Е. Е. Приказчикова пишет в статье "Фаворитизм как культурно-исторический и литературный феномен России второй половины XVIII века", что
"термин «гинекократия» впервые использовал французский эмигрант и мемуарист Ш. Массон в «Тайных записках о России», написанных в начале XIX века и характеризующих культурно-историческую ситуацию екатерининской эпохи. Гинекратическое начало как нельзя лучше характеризует ситуацию «российского матриархата» (термин Н. Пушкарёвой) XVIII века, пик которого приходится на эпоху Екатерины II. В это время в России, по мнению Ш. Массона, «женщины уже заняли первенствующее место при дворе, откуда первенство их распространилось и на семью, и на общество».
Статусом удачливого мужчины в этом «женском» мире был статус фаворита. Он не имел аналогов в европейской практике. <...> В России мужчина-фаворит – это, прежде всего, «вельможа», т.е. человек, который действительно «много может». В идеале – это не только мужчина, которого допускают на ложе императрицы, но это ещё и полководец, и государственный деятель. Не глава партии, но исключительная личность, находящаяся «вне» или «над» партийными интересами.
Образ Григория Потемкина – фаворита-вельможи – в наибольшей степени воплощал собой мужской извод гинекратического мифа, каким он сложился в России во второй половине XVIII века. Хорошо знавший реалии русской придворной жизни, Ш. Массон так писал о Г. Потёмкине и Екатерине II: «Эти два великих характера казались созданными друг для друга: они любили друг друга и сохраняли взаимное уважение, перестав быть любовниками; политика и честолюбие продолжали связывать их тогда, когда страсть уже освободила их от своих уз».
Эта неизменно подчёркиваемая даже иностранцами необычность и исключительность Г. Потёмкина впоследствии приведёт к созданию так называемого «потёмкинского фольклора», которым, как известно, интересовался А.С. Пушкин. В этом «фольклоре», образцы которого приводили в своих записках Д. Давыдов и П. Вяземский, было много непристойного, но много и героически-возвышенного. Можно сказать, что в этом фольклоре перед нами в полной мере предстаёт уже мифологизированный образ светлейшего, являющегося наиболее полным воплощением «золотого века» Екатерины Великой. Таким образом, в культурном пространстве русской словесности творится миф о герое-фаворите, боге Марсе, служащем российской Минерве".
Чёрт возьми, насколько же это напоминает "основной миф" матриархата про Богиню и её быкоголового героя!
"Именно Екатерина II превратила институт фаворитов из альковной тайны в открытое, почти государственное учреждение, функционирующее по своим законам и правилам. Как писала О. Чайковская: «…при Екатерине фаворитизм, это дитя самодержавия и фривольности… оформился в некое учреждение (современники называли это «известная должность»). В Зимнем дворце были особые покои, куда переезжал очередной фаворит, который уже самим фактом своего фавора как бы включался в государственную систему – у него была своя канцелярия, к нему являлись на доклад вельможи: порой сама Екатерина, прежде чем решить тот или иной вопрос, посылала бумаги для предварительного решения фавориту».
Тем не менее, высокое положение фаворита было очень неустойчиво и полностью зависело от благорасположения государыни, чья кажущаяся или действительная немилость сразу же приводили к закату «счастья» временщика. Замечательной иллюстрацией к этим словам может служить история, рассказанная в «Записках» Л. Энгельгардта, племянника и адъютанта Г. Потёмкина. Л. Энгельгардт вспоминает, как в 1783 году в результате интриг княгини Е. Дашковой и молодого фаворита А. Ланского «государыня оказала к Потёмкину немилость». В результате «из придворных, так и прочих знатных людей никто у него не бывал; а сему следуя, и другие всякого звания люди его оставили; близ его дома ни одной кареты не бывало; а до того вся Миллионная была заперта экипажами, так что трудно было и проезжать». Однако затем императрица сменила гнев на милость и, разобравшись с клеветой, возвратила Потёмкину своё благорасположение вместе с указом о пожаловании его президентом военной коллегии, то есть фельдмаршалом. Л. Энгельгардт пишет: «…он встал с постели, надел мундирную шинель, повязал на шею шёлковый розовый платок и пошёл к императрице, как он хаживал к ней по утрам. Не прошло ещё двух часов, как уже все комнаты его были наполнены, и Миллионная снова заперлась экипажами; те самые, которые более ему оказывали холодности, те самые более перед ним пресмыкались». Самое интересное, что и Г. Потёмкин, и пресмыкающиеся перед ним придворные, да и сам мемуарист воспринимали подобную «игру фортуны» как само собой разумеющееся".
Ну что-ж, это лишь ещё раз подтверждает ту мысль, что человек - это такая "скотина", которая ко всему привыкает. Народ, в массе своей, принимает власть как погоду: хорошо, когда солнышко светит и тепло, но в принципе можно жить и в слякоть. Так
что, я думаю, если завтра власть окажется в руках какой-нибудь
новоявленной "матушки-государыни", которая станет назначать министрами
своих фаворитов, то народ наш рассейский примет это как нечто должное. Очень многие люди у нас принимают власть в любом обличии. Да и не только у нас.
Комментариев нет:
Отправить комментарий