Цена жизни человеческой.

Из статьи Дж. Х. Кармышевой "Земледельческая обрядность у казахов" (в сборнике "Древние обряды и культы народов Средней Азии. Этнографические очерки". - М., "Наука", 1986. С. 47):

"Наличие кетменя в составе вещей, положенных в уплату виры за убийство мужчины (200 лошадей, 1 ковёр, 1 нар — одногорбый верблюд, 1 кетмень, 1 отрез ткани на саван, одна кошма с двумя чиевыми циновками) [3], также говорит в пользу глубокой традиционности земледелия у казахов Семиречья".

Самые дешёвые беспородные лошади в настоящее время стоят от 100 до 200 тысяч рублей (Источник). Возьмём в среднем 150 000 рублей и умножим на 200 лошадей. Получается 30 миллионов рублей. 

По Русской правде за убийство простого свободного человека платилось 40 гривен, за убийство представителей княжеской администрации (огнищанина, тиуна) — 80 (Источник).

Серебряные гривны были весом около 200 грамм. 

Гривна, 200 граммов, Центральный Военно-Морской музей, Санкт-Петербург

200 грамм умножаем на 40 и получается 8 килограмм серебра. Сегодня 1 грамм чистого серебра стоит 54,21 руб. (Источник) Стало быть, за 1 кг серебра надо выложить 54 210 руб. 54 210 умножаем на 40 кг и у нас получается 2 168 400 рублей. 

Как видно, жизнь свободного славянина ценилась гораздо ниже жизни свободного казаха.

----------------------------------------------------------------

[3] Диваев А. А. Материалы по этнографии казахов, собранные в 1920-х годах. Рукопись на татарском языке, хранящаяся в фондах научной библиотеки АН КазССР. Папка 1092, подшивка № 1, д. 5.

К вопросу об определении понятия "человек".

a_fixx в статье "Ахиллес и черепаха. Об отличии человека от животного и проблеме "грани"" расстанавливает точки над "i" в определении понятия "человек". 

"С точки зрения биолога человек не "произошёл от обезьяны", а обезьяна и есть, примат, по биологической систематике. Поэтому необходимо, насколько это возможно, договориться о терминах, ведь само понятие "человек" неоднозначно. Так, Л. Вишняцкий говорит о двух классификациях: если в биологической мы имеем дело с такими понятиями, как, например, гоминиды или члены рода Homo, "обладающие определённым набором анатомических признаков, отличающих их от прочих групп живых организмов", то в другой классификации (философской, по Вишняцкому) люди — это "существа, специализированные к культуре, существа, для которых культура является и программой поведения, и средством адаптации, и средой («встроенной») обитания".

Понятно, что С. Дробышевский, наш главный популяризатор антропологии, рассматривает человека именно с точки зрения биолога, он судит о человеке исключительно по "мясу", тогда как я беру человека исключительно в культурном контексте: есть культура — есть человек, нет культуры — нет человека, даже если гоминида по телосложению, по "мясу", очень сильно похожа на человека, как Шариков из фильма "Собачье сердце". 

a_fixx говорит, что если нас интересуют различия "по большому счёту", такие критерии, которые качественно отличали бы человека, проводили бы непреодолимую грань между ним и всеми остальными животными, то рассмотрение человека с точки зрения биологической классификации не приближает к пониманию феномена человека. То есть, как я и говорил, С. Дробышевский "несёт пургу", а о сути человека не говорит ни слова, ни полслова.

a_fixx настаивает на различении "человека биологического" и "человека культурного", и приводит нежеследующую цитату Л. Вишняцкого:

"Для того чтобы быть членом вида гомо сапиенс, или карликовый шимпанзе (Pan paniscus), или волк (Canis lupus) достаточно просто родиться, а для того, чтобы быть человеком, надо им стать, то есть подвергнуться воздействию искусственной среды, культуры. В этом смысле можно сказать, что качественная разница между животными и людьми состоит в том, что первыми рождаются, а вторыми становятся, становятся лишь некоторое время спустя после рождения и лишь при наличии определенных условий (т. е. необходимых биологических предпосылок и культурной среды)" (Л. Вишняцкий. История одной случайности, или Происхождение человека)".

Праздник маков в Средней Азии.

О. А. Сухарева в статье "Праздненства цветов у равнинных таджиков (конец XIX - начало XX в.)" рассказывает про обычаи таджиков, которые напоминают кельтский Белтайн, который был временем любовных игр.

"Е. М. Пещерева открыла для науки и описала интереснейший праздник тюльпана, происходивший в Исфаре — одном из крупных предгорных селений (теперь город) Северного Таджикистана. Есть основание думать, что этот обычай имел очень широкое распространение, хотя в других местах он назывался не праздником тюльпана, а «праздником красного цветка» (сайли гули сурх, кизил гул сайли); таковыми могли быть в условиях Средней Азии только тюльпан или мак.

То, что праздником отмечались оба эти растения, впервые с полной очевидностью засвидетельствовали сведения, сообщённые узбекским этнографом Хаётом Исмаиловым. По его материалам, в крупном узбекском сел. Паркент (теперь районный центр Ташкентской обл.), население которого относилось к группе узбеков-сартов, ещё в начале XX века весной происходили гулянья девушек, называемые лола сайли — 'праздник маков'. Девушки собирались на холме, возвышавшемся на одном из берегов канала Паркент, пели, танцевали под аккомпанемент бубна, собирали маки и плели венки, вплетали в косы их и сорванную с веточек тала (ивы) кожицу с листочками. Все выходили на праздник очень нарядными, многие в красных платьях, «так что сами были похожи на маки» (выражение информатора). Юноши тайком подглядывали за ними, через какого-нибудь мальчика посылали понравившейся им девушке сласти и лепёшки, увязав их в свой поясной платок. Девушки окружали посланца, расспрашивали, от кого подарок, что это за человек, интересовались его наружностью. Именно на этих сайлях завязывались знакомства или просто узнавали друг друга, дело нередко кончалось сватовством.

Н. П. Лобачёва записала в пригородном селении Самарканда, где находится обсерватория Улугбека и музей его имени, «отрывочные воспоминания о празднике под названием сайли гули сурх ('праздник красного цветка'), когда молодёжь выходила за город собирать красные тюльпаны и маки".

Интересно, - подумалось мне, - а не было ли таких же обычаев и на минойском Крите? На восстановленных фремках мы видим девушек, собирающих крокусы.