О двойственной природе близнецов.

Гиляки вплоть до XX века полностью сохранили родовую организацию. Ряд признаков организации рода (отсутствие вождей, отсутствие родовых наименований) свидетельствуют о том, что родовой строй у гиляков находился на самых архаичных стадиях своего существования. Поэтому в родовом обществе гиляков можно найти параллели к более древним, даже неолитическим проявлением общественной жизни.

Л. Я. Штернберг замечает: «Стружки рассматриваются гиляками, как объект волшебной силы, как священные. Культ заструженных деревяшек инау играет огромную роль в религии гиляков. В накидке из стружек хоронят обыкновенно избранников. Такой чести удостаиваются, например, женщины, родившие двойню, тройню, рассматриваемые как существа высшего порядка». 

Близнецы окружены у гиляков особой таинственностью и почитанием.

«Гиляки уверены, что один из близнецов родился от «горного человека», от «пальнивух’а», владетеля гор и лесов, могущественного, то милостивого, то грозного для бедного слабого человека. Поэтому ребёнка пальнивух’а необходимо отправить после его смерти к родителю. Так как нет возможности определить, который из двойни людского происхождения, то предпочитают поступить с обоими близнецами одинаково».

Муж-"половинщик".

Старинный морской путешественник Давыдов нашёл среди эскимосского племени кадьяков такие же брачные институты, как у алеутов. Давыдов пишет о них: „Некоторые женщины имеют двух мужей; первый — настоящий муж, который избирает второго с согласия жены. Последний является также работником, носит воду, дрова и исполняет другие работы. С женой он может спать только в отсутствии главного мужа, и при его возвращении он утеряет своё (супружеское) право. Такие мужья носят название „половинщиков".

Интересно описание Вениаминовым тлинкитов. Описывая участие „половинщиков" в супружеских правах, он положительно утверждает, что соучастником может быть только брат или родственник (Творения митрополита Инокентия, ч. III, стр. 629. [Подобное же явление отмечено Россом у центральных эскимосов]).

Это описание напоминает обычай «пуналуа», по которому гавайские семьи образовывались следующим образом: родные и коллатеральные сёстры считались жёнами группе «близких товарищей», то есть «пуналуа»; они друг другу не являлись родными братьями, они находились в отношении пуналуа, их связывало только то, что у них были общие жёны. Это «пуналуа» похоже на чукотское "товарищество по жене"( см.: Первобытная община как "товарищество по жене").

Пережитки матернитета у нивхов.

Л. Я. Штернберг в своей монографии "Семья и род у народов Северо-Восточной Азии" сообщает о пережитках матернитета у гиляков. Он анализирует происхождение термина javind, который  является брачным термином для обозначения выхода замуж.

"Первоначальное значение его [этого термина] нетрудно выяснить из близких к нему этимологических форм. Прежде всего имеем ближайшую к нему форму, возвратный глагол p’avind = pi+avind, означающий — „себя содержать", „себя кормить" и, наконец, „жить" в хозяйственном смысле. Вот характерный пример:

— „гиляк один сам, т. е. (одинокий) жил" (в смысле хозяйственном). Если речь идёт о многих лицах, этот глагол приобретает значение „вместе жить", т. е. сообща кормиться, вести общее хозяйство. Отсюда наречие p’avind — вместе.

Далее имеем производную форму действительного залога ajvund—содержать кого-нибудь на своём иждивении, принять кого-нибудь на попечение, усыновить, кормить, — в форме среднего залога означает кормиться, пастись jaivun ехаn — (пасущаяся корова).

Наконец, javind, javend означает и „согревать" кого-нибудь (огнём), приютить.

Бык и медведь.

У меня возникло подозрение, что крито-минойская таврокатапсия имеет параллели с медвежьим праздником у айнов и нивхов. 

