К вопросу об иудейской меноре.

Автор блога Old European culture в статье "The Tree of Light (Life)" выложил интересную картинку.

33,000 BCE Sumerian Stamp Seal with Impression Tree of Life with Rampant Goats. Mesopotamia. Chicago. Oriental Institute Museum

Это "Древо жизни" очень похоже на ханукальную менору. Ну и, мы знаем, что довольно часто священное дерево является сабститутом богини. Мы уже приводили аналогичные иконографические изображения, где на месте дерева стоит богиня и кормит козлов. А здесь, вместо богини, мы видим молодое деревце, которое объедают козлики.

This is a shell plaque found in Queen Pu-abi's tomb dated to c. 2600 BC. It shows ibexes rearing up on their hind legs on both sides of the tree of life topped by the eight-pointed rosette

А это гончарный черепок XIII в. до н.э. из Лахиша, древнего ханаанского и израильского города в низменности Иудеи, упоминаемого в еврейской Библии. Фото из книги "Western Asiatic Tree-Goddesses" Ирит Зиффер.

На нём мы видим то же "Древо жизни" с двумя козлами, справа и слева. Мне думается, козлы здесь как два разбойника по правую и левую стороны от креста распятия Иисуса Христа. Один козёл должен быть добрым козликом, а другой — злым козлищем. Я думаю, они показывают два пути для человека, "путь спасения" и "погибельный путь".

Про "умилостивление" божества.

"Истязания при инициации следует истолковывать не как испытание (или воспитание) мужества у будущих мужчин, а как дань, направленную на умилостивление божества", - говорит Ариэль Голан.

При этом в моём воображении вырисовывается соответствующая картина. 

Примерно такими мне представляются людишки, а божество видится в виде монстра, питающегося человеческой кровью, как в фантастическом романе Герберта Уэллса "Война миров".

Монструозное божество удерживает пойманных людишек в каком-то изолированном месте, из которого нет выхода, и вот они сидят и думают: как бы нам умилостивить это чудовище? Может, "отделаемся" кошкой или собакой? Может, насытится, гад, и оставит нас в покое? А если не насытится, может, пожертвуем ему своей собственной кровушки? Разрежем себе вены на руках, нальём пару бутылок и отнесём ему... пообещаем приносить по поллитра каждый месяц... авось, кровопивца, даст нам ещё немного пожить...

Я, конечно, утрирую, но если, допустим, в каком-то архаическом обществе и впрямь "завелось" такое божество, которое требует, чтобы мужчины самооскоплялись и приносили ему в жертву свои половые члены, как пишет А. Голан, то почему бы мужчинам не уйти из того общества? Русские крестьяне снимались и уходили на Дон, Кубань и Яик, если было невмоготу жить с барином-самодуром. Таким образом появилось целое сословие казаков. Почему же древние люди должны были безропотно терпеть и умилостивлять монструозных богов? Что-то здесь не так... Не вяжутся концы с концами...

Скорее всего, "умилостивление божества" — это интеллектуальный фантом эпохи модерна, за которым нет никакой объективной реальности. Точнее говоря, это такая примитивная "объяснялка", которая ничего не объясняет.

Измышлизмы А. Голана про обрезание.

"В древности в странах Восточного Средиземноморья имело место принесение в жертву богу или богине мужского полового члена. По-видимому, такой акт жертвоприношения практиковался ещё в отдалённые времена палеолита. Но кто-то догадался обмануть грозное божество или хоть малость удовлетворить его кровожадность принесением в жертву не всего члена, а лишь крайней плоти. <...> Обряд обрезания есть "малая жертва" грозному богу, приносимая с целью умилостивить его и предотвратить худшее", - пишет Ариэль Голан. 

Ну, такое объяснение появления обряда обрезания годится лишь для детей младшего школьного возраста. А поскольку в школе об этом не говорят, оно совсем не годится.

Вообще говоря, сочинение А. Голана "Миф и символ" изобилует культурологическими