большие и разношенные сапоги, чтобы хоть один из них мог ими пользоваться без ущерба для себя и страны. Угроза нового Смутного времени была вполне возможной, если бы на этот раз старые сапоги не отставили в сторону и не произвели самый радикальный из политических переворотов, использовав гендерную альтернативу. Опасаясь прихода к власти традиционалистов, подобных царевичу Алексею, Пётр повелел передавать её произвольно, независимо от родства и пола. Основой преемственности власти должна была стать приверженность делу европеизации России. Скорее всего, этот вариант престолонаследия был выбран случайно: женщин в роду Романовых оставалось больше, чем мужчин. Но значение сделанного поворота нельзя недооценивать. На общем фоне истории трёх четвертей XVIII века только женщины-императрицы, несмотря на все их слабости, противоречия, непоследовательность и зависимость от фаворитов, производят впечатление взрослых людей, под ногами которых, прячась за широкие юбки, бегают вечные мальчики-императоры. 

           Женщины, не только императрица Анна Иоанновна (1730-1740), но и Елизавета Петровна (1741-1761), были гораздо более богобоязненны, чем императоры-мужчины, и следили за соблюдением народом обрядов православной церкви, удерживая процесс распада традиций. С другой стороны, женщины на троне, подобно маткам-царицам у пчёл, способствовали "роению" дворянства вокруг них. Этому способствовал созданный в 1731 году Кадетский корпус, имевший хорошее финансирование и призванный выпускать офицеров. Фактически параллельно с падением интереса дворянства к военной службе, где все лучшие места занимали немцы, корпус стал приобретать значение учебного заведения, ориентированного на подготовку не столько офицеров армии, сколько галантных кавалеров. Уже при его основании было предусмотрено обучение фехтованию, иностранным языкам, истории, танцам, музыке «и прочим полезным наукам», перечисленным в популярном тогда руководстве для молодёжи «Юности честное зерцало» (1717), которое уже при Петре I выдержало три издания. В 1733 году при ревизии корпуса выяснилось, что подавляющее большинство слушателей занимается, кроме обязательных дисциплин, в основном указанными «галантными науками» - немецким языком (237 чел.), танцами (110 чел.) и фехтованием (47 чел.). Демократ Ключевский писал, что в этих условиях любой дворянин хотел «стать лощёным светским фатом и придворным пройдохой». Светская жизнь, постепенно теряя черты Петровской принудительности, приобретала характер борьбы дворянских партий за влияние на очередную императрицу, и связанная с ней система образования и воспитания выражали именно эту тенденцию, ведущую к культурной, а затем к политической и социальной модернизации.

          Правда, свобода светской жизни появилась не сразу. В годы правления Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны основная примета светской жизни - повиновение прихотям и слепое подражание пристрастиям императриц. Но вместе с этим в жизнь дворянства входит новая черта - относительно быстрая смена моды на одежду, популярные произведения литературы, стихи и песни, чего не было раньше. При Елизавете Петровне, обожавшей наряды и действительно менявшей платья по 4-5 раз в день, как никогда большую роль в жизни двора стали играть балы и маскарады. Присутствовать на них, по петровскому образцу, было обязательным, что проверялось гвардейцами. Придворные дамы, зачастую тоже менявшие костюм 2-3 раза в день, должны были на каждый бал являться в новом наряде.

«Женский век» в России как альтернативный «русский мир».

Английский писатель С. Грэхэм в своей книге 1912 года «Неоткрытая Россия», размышляя о русских женщинах, писал: «…ими Россия сильна. Из-за них солнце светит радостно, а птицы поют. Из-за их святости мужчинам позволено быть далёкими от святости».

Елена Приказчикова в статье "ЦАРЬ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ: ТАНАТОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС МУЖСКИХ ПРАВЛЕНИЙ В РОССИИ XVIII в." соглашается с мнением российского писателя В. Аксёнова, который в романе «Вольтерьянцы и вольтерьянки» (2004) заставляет Екатерину II настаивать, что «женский век» наступил в России ещё с эпохи царевны Софьи, так как «после Петра в России началась деградация мужского начала». 
 