"По сведениям, которые представил информант Д. К. Човак, медведя заводили домой к хозяину — ызын, где привязывали к столбу карга цепями. Затем молодой парень надевал одежду из шкуры нерпы длиною ниже колен и рукавицы. В это время по два человека, слева и справа от медведя, злят его палками. Смелый парень должен улучить момент и, прыгнув, сесть медведю на шею, схватив его за уши. Такого парня называют танрла нивх, то есть ловкий человек. Если он допустит оплошность, то одежда из нерпичьей шкуры его надежно защитит. Обычно среди парней находятся несколько смельчаков, которые могут проделать этот трюк" (Источник).

Это описание напоминает знакомую картину.  

From TAUREADOR SCENES in TELL EL-DAB’A (AVARIS), 18th Dynasty

Л. Я. Штернберг указывает на чрезвычайно важную деталь "медвежьего праздника": "В смысле цементирования междуродовых отношений он играет едва ли не большую роль, чем олимпийские игры для племенного объединения греков".

Как работает механизм родовой жизни.

Л. Я. Штернберг рассказывает, как работает механизм родовой жизни, без всякой регламентации и органов принуждения.

"Вот умер семейный сородич. Необходимо обеспечить его семью, сохранить имущество до достижения совершеннолетия наследников и необходимо, во избежание споров, решить, к кому перейдёт вдова покойного. Нет судей, нет властей, но, через некоторое время после погребения покойника, сойдутся ближайшие сородичи, потолкуют, выслушают претендентов и на ком остановятся, тот будет мужем вдовы и отцом осиротевших.

Или: та или другая семья временно бедствует. Нет специального органа, который должен был бы позаботиться о ней: это лишнее, потому что в любом доме хотя бы самого отдалённого сородича она найдёт гостеприимство и помощь, пока не минет тяжёлое время. И никому не обидно, потому что редко кому не приходится время от времени пользоваться гостеприимством или оказывать его другому.

Вот необходимо устроить хлопотливый и дорогостоящий родовой праздник. Нет ни сборов, ни понуждений, ни организации приёма гостей и т. п. Каждый по совести готовит, сколько в силах, каждый вносит свою долю труда, а один кто-нибудь, кто побогаче, берёт на себя заботы по устройству. К нему все сносят приготовленные яства и закупки, к нему сходятся для участия в предпраздничных работах.

О "рыбных" культурах.

В продолжение статьи "Рыбный" матриархат на берегах Ладожского озера.

Похоже на то, что обилие рыбных ресурсов в реках и озёрах никак не способствуют установлению патриархального строя. 

"Море и реки так богаты этим продуктом, что при самом скудном инвентаре каждый при нормальных условиях может личными индивидуальными усилиями обеспечить своё существование. При добывании морских зверей, правда, необходимо сотрудничество нескольких человек, но всё дело так просто, что тут не может быть речи о хозяевах и работниках, ни о специальной организации: каждый исполняет то, к чему он более способен, артель к тому обыкновенно составляется из родственников, и никому и в голову не приходит делить добычу иначе, как по числу работников. Часть её уделяют даже и не принимающим участия в охоте, ибо разве родовые боги дают только одним, а не всем членам рода? То же и при охоте на лесных зверей, если она ведётся в компании, но обычно охотник, как и рыболов, может совершенно обойтись в своих промыслах без посторонней помощи. И, действительно, в сезон рыбной ловли гиляцкое население расходится во все стороны; каждый хозяин удаляется на своё излюбленное местечко. В сезон охоты каждый забирается в свой промысловый балаган и отсюда следит за своими ловушками, по неделям не видя постороннего человека. Таким образом, преобладающая форма труда индивидуальная. Каждый должен уметь делать всё, обладать всеми знаниями своего племени, быть личностью, равной со всеми, всесторонне развитой и подготовленной к жизни. А так как дары природы обильны, свободны и доступны усилиям каждого, то благосостояние человека зависит, следовательно, исключительно от его способностей и усердия. Неравенство, которое, при более сложных условиях, является источником раздоров и социальной розни, здесь не проявляет своих терниев. Богатый человек всем обязан исключительно лично своим талантам и добродетелям. Его накопления никого не могут ни порабощать, ни унижать. Кроме того, личные достоинства человека — дар богов [1], и избранник не может ни вызывать зависти, ни гордиться своими преимуществами. Его покровители, посылающие ему зверей в тайге и рыбу в воде, общие гении рода. Копить свои богатства, не делясь с сородичами, значило бы присваивать себе то, что принадлежит ему сообща со всеми, и высшее честолюбие такого человека — проявлять свою щедрость и благоволение окружающим. Всякая попытка монополизировать дары богов неминуемо должна повлечь за собою справедливую кару общих благодетелей рода" (Цит. по: Л. Я. Штернберг. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. - Л., 1933. С. 52-53).

