В копилку интересных сведений о Крите.

Крито-минойские погребальные сооружения — толосы — распространены на юге острова, в основном в долине Мессара, к востоку от Феста. Это круглые каменные сооружения с купольными перекрытиями, с ведущими к ним коридорами-дромосами.

Реконструкция и план толоса Апесораки в долине Мессара. о. Крит 

Не правда ли, что толос выглядит как мини-лабиринт с живущим в нём Минотавром?

"Как считают, в одном из внутренних помещений этих двух склепов отправлялась церемония протесис — выставление тела покойного для оплакивания. Протесис представлял собой трансформированный ритуал «растерзания», в котором роль «терзательниц»-жриц играли женщины-родственницы, чуждые умершему по крови. Обряд расцарапывания щёк и груди, самоистязания трактовался в народе как проявление скорби, но имел скрытый возрожденческий смысл. При критских толосах были специальные площадки для отправления поминальных обрядов", - говорит Л. И. Акимова.

Очень интересно. Про площадки возле портальных плит северо-кавказских дольменов я уже писал и высказывал предположение, что на них производились какие-то обряды. Теперь смысл этих обрядов немного прояснился.

Также теперь понятно, почему у статуэток, именуемых "богини со змеями", обнажённые груди. Скорее всего, жрицы обнажали свои груди лишь на время проведения ритуала «растерзания», а в остальное время они ходили в обычных одеждах.

Вотивные модели крито-минойского женского платья.

Откуда есть пошла культура критская?

Кносский храмово-дворцовый комплекс был построен на месте самого большого телля Кефала («Голова») на Крите, с остатками поздненеолитических культурных слоёв. 

Заслуживает интереса небольшая (высота сохранившейся части — 10 см) фигурка обнажённого мужчины, которая была найдена в ранненеолитическом поселении на месте будущего Кносса. Она с большим мастерством выточена из целого куска мрамора.

Неолитическая статуэтка обнажённого мужчины из Кносса

Полагают, что это изображение спутника Богини Матери. Но в таком случае, это не мужчина, а мальчик. Аттис. 

"Теперь выяснено, что неолитические слои, прослеженные под центральным двором дворца и к северу от него, имеют толщину 7 м — больше, чем все слои бронзового века, вместе взятые, — что свидетельствует о долгой жизни человека в этом очень удобном по своему расположению месте в период неолита. Из этих 7 м больше половины приходится на древние, ранненеолитические слои, лежащие прямо на материковой скале. И здесь, в самом нижнем, древнейшем слое было сделано удивительное открытие: были найдены остатки домов, прямоугольных по форме, построенных из обожжённых, а не сырцовых кирпичей". Автор этих строк, Н. А. Сидорова, говорит, что позднее технология обжига кирпича была забыта, и дома стали строиться из сырцовых кирпичей. То есть в раннем неолите строительные технологии были лучше, чем в позднем неолите. "Откуда было занесено на Крит применение обожжённого кирпича и почему оно было заброшено — пока остаётся вопросом. Возможно, что его принесли с собой переселенцы из Малой Азии, если древнейшие жители Крита, как считают учёные, пришли из этой страны".

Похожим образом, то есть из более древних неолитических поселений, появились и другие крупные центры будущей крито-минойской культуры, которые были основаны около 2400-2200 гг. до н. э.: Гурния, Палекастро, Агиа Триада, Маллия, Мохлос, Псира. То есть они явились органическим (не мужским "ургийно-гордынным", а женским "гонийным") продолжением более древних поселений.   

Гигантские пифосы из раскопок минойского дворца в Кноссе. Можно представить себе, какого размера были печи для обжига этих пифосов. И какие были подъёмные механизмы для их перемещения. 

По всей видимости, все они выросли из большесемейных поселений. Типичным примером такого поселения является Миртос, где жила большая семья, примерно из 120 человек. Его застройка — характерно плотная, «клеточная», из стандартизированных ячеек, которых открыто около 90. Дома плотно смыкались друг с другом, часто имея общие стены, без сообщения в нижних частях; П. Уоррен предположил, что в некоторые помещения жители могли попадать, как в Чатал-Хююке, только через крыши. 

около 2400-2300 гг. до н. э. 

Второе важное поселение Крита — Василики — сразу же было признано предтечей критских дворцов. Здание имело геометрически чёткие объемы, внушительный размер (длина крыльев — ок. 30 м) и в своей конструкции — уже каркас из деревянных балок. У него был второй этаж, судя по найденным основаниям лестниц в юго-восточной части; снаружи была вымостка, участок которой сохранился в северо-западном углу. 