Об этой деградации откровенно рассказал российский просветитель А. Т. Болотов, противопоставивший царство Петра III царству Елизаветы Петровны: «Родившись и проводив все дни под кротким правлением женским, все мы к оному так привыкли, что правление мужское было для нас очень дико и ново». О «дикости» мужского правления Болотов, бывший в царствование Петра III адъютантом Н. А. Корфа, генерала-полицмейстера Петербурга, и неоднократно видевший императора и его ближайшее окружение, поведал достаточно подробно. Пётр III у Болотова – государь, который любил «продукты Бахусовы», «любил посидеть за столом и повеселиться». Он, как мальчик, по ночам играл в солдатики, и в эту игру вовлекал свою супругу, в результате чего «вся кровать была покрыта и полна куклами и игрушками, иногда очень тяжёлыми». Во многом именно благодаря «играм» Петра III российский историк И. Н. Ионов пришёл к выводу, что в XVIII в. «только женщины-императрицы… производят впечатление взрослых людей, под ногами которых, прячась за широкие юбки, бегают вечные мальчики-императоры». 

Кстати, играл в "солдатики" и Пётр I. Управляла царством его мать, Наталья Кирилловна Нарышкина, до самой своей смерти в 1694 году. Всё это время Пётр совершенно не интересовался ведением государственных дел, но занимался играми в войну. Правда, эти игры больше походили на древние гладиаторские бои, чем на невинные детские забавы. На суше давались "потешные сражения" с десятками убитых и сотнями раненых: так, под Кожуховым были введены в "бой" две армии, насчитывающие по 15 тысяч человек в каждой. Удовлетворяя свою страсть к военным играм, Пётр отправился к морю, в Архангельск, где соорудили флотилию из нескольких кораблей, и радовался, что у него теперь есть не только потешная армия, но и флот. Однако Архангельск не был пригоден для военных забав: вследствие частых бурь Пётр несколько раз терпел краблекрушение. Тогда он решил свою морскую базу перенести на тёплое море. К Азову было направлено сравнительно большое войско. Но что Пётр в ту пору нисколько не связывал свои потехи с государственной пользой, свидетельствует его письмо к адмиралу Апраксину (назначенному адмиралом флота в отместку за его нелюбовь к навигации): "шутили под Кожуховым, - пишет Пётр, - а теперь едем играть под Азов".

Клан как умирающий и воскресающий феникс.

Почему семейные отношения в наше время очень мало ценятся? 

Это очень интересный вопрос. И, чтобы ответить на него, надо прежде всего поставить знак равенства между семьёй и родом. Дело в том, что семья является энтелехией рода; семейные отношения утрачивают своё значение, если за семьёй не стоит род. 

Род можно заменить словом "клан", чтобы было более понятно. Клан — это сила. Клан похож на римскую "черепаху", где "один - за всех, и все - за одного". 

римская "черепаха"

Одно дело девушка выходит замуж за Ивана, члена рода Ивановых, которые, в случае чело, "пасть порвут" за своего сородича; и совсем другое дело, когда она выходит замуж за Ивана, родства не помнящего. Это почти то же самое, что выйти замуж за БОМЖа.

Здесь надо заметить, что род вовсе не "канул в Лету", как можно подумать, глядя на современное общество. Несмотря на кажущуюся "распылённость" этого общества, оно, тем не менее, имеет тенденцию к восстановлению первобытной семейно-родовой жизни. Прежде всего, вспомним, что при Б. Н. Ельцине в СМИ часто мелькало слово "Семья". Было в этом слове нечто от "Царствующей фамилии", типа семьи Романовых. Сейчас много говорят и пишут о "транзите власти", то есть о передаче царских президентских полномочий, и эти разговоры заставляют нас рассматривать государственную бюрократию как "новое дворянство". Очевидно, среди этого "дворянства" образуются (или уже образовались) новые кланы. 

К вопросу о развитии человеческого рода.

"Всякий значительный шаг в развитии человеческого рода происходит в сфере религии, которая неизменно является самым могучим, а в доисторические времена — и единственным носителем цивилизации" (И. Бахофен. "Материнское право". Т. 2. С. 282).