К реконструкции крито-минойских горных святилищ.

Наблюдения Л. Я. Штернберга за жизнью родового общества гиляков (нивхов) помогают нам понять функционирование горных святилищ крито-минойской культуры. На Крите, в своё время, тоже было родовое общество с аналогичными структурами.

Прежде всего интересен самый термин, которым гиляки выражают понятие „род“. Он гласит: 'халь', что буквально значит: ножны, футляр, — удачный символ единой утробы, единства происхождения.

Общность родового огня — символ родового единства. Как у всех первобытных народов, и у гиляков огонь — родовое божество. В каждом очаге сидит старуха огня [1], родоначальница данного рода. Хозяйка огня — не только божество греющее человека и охраняющее его домашний очаг от всяких злых козней духов, но и являющееся посредником между сородичами и всеми многочисленными божествами, имеющими влияние на судьбу человека. Во всех важных случаях жизни — в случае болезни, на охоте, перед отправлением в опасный путь и т. д. — сородич бросает в огонь свои скромные жертвы — листик табаку, сладкий корень, каплю араку [2] — и просит старуху огня исполнить его просьбу. А она уже знает все ходы, чтобы просьба к тому или другому родовому божеству — если просьба находится вне сферы её непосредственного воздействия — дошла по назначению.

В этом влиянии и воздействии старухи огня на судьбу человека и в приношении жертв этой старухе можно увидеть связи с крито-минойскими горными святилищами. 

О жизни в родовом обществе.

"Норденшильд, описывая чукчей, между прочим говорит: „Здесь, как и во всех посещённых нами чукотских стоянках, царствовала совершенная анархия [1]. Тем не менее члены этой безглавой общины жили между собой в ладу и дружбе". Приблизительно так же выражается Лаперуз, когда восторгается кротостью и миролюбием орочей.

Эти отзывы о первобытных народах не совсем верны в действительности. На самом деле у всех первобытных народов есть учреждение, которое составляет основу общежития. Это учреждение есть род — удивительное учреждение, в котором полная индивидуальная свобода соединяется с гармонией общественных интересов, учреждение, через школу которого прошли все народы от Рима до Китая. В этом учреждении примитивный человек находит безопасность, помощь в нужде, кормильцев в старости, мстителей убийцам после смерти, полное содержание жизни. Никакое учреждение „варварского" быта не столь важно для историка, как именно это учреждение.

Тайна патриархата.

Просматривая картинки по запросу "гиляки, нивхи", я обнаружил нечто удивительное.

Источник картинки

Источник картинки

Немного про гиляков (нивхов).

Из Л. Я. Штернберг. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии. - Изд-во Института народов Севера ЦИК СССР, Ленинград, 1933.

У гиляков — патриархат: патрилокальные браки, полигиния, передача наследства от отца к сыну. Тем не менее, вся эта конструкция опирается и держится на женщине.

