Как работает механизм родовой жизни.

Л. Я. Штернберг рассказывает, как работает механизм родовой жизни, без всякой регламентации и органов принуждения.

"Вот умер семейный сородич. Необходимо обеспечить его семью, сохранить имущество до достижения совершеннолетия наследников и необходимо, во избежание споров, решить, к кому перейдёт вдова покойного. Нет судей, нет властей, но, через некоторое время после погребения покойника, сойдутся ближайшие сородичи, потолкуют, выслушают претендентов и на ком остановятся, тот будет мужем вдовы и отцом осиротевших.

Или: та или другая семья временно бедствует. Нет специального органа, который должен был бы позаботиться о ней: это лишнее, потому что в любом доме хотя бы самого отдалённого сородича она найдёт гостеприимство и помощь, пока не минет тяжёлое время. И никому не обидно, потому что редко кому не приходится время от времени пользоваться гостеприимством или оказывать его другому.

Вот необходимо устроить хлопотливый и дорогостоящий родовой праздник. Нет ни сборов, ни понуждений, ни организации приёма гостей и т. п. Каждый по совести готовит, сколько в силах, каждый вносит свою долю труда, а один кто-нибудь, кто побогаче, берёт на себя заботы по устройству. К нему все сносят приготовленные яства и закупки, к нему сходятся для участия в предпраздничных работах.

Во время медвежьего праздника съезжаются, кроме того, со всех концов много десятков народу. Надо в течение нескольких дней кормить не только людей, но и их многочисленных собак. Сколько хлопот, сколько расходов! Между тем всё устраивается просто и к общему удовлетворению. Каждый гость предпочитает заехать, разумеется, к тому, кто ему поближе по родству или симпатии, где его принимают не по долгу, а по влечению; но и в любом доме всякий приезжий находит искренний радушный приём, потому что каждому охота в дни праздничного подъёма проявить свою симпатию и широкое общение с новыми людьми.

Явился голод, призрак грозной беды, которая может унести всё население деревни. Все голодающие, которым не удалось разъехаться в более счастливые места, собираются в доме того, у кого сохранились запасы, и законы гостеприимства столь же властны в чёрный день, как в дни изобилия. Но худшее бедствие—убит сородич! Война неминуема!.. Всё население становится под оружие. Нет постоянного вождя, нет старейшего, нет и выборов. Естественный вождь давно известен и всеми признан: это самый храбрый и удачливый из сородичей; это так называемый „хозяин“, на него обращены все взоры!

И в один момент равный между равными становится вдруг военачальником, отдаёт распоряжения, распределяет оружие, назначает время похода и т. д.: его слушают, как диктатора. Умер или погиб этот естественный вождь, всякий знает того достойнейшего, который может его заменить".

Л. Я. Штернберг говорит, что у гиляков имеются авторитетные лица, к которым обращаются обиженные, в поисках справедливости. "Это так называемые  „хозяева" — хорошие, т. е. богатые, выдающиеся люди (хороший, богатый — синонимы у всех первобытных народов). Это индивиды, пользующиеся выдающимся благосостоянием, благодаря своим исключительным индивидуальным достоинствам — храбрости, ловкости, силе, предприимчивости, уму, ставящим их в преимущественное положение в деле добывания средств к жизни. Такой индивид — ценный человек для окружающих. Для тесного круга своей собственной семьи он естественный глава общего хозяйства. Для всего рода он не только человек, у которого открытый дом, у которого всегда можно хорошо поесть, полакомиться табаком, чаем, наслушаться интересных вещей, но который может выручить в минуту нужды. Но особенно бесценна его помощь в моменты общественного бедствия, как война, столкновение в деле мести, при тяжбе с чужеродцем".

В общем, здесь налицо — гетерархия. 

Во-первых, огромную роль играет халь, род, т. е. вся совокупность или, по крайней мере, вся наличная в данный момент часть взрослых сородичей, которая, не имея ни главы, ни регулярных собраний, обыкновенно неожиданно появляется на сцену, когда какой-нибудь серьёзный случай требует его вмешательства, и, разрешив тот или другой вопрос, исчезает со сцены так же стихийно, как появился.

Во-вторых, большое значение имеют старцы, "аксакалы", весь авторитет которых заключается в разрешении спорных вопросов культа и родства. Некоторую роль они играют во время родовых праздников, на которых они обыкновенно являются главными распорядителями; это своего рода жрецы рода. Но ни влиянием, ни фактическим значением в других важнейших проявлениях жизни рода они не пользуются.

Наконец, третьим элементом гетерархии являются "хозяева".

Исследователи-этнографы отмечают крайне слабое, "недоразвитое" шаманство у гиляков. Сильные шаманы могли бы стать четвёртым элементом.

*******************************************************************************  

Очевидно, на острове Крит, в своё время, работал примерно такой же механизм родовой жизни. 

Судя по всему, религия минойцев имела экстатический характер. Центральным элементом культа являлись своеобразные "радения", во время которых женщины впадали в состояние одержимости (позже это состояние возродилось в трансе греческих менад). Это означает мощное влияние четвёртого элемента гетерархии.

С другой стороны, мы знаем, что на Крите устраивались большие ритуальные пиршества во "дворцах". 

Восстановленная фреска с пиром ("Парижанка" слева)

И, с большой долей уверенности можно сказать, что вся жизнь крито-минойцев была "зарегулирована" многочисленными обрядами и церемониями. Если главными распорядителями всех этих совместных трапез и церемоний являлись женщины, тогда можно сказать, что жрицы, как второй элемент гетерархии, должны были иметь первостепенное значение.

Если вся религиозно-обрядовая сфера находилась в женских руках, то можно говорить о "священном матриархате" на Крите. Ну, и можно поставить вопрос о крито-минойской теократии.