С этой точки зрения любопытно взглянуть на т. наз. "новую историю". Советская историография обозначила началом новой эпохи истории человечества Великую французскую революцию 1789 года. Которая, как известно, носила антирелигиозный характер. Ну, не станем же мы всерьёз принимать за религию полушутовской культ богини разума!

В этом смысле, вся общественная "движуха" нового времени (1789 - 2022 гг.) в религиозно-духовном измерении отличается мелочностью и "мелкотравчатостью". Несмотря на весьма масштабные "толковища" (включая сюда и "театры военных действий"), в сфере религии никаких значительных подвижек не было. Если не считать за подвижки голое "отрицалово" религии в странах, охваченных революционным пламенем. 

Интересный взгляд на Ленина от хорватского художника Jozo Kljaković, 1924 год.  

Асабия Ибн Хальдуна (1).

chest_i_razym в записи "Ибн Хальдун всё придумал за нас ещё в 14 веке" говорит, что арабский философ Ибн Хальдун, занимавшийся проблемой упадка династий мусульманских держав, ввёл термин Асабия - сплочённость элиты, способность жертвовать собой ради всей группы. Асабия, по мнению Хальдуна, падает с каждым поколением правителей, проживших в городской цивилизации. На смену деградировавшим элитам приходят ребята с периферии цивилизации. В случае арабов - это бедуины и прочие племена, находящиеся ещё на этапе родоплеменных отношений.

Википедия, в принципе, говорит о том же: "Асабийя, или Асабия (араб. عصبية) — это термин, относящийся к социальной солидарности, где акцент делается на сплочённость и единство, групповое сознание, чувство общей цели и социального единства. Это понятие было достаточно распространено в доисламскую эпоху, но приобрело популярность в «Мукаддиме» Ибн Халдуна (Вали ад-Дин Абд ар-Рахман Ибн Мухаммад Ибн Халдун, 1332—1406), в которой он понимается как фундаментальная взаимосвязь индивидуумов в человеческом обществе. Ибн Хальдун понимает это понятие как основную движущую силу истории. Асабия циклична и непосредственным образом связана с ростом и падением цивилизаций. Среди причин ослабления асабии можно назвать: 

Во-первых: стремление нового лидера монополизировать власть, и как следствие всю славу победы. Для этого новый лидер начинает вести борьбу со своими конкурентами, с которыми ещё недавно они были товарищами. Система власти быстро приобретает иерархию, а бывшая сплочённость превращается в наёмничество.

Во-вторых, естественное стремление правителей к роскоши. Роскошь становится знаком статуса и власти. Поскольку для нижестоящих чиновников высшим образцом для подражания являются высшие, а высшие не могут допустить, чтобы кто-то из низших превзошёл их в роскоши/статусе, то тяга к престижному потреблению и контроль над ним быстро распространяются вверх и вниз по иерархии. Привычка к роскоши естественным образом, особенно при смене поколений, ведёт к смещению мотивации на сохранение во что бы то ни стало достигнутого уровня и качества жизни".

Об идейной близости капитализма и социализма.

 

Славой Жижек

Я считаю, что Славой Жижек прав, когда он говорит, что китайская "культурная революция" с её жестоким стиранием традиций прошлого стала шоком, создавшим условия для последующего капиталистического скачка. Сам Мао создал условия для быстрого капиталистического "переформатирования" Китая, разорвав ткань традиционного общества.

Кстати, в советской России т. наз. "великий перелом" также сопровождался самой радикальной борьбой с традициями прошлого. 

Арест торговца опиумом для народа

Россия — баба, охочая на чужеземца.

Россия — мать-сыра земля, т.е. водо-земля по составу стихий. И она — «бесконечный простор». Россия — огромная белоснежная баба, расползающаяся вширь: распростёрлась от Балтики до Китайской стены, «а пятки — Каспийские степи» (по образу М. Ломоносова). 

Россия-баба ищет мужика, который бы её продраил по вертикали да крепко обнял-охватил обручем с боков, чтобы она не расползалась: заставой богатырскою, пограничником Карацупой, железным занавесом — бабу в охряпку... И этот мужик — чужеземец. Приглашает Россия варяга на порядок-форму и закон, из грек — правостояние православия, половца и турка с Юга притягивает, татаро-монгола с Востока. Потом немцы с Петра правили, грузин Джугашвили... 