"Положение женщины во всяком случае не так дурно в общем, как это может казаться. От неё требуется, чтобы она была трудолюбива и хозяйственна. Требуется от неё, действительно, многое. Это она чистит и сушит то неимоверное количество рыбы, которое употребляется для годового прокормления семьи и собак. Она треплет дикую коноплю, прядя её в тройную нить, и вяжет потом по месяцам огромные сети, пользуясь для этого всякой свободной минутой. Она обшивает всю семью, и на ней лежит вся тягость гиляцкой кухни и кормления собак. Это она собирает по целым дням сарану, ягоды и коренья, составляющие повседневное кушанье гиляка в течение зимы. Она, наконец, несёт всю тягость и хлопоты по угощению многочисленных гостей, наезжающих и живущих по неделям, в то время как муж разъезжает в гости и предаётся зимнему отдыху. Но заваленная работой, подчас глубоко несчастная, с мужем престарелым и слепым, покупаемая и продаваемая, она всё-таки не рабыня. Она не заперта, как на Востоке; она ест за одним столом с мужем и детьми; она принимает участие в разговоре; с ней обращаются с уважением, как с женой и матерью. Дети относятся к ней почтительно. За неё будут мстить. Когда она умрёт, её сожгут с такою же торжественностью, как и её мужа; в знак траура распустят по ней косу, нередко пожизненно, а иной безутешный муж, с горя по жене, наложит на себя руки. Замужем она не разрывает связей со своей прежней семьёй и родом. Часто ездит она туда в гости с мужем и детьми, а в чёрный год её муж и дети и сама она найдёт там помощь и радушный приём. Когда муж будет напрасно обижать её, она найдёт защиту в семье своего отца и защиту действительную: возвратят калым и отвезут её обратно".

Про "умыкание" невест и калым.

Л. Я. Штернберг в своей монографии "Семья и род у народов Северо-Восточной Азии" пишет:

"Когда гиляку понравится девушка, а в то же время приобрести её мирным путём оказывается невозможным по тем или другим причинам, он сговаривается с компанией своих сородичей, и в один прекрасный день (обыкновенно летом) лодка похитителей приближается к селению. Улучив время, когда местные мужчины в отсутствии, они увозят искомую женщину".

Именно так, в своё время, троянцы "умыкнули" Елену Прекрасную у греков. В «Летописи временных лет» говорится, что древние славяне также крали невест. 

«А  древляне … умыкали девиц у воды. А  радимичи, вятичи и северяне … устраивали игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жён по сговору с ними… Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон».

Удивительные нивхи (гиляки).

Л. Я. Штернберг в своей монографии "Семья и род у народов северо-восточной Азии" (Изд-во Института народов Севера ЦИК СССР, Ленинград, 1933) говорит, что у гиляков патриархат. Но патриархат до-государственный, родовой. И поэтому местами весьма даже привлекательный, "симпатишный". Гиляки не терпят неправды и насилия. Когда гиляку кажется, что ему лгут или хвастают, он хватается руками за живот, раскачивается и делает такое лицо, будто ему очень больно. — Ну разве это не красота?!

Гиляки - красавцы.

"Рыбный" матриархат на берегах Ладожского озера.

В. И. Равдоникас в статье "Неолитические поселения Западного Приладожья в свете этнографии некоторых народов Северо-Восточной Азии" рассказывает про культуру ямочно-гребенчатой керамики. Финский исследователь Ю. Айлио, который много занимался изучением памятников этой культуры, определяет зону распространения ямочно-гребенчатой керамики в следующих словах: „От Ботнического и Рижского залива до Оби и в известной мере до Енисея, от Ледовитого океана и до Оки“. Другой финский археолог, Арне Европеус, установил соотношение высоты залегания ямочно-гребенчатой керамики над уровнем водоёма в период его регрессии и времени существования неолитических поселений Финляндии.

 Карта неолитических поселений в районах Рейселе н Каукола (по Айлио).

