Тайна бетилей.

С. Петров сообщает про столпы (maṣṣeḇa), то есть необработанные камни, которые, по его мнению, "служили обычной иконой Яхве, по-видимому, уже на его прародине в Мадиаме, а потом и в Израиле и Иудее, пока в послепленную эпоху они не были запрещены жреческим и девтерономическим законодательством вместе с иконами супруги Яхве Ашеры: «Не сади себе ашеру (’ašera) из какого-либо дерева при жертвеннике Яхве, бога твоего, который ты сделаешь себе, и не ставь себе столп (maṣṣeḇa), что ненавидит Яхве, бог твой» (Втор. 16, 21–22).

Синонимом для слова maṣṣeḇa в еврейском языке служило выражение bet ’el, букв. «дом бога», присутствующее в этом значении также в финикийском, арамейском и других семитских языках. Название «дом бога» свидетельствует о вере иудеев в то, что в подобном каменном столпе подлинно пребывает божество. Филон Библский выражает такую же веру финикийцев, утверждая, что «бог Уран придумал бетили, соорудив одушевлённые камни» (ἐπενόησεν θεὸς Οὐρανὸς βαιτύλια, λίθους ἐμψύχους μηχανησάμενος).

Праотец Иаков на пути в Харран к Лавану, остановившись на ночлег, засыпает, положив себе в изголовье камень, и во сне ему является Яхве:
16. Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Яхве есть в месте сем; а я не знал!
17. И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не иное что, как дом божий (bet ’elohim), это врата небесные.
18. И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его столпом (maṣṣeḇa), и возлил елей на верх его.
19. И нарёк имя месту тому: Вефиль (bet ’el), а прежнее имя того города было: Луз.
20. И положил Иаков обет, сказав: если бог (’elohim) будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться,
21. и я в мире возвращусь в дом отца моего, то будет Яхве моим богом (’elohim),
22. а этот камень, который я поставил столпом (maṣṣeḇa), будет домом божиим (bet ’elohim)… (Быт. 28, 16–22)".

Здесь ничего нового нет, всё это давно известно, однако я обратил своё внимание на эти столпы, потому что они соприкасаются с мегалитикой. Отсюда, от этих столпов, можно провести линии связей и к ритуальному комплексу Гёбекли Тепе, и к староевропейским менгирам, и к древнегреческим гермам, и к "бабам" половецким, и к сейдам скандинавским, и к кромлехам типа Стоунхенджа, и к дольменам. Везде в той или иной мере присутствуют "одушевлённые камни".

Сейд

Ещё раз про "амбивалентность".

В продолжение вчерашней записи про божественную "амбивалентность" — стихотворение Арсения Тарковского на ту же тему:

Пляшет перед звёздами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.

Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.

Слова "пляшет" и "плачет" звучат почти одинаково, но они различаются как "день" и "ночь", как "жизнь" и "смерть", как "добро" и "зло".

Гений Тарковского подметил двоичный код Вселенной — "пляшет"-"плачет". 

А другой русский гений, гений В. В. Розанова, увидел ту же Двоицу в Божестве. Василий Розанов пишет: "Первая строчка книги Бытия: "В начале сотворил Бог" (евр. "бара Элохим") имеет сказуемое ("бара") в единственном числе, а подлежащее ("Элохим") - к преткновению всех богословов - не в единственном, а во множественном числе (ед. число - "Эллоах"; ср. арабское - "Аллах"). Загадкою филологическою разрешается загадка метафизическая: "бара Элохим", очевидно, нужно перевести "сотворила Чета" (мистическая "Двоица" Пифагора), "сотворила супружеская Чета Отца и Матери" (подробнее см.: Женское начало в Божестве (1)).

Отдельный интерес для меня представляет строка "Пляшет перед скинией Давид". 

Ведь пляска, как хлыстовское радение, повергала танцующего в исступление. Такого рода экстатические пляски происходили в архаических святилищах, эпицентром которых являлось священное дерево, а гипоцентром — гробница с останками покойника. То есть танцы являлись составной частью некромантии, практики общения с душами умерших людей.

Грифоны и керувы.

По сообщению С. Петрова, "еврейское слово kəruḇ (множественное число которого kəruḇim послужило основой для русского слова «херувим») заимствовано из аккадского языка, в котором kāribum/kurībum (производное от глагола karābum «молиться») означает особого духа-хранителя. Собственная же иудейская традиция представляла керувов крылатыми львами, как правило, с человеческими головами, т. е. сфинксами.

Изображение керува на троне правителя Мегиддо (XIII в. до н. э.)

В памятниках изобразительного искусства Ханаана и текстах ЕБ керувы обычно выполняют функции стражей священного дерева или престола царя или божества. После изгнания Адама из божьего сада Яхве «поставил на востоке у сада Эдена керувов…, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24). Из столицы Израильского царства Самарии происходят несколько резных изображений из слоновой кости, представляющих керувов в виде крылатых сфинксов с египетской двойной короной на голове, охраняющих священное дерево.

Резная слоновая кость из Самарии с изображением керува у
священного дерева (VIII в. до н. э.)

Согласно традиции, в Иерусалимском «храме Соломона» керувы также были изображены рядом со священными деревьями (3 Цар. 6, 29–35).

Изображение керува на троне тирского царя Ахирама (XI в. до н. э.)

В т. наз. «хвалебной песни Давида за избавление от врагов» упоминается керув, на которого садится верхом «бог Израилев»: «Сел на керува и полетел, и понёсся на крыльях ветра» (2 Цар. 22, 11; то же: Пс. 17, 11).