План поселения Василики, около 2400-2300 гг. до н. э. 

Перед нами уже миниатюрный "кносский дворец". Л. И. Акимова говорит, что окрестные поселения не обнаружены. Что же это за "дворец" такой, если вокруг него нет деревень?! Но на самом деле это не более чем родовое поместье. Просто некоторые поселения достигли гипертрофированных форм и стали выглядеть как "дворцы", а другие не получили такого развития и ныне производят впечатление недооформленного дворца с большим центральным двором.

В принципе, оно и на Руси так было: у нас имелись зажиточные крестьянские семьи ("кулаки", в терминологии В. И. Ленина), и были очень бедные крестьянские хозяйства.

Двор бедного крестьянина. Марийцы. Марий Эл, Моркинский р-он, пос. Морки (Маробласть, Моркинский кантон). 1925. Фото из коллекции МАЭ РАН

Л. И. Акимова указывает на странную любовь критян ко всякого рода подземельям. Она говорит, что гипогей имелся не только в кносском храмово-дворцовом комплексе; свои миниатюрные "гипогеи" существовали едва ли не в каждом критском поселении. Надо полагать, что в этих подземельях хранились кости умерших предков. Возможно, некоторые останки приобретали статус "мощей", и тогда место их хранения становилось святым, превращалось в святилище.  Я клоню к тому, что, может быть, Кносс являлся для критян своего рода "Иерусалимом", куда они совершали паломничество, но и в других местах Крита имелись свои маленькие "иерусалимы". 

Под южным входом А. Эванс обнаружил две загадочные, необъяснимые постройки, то ли конца III тыс. до н. э., то ли более раннего времени. Это так называемые гипогеи, из которых сохранился только один (второй разрушен) — огромное ульевидное подземное пространство, диаметром около 8 м и высотой около 16 м, со спиралевидно устроенным рядом ниш, идущих с регулярными интервалами, с неким коридором-дромосом, возможно подходившим к гипогею на середине его высоты. Его подземное расположение, ульевидная структура и прочие моменты позволяют видеть в нём гробницу-храм, что наиболее оправдано в связи с последующей локализацией здесь входа в комплекс.

Кносский дворец. Гипогей под южным входом. Разрезы. Качество изображения отвратительное, но, к сожалению, ничего лучшего я не нашёл.

Я думаю, что именно гипогей был эпицентром кносского дворца-лабиринта. Сам этот дворец можно рассматривать как антураж гипогея.

При минойских дворцах были свои виноградники. на минойском Крите процветало виноделие. "В 1900 г. сэр Артур Эванс раскопал поблизости от Кносского дворца сосуды, украшенные рельефом с колосьями ячменя. Отсюда он сделал вьвод, что на Крите вину предшествовала некоторая разновидность пива. Однако малыe размеры сосудов, которые навели его на это предположение, объясняются скорее тем, что в эти сосуды наливался особый ячменный напиток, употребление которого позднее было необходимым условием для участия в Элевсинских мистериях" (К. Кереньи).

Да, с большой долей уверенности можно сказать, что Элевсинские мистерии имели своё начало на Крите. Дадим слово Карлу Кереньи:

"Звездой, утренний восход которой знаменовал собой наступление нового года, на минойском Крите был Сириус. При этом бросается в глаза известная двойcтвенность, или параллельность, явлений. На небе появлялась звезда, а из пещеры пробивался свет. Празднеcтво света в пещере было мистериальным действом. В Кноссе, на предназначенной специально для этого площадке для плясок, устраивалась открытая для публики танцевальная процессия, участники которой проделывали путь к «владычице лабиринта» и обратно. Сама владычица находилась в центре настоящего лабиринта, то есть подземного цapcтвa; там она рождала своего таинственного сына, тем самым даруя надежду на возвращение к свету".

Немного о кикладской культуре.

В кикладской культуре, несмотря на множество "матриархальных" символов — знаменитые "сковородки", имитирующие порождающее женское чрево, «озябшие идолы»,  в большинстве случаев женские фигурки, изображение богини-матери, — патриархальное начало всё же одержало победу (хотя, может быть, это была "пиррова" победа).

Глиняная «сковорода» с гравированным и вдавленным декором, из некрополя Халандриани. о. Сирос. 2700-2300 гг. до н. э. ; спирали можно трактовать как архетипические протоформы всякой жизни на Земле 

Syros frying pan. Обратите внимание на восьмиконечную "звезду Богородицы" и треугольный "знак вульвы" внизу 

Сycladic frying pan

Syros figurine

Syros burial. Как видим, у покойника или покойницы руки сложены точно так же, как у "озябшего" идола.  