"Эта почти до математической точности поразительная закономерность, заставлявшая неолитического человека располагать свои поселения непременно в непосредственной близости к водоёмам, так сказать, следуя за водой по мере опускания её уровня в период регрессии <...> выявляет нам существеннейшую сторону хозяйства неолитического человека, неоспоримо показывая, что богатые рыбой водоёмы давали ему основную массу необходимых средств существования. Именно поэтому неолитический человек в данных естественно-географических условиях был крепко привязан к воде, и древние поселения западного Приладожья с ямочно-гребенчатой керамикой демонстрирует нам эту закономерность с исключительной яркостью", - говорит В. И. Равдоникас.

"Подойдём теперь ближе к фактам, характеризующим хозяйственную деятельность обитателей наших прибрежных поселений неолитического времени. Точный подсчёт числа индивидуумов животных, птиц и рыб по костным остаткам, найденным в известной неолитической стоянке с ямочно-гребенчатой керамикой на юго-восточном берегу Ладожского озера, изученной Иностранцевым, дал такие результаты: 69,8% водной фауны (включая птиц) и 30,2%» наземной фауны. „В этом выражена подлинная суть дела“, — замечает по этому поводу немецкий исследователь О. Гандерт".

"Все данные говорят за то, что обитатели наших прибрежных поселений были рыболовами по преимуществу. И без сомнения, наибольшее значение в хозяйстве имели коллективные способы рыбной ловли. „Одного взгляда на географическое положение стоянок достаточно, — пишет С. Пэльси, — чтобы понять, что рыбная ловля с помощью заколов находилась во всеобщем употреблении“. Население всего посёлка в целом загораживало речки и узкие проливы заколами, ставило плетёные из прутьев верши и в сезоны хода рыбы налавливало значительное её количество, поступавшее в сушёном виде в запасы на недобычливое время. Остатки такого древнего закола были открыты в непосредственном соседстве с неолитическим поселением в торфянике в районе Кирколетта. Они представляли сооружение из вбитых в дно существовавшего здесь ранее протока стволов деревьев с особым спиральной формы приспособлением для ловли".

Интересно, очень интересно! Как тут не вспомнить про лабиринты Соловецких островов? 

Может быть, эти каменные лабиринты и не были напрямую связаны с рыбной ловлей (хотя такие версии выдвигались), но в них имплицитно заложена идея уловления. Если человеческие души отождествить с рыбами, тогда кто же — "ловец" человеков? Здесь на ум приходит миф об Аиде и Персефоне.

"Если заколы наибольшую роль для ловли играли в сезоны хода рыбы, то сети несомненно были постоянным орудием коллективного лова. <...> Сырым материалом для изготовления сетей и верёвок служило грубое волокно липовой коры или крапивы".

Кто занимался плетением сетей из крапивы, - мужчины или женщины? В. И. Равдоникас пишет: "Женщины, кроме ведения домашнего хозяйства и собирательства, лепили горшки, плели корзинки, сети и верёвки из собранного и обработанного ими же материала, заготовляли впрок, т. е. консервировали (сушка, вяление, копчение) продукцию рыболовного и охотничьего промыслов, так же как и продукцию собирательства. Надо думать, что женщины участвовали и в рыбной ловле".

"Ближайшие аналогии, объясняющие особенности рыболовческого хозяйства неолитических племён западного побережья Ладожскго озера дают нам современные рыболовческие народы северо-восточной Азии. Остановимся на одном из наиболее ярких примеров — на рыболовческом хозяйстве гиляков в их недавнем прошлом, описанном Л. Шренком.