Даже стратегия русских войн — от охоты России-бабы на чужеземца. Она его приманивает (поляка, француза, немца), затягивает в глубь себя: всегда не на границах ему отбой, а взасос его вовлекает — и уж тут, во глубине России, самый оргазм битв: летят головушки и тех, и других, орошают её топкое лоно огненной кровушкой, как спермою: им — смерть, а ей — страсть да сласть. Так ведь ещё в «Слове о полку Игореве» битва как свадьба видится, как смертельное соитие. Если германская тактика — «свинья», «клин» = стержень, то русская — «котёл», «мешок» — как вагина, влагалище.

(Георгий Гачев. Национальный Эрос в культуре)

О возрождении древней «женской» культуры в Провансе 11-12 вв.

Есть такое мнение, что в истории Европы первая революция в культуре, связанная с выходом на сцену Женщины после "Тёмных веков", произошла в период относительного мира и экономического процветания в Провансе в 11-12 вв. и её отголоски сказались на всей дальнейшей истории европейской и мировой цивилизации (культура рыцарского отношения к Даме).

Интересно, что эта культура тесно переплетена с куртуазной любовью, воспеваемой трубадурами (см.: Трубадуры и их "весёлая наука". Куртуазная любовь (1) и Трубадуры и их "весёлая наука". Куртуазная любовь (2)), - с одной стороны, и с "церковью любви" катаров - с другой (см.: Трубадуры и их "весёлая наука". Куртуазная любовь (3)).

"В 1209 г. на западе Европы с Альбигойского крестового похода начинается эпоха походов Рима, преследующего своей целью не только захват земель, но и истребление коренного населения региона юга Франции, севера Испании и уничтожение древней «женской» культуры. Этот поход закончился инквизицией: прямым нападением мужчин на женщин" (Светлана Саверская, Александр Саверский. Хрустальный Христос и древняя цивилизация. Книга I).

Drang nach Frauen

Историософическое.

Николай Бердяев в статье "Нигилизм на религиозной почве" описывает "старорежимное" государство российское, однако нельзя не заметить, что постсоветское государство - volens nolens - воспроизводит всё ту же "старорежимную" парадигму отношений власти и общества.

"П. Победоносцев. С ним так много связано, срослась с ним целая эпоха русской истории, даже более чем эпоха: в его личности и в его деле ярко воплотилась связь православия с государственным абсолютизмом.

Какая основная черта Победоносцева, его «умопостигаемый характер»? Неверие в силу добра, неверие чудовищное, разделяемое русской официальной Церковью [Говорю всё время не о Вселенской Церкви, не о православии, хранящем Божественную святыню, а о национальной нашей Церкви в её исторической эмпирике, в человеческой её стороне.] и русским государством. Сила Победоносцева, непостижимая власть этого человека над русской жизнью в том и коренилась, что он был отражением исторического русского неверия, исторического русского нигилизма сверху. Нигилистическое отношение к человечеству и миру на почве религиозного отношения к Богу — вот пафос Победоносцева, общий с русской государственностью, заложенный в историческом православии. Победоносцев был религиозный человек, он молился своему Богу, спасал свою душу, но к жизни, к человечеству, к мировому процессу у него было безрелигиозное, атеистическое отношение, он не видел ничего божественного в жизни, никакого отблеска Божества в человеке; лишь страшная, зияющая бездна пустоты открывалась для него в мире, мир не был для него творением Божьим, он никогда не ощущал божественности мировой души. Этот призрачный, мертвенный старик жил под гипнозом силы зла, верил безгранично во вселенское могущество зла, верил в зло, а в Добро не верил, Добро считал бессильным, жалким в своей немощности. Дьявол правит миром, определяет ход вселенской жизни, проникает в человеческую природу до самых её корней; добро, божественное не имеет объективной силы, на нём нельзя строить жизни, с силой добра нельзя связывать никаких исторических перспектив. Роковой процесс падения и разложения человечества, растущие силы зла могут быть остановлены лишь насилием, лишь злом же, лишь деспотической государственной властью.