 |
| капище |
Ариэль Голан говорит, что ритуальные огни возжигали при каком-либо бедствии, очевидно, чтобы умилостивить бога, воплощавшегося в огне и считавшегося источником этих бедствий. При этом полагалось целесообразным, чтобы в обрядовом костре горело девять различных пород дерева и чтобы в операции участвовали девять человек; а число 9 связывалось с богом преисподней. Далее, считалось полезным, чтобы верёвка, которой вращали механизм для добывания ритуального огня трением, была той, посредством которой была совершена казнь повешением (это, видимо, потому, что умерщвлением путём повешения приносились человеческие жертвы богу преисподней), и чтобы дерево, предназначавшееся для этого огня, было срублено братьями-близнецами (а близнецы считались сыновьями бога преисподней). В древности по всему Средиземноморью, от Сардинии до Иудеи, было принято, как только человек умер, зажигать в доме огонь; это потому, что огонь считался атрибутом загробного мира. В Танахе (еврейское название Ветхого Завета) сказано, что жертвы, приносимые богу, надо сжигать, ибо "пища огня есть жертва Господу"; это явно констатация традиции тех времён, когда Господом считался бог преисподней, владыка огня. Старый русский обычай осенять себя крестным знамением, если в комнату вносят зажжённую свечу или если прозвучит гром, основан на почитании божества огня и молнии (молния - это огненный змей, бог преисподней, поднявшийся в небо). На Руси в старину огонь называли богач, а в украинском языке костёр - багаття [1]; если эти слова происходят от "бог", то это потому, что огонь считался воплощением божества; если же они родственны слову "богатство", то это потому, что змей преисподней обладал несметными богатствами. На этих примерах видно, что огонь считался олицетворением бога преисподней, - заключает Ариэль Голан.