„Изо всех амурских инородцев,— пишет Шренк, — гиляки самые определённые ихтиофаги. Жизнь их немыслима без рыбы. Это conditio sine qua non их существования — и не только их самих, но и единственного домашнего животного их — собаки, которая доставляет им одежду, служит для передвижения и, наконец, употребляется в пищу. Нет рыбы в их стране, которую бы они при случае не ели. Но на первом плане здесь, конечно, та, которая, периодически появляясь большими массами у их берегов, даёт гилякам возможность делать из неё обильные запасы на зиму. Таковы разные виды лососевой рыбы, проникающей в реки из моря, и между ними главные — кета и горбуша. Когда рыба эта в августе начинает подниматься вверх по Амуру с его притоками, жизнь гиляков оживляется. У них начинается кипучая деятельность: все приступают к заготовлению зимних запасов. Мужчины в лодках и сетях массами тащат рыбу на берег; женщины сдирают с неё кожу и потрошат её. Обнажённое таким образом мясо в виде двух пластов отделяют от хребта, нанизывают на верёвку и вешают в сушильнях, рядом с летними юртами. Таким образом получается юкола, которая служит пищей людям и отчасти собакам.

Приводим следующую картину коллективной ловли лососевой рыбы у гиляков, набросанную очевидцем — Шренком: „Благодаря прохождению по Амуру и его притокам лососевой рыбы огромными массами, особенно кеты и горбуши, гиляки без особого труда могут ловить её в большом количестве. В менее значительных притоках, каковы Лич, Камр и др., рыба сама собой причаливает к берегам. На мелких местах её там ловят просто руками, а в более глубоких вытаскивают из воды крючьями или саками и бросают в лодку. Нагруженные добычей, лодка за лодкой причаливают к берегу. Там тоже кипит работа. В ней участвуют и женщины с детьми. Они разрезывают рыбу, потрошат, сдирают с неё кожу и рядами развешивают на сушильнях. Мужчины неустанно доставляют новый материал для их работы".

Ю. Айлио делает следующий вывод из своего краткого обзора неолитических памятников Финляндии: "Население Финляндии в эпоху каменного века имело общественную организацию определённой формы. Уже весьма большое количество орудий труда по сравнению с количеством собственно оружия указывает на всеобщее мирное состояние и на организованную общественность. О разрозненных примитивных ордах не может быть речи. Необходимо принять, что существовала развитая семейная организация, каковы бы ни были её основы, и семьи были объединены в небольшие или более крупные племена или роды (Sippen)“.

Если Ю. Айлио не решается сказать, каковы были основы этой семейно-родовой организации, то мы (В. И. Равдоникас и я), со своей стороны, можем сделать ещё шаг вперёд и добавить, что родовое общество неолитической Финляндии имело матриархальную семейно-родовую структуру. Черты патриархального рода здесь отсутствуют. Мы не наблюдаем в описанных нами памятниках ни имущественного расслоения, ни характерного для патриархата культа предков по мужской линии, ни обострения отношений между племенами на почве борьбы за накопленное имущество, ни, наконец, признаков патриархального рабства. „Мирное существование“, о котором говорит Айлио, типично как раз для эпохи матриархата.

"Общество [носителей культуры ямочно-гребенчатой керамики] находилось на этапе матриархата", - совершенно справедливо полагает nboa). - "Этот матриархат не представлял собой господство женщин, поскольку в те очень древние времена [государственной] власти не существовало. По сути, он означал до некоторой степени равное положение женщин и мужчин в обществе, особенно если сравнивать с будущим патриархатом. Тот первобытный матриархат характеризовался матрилинейностью наследования имущества, проживанием пары в общине жены или раздельным проживанием супругов. Позже матриархат сохранился у некоторых этносов как часть традиции" (Источник). 

См. также: "Они жили за 5 тыс. лет до основания Москвы".

P. S. А не явился ли т. наз. "сарматский матриархат" поздней "отрыжкой" этой древней традиции? На раннесарматскую культуру оказали воздействие племена, продвинувшеся на Южный Урал из лесостепного Зауралья (Иткульская культура), предки которых (носители Гамаюнской, IX–VII вв. до н. э., и Алтымской культур, XII–VIII вв. до н. э.) проживали на берегах рек и озёр и основу хозяйства которых составляло высокоэффективное рыболовство с применением сетей.