Во-первых, приходится признать, что на островах Эгейского моря в III тыс. до н. э. существовали крепостные сооружения (самый яркий пример — поселение Кастри на о. Сирос). 

Syros fortress Кастри

А это значит, там аккумулировалось награбленное добро. Л. И. Акимова говорит, что жители островов (по крайней мере, некоторых) промышляли пиратством. Но пираты — это паразиты, это "блохи" на теле "кошки". Мы видим "блох", но не видим жирную "кошку". Где те богатые общества, которых грабили пираты? Крито-минойская культура ещё не расцвела, и сам её расцвет удивительным образом совпадает с закатом кикладской культуры около 2300 г. до н. э. 

Интересно, что хронологически упадок кикладской культуры совпадает с гибелью Трои II, а слои Трои III—IV—V (2300—1900 гг. до н. э.) свидетельствуют о периоде упадка в истории этого древнего города. Именно в слое Трои II Генрих Шлиман нашёл «клад Приама» с множеством искусно изготовленных золотых вещей, которые резко контрастируют с примитивно сделанной троянской посудой (Л. И. Акимова указывает на полное отсутствие расписных ваз и говорит, что ориентация на строгие «мужские» идеалы, отказ от разработки сложных объёмов, развитых пластических форм, модуляций и прочих «женских изысков» является признаком мужского доминирования в культуре).

Скорее всего, закат Трои II и кикладской культуры связан с переселением лувийцев. Историки полагают, что они пришли в Малую Азию с территории Балкан, как и их родственники-хетты.

Если лувийцы и хетты первоначально жили к северу от Эллады, тогда на территории самой Эллады проживали те, кого греки называли пеласгами. Может быть, именно общество пеласгов представляло собой ту самую жирную "кошку", которую кусали "блохи"-пираты из Трои и с островов Эгейского моря?

Н. А. Сидорова косвенно подтверждает эту догадку, отмечая, что "... судя по данным раскопок, укреплены были только поселения, расположенные на берегу моря, подобно Лерне и Рафине. Находившиеся же вдали от него, как Тиринф или Эвтрезис в Беотии, укреплений не имели. Очевидно, опасность нападения грозила жителям материковой Греции этого периода (2500-2200 гг. до н. э.) только с моря".

"Обобщая, важно отметить, что памятники кикладского искусства ярко демонстрируют утверждение мужской ритуальной традиции", - пишет Л. И. Акимова, и в качестве доказательства приводит пару примеров кикладского искусства. 

Слева: мраморная женская фигура типа Спедос. со стоящим на ее голове ребенком, с о. Парос. 2600-2500 гг. до н. э.; справа: мраморная группа типа Спедос: двое мужчин с девочкой на руках. 2700-2600 гг. до н. э.  

Комментируя изображение слева, Л. И. Акимова говорит, что "изображена, несомненно. сцена рождения — появления из большой фигуры маленькой. Это не прежнее «женское» рождение, когда ребёнок появлялся из материнского лона. Здесь лона уже нет; оно замкнуто, исключено. опустошено; ребёнок является на свет из головы. Как Афина рождалась из головы Зевса, так здесь некая богиня рождает свою дочь-деву таким же образом. В другой группе двое мужчин держат на руках сидящую девочку. Это тоже «мужской» ритуал. Мужчины стоят с широко расставленными ногами; ноги девочки прорезаны. Правая фигура (если смотреть изнутри группы) — увереннее, левая — слабее. Это явно семья — в понятиях мужского ритуального круга; отец-сын даёт жизнь супруге-дочери. Важно, что девочку отрывают от земли, держат на руках, а не на прочном основании. Манифестируются новые представления о роде, в основе которого — мужчина, зачинатель, прародитель".

"Кикладское искусство ваяния «скончалось» примерно около 2300 г. до н. э. Наступил драматический, тяжёлый конец. После почти четырёх веков развития островные мастера завершают традицию созданием фигур-дегенератов. 

Так называемый постканонический тип (ил. 41) с его доведением до абсурда отцовской идеи, далёк от былой элегантности: механические квадратные торсы на коротких невесомых ногах, с грубыми чертами «прозревших» лиц и к тому же с атрибутами — ремнями, кинжалами, чашами. Начинается обратный процесс: фигуры снова натурализируются, но теперь уже от головы до ног. Эффект поражает своей антихудожественностью, как ранние и канонические фигуры поражали изыском. 

После 2300 г. до н. э. для Киклад наступило тяжёлое время. Острова обезлюдели, население стало рассеиваться, художественный уровень искусства резко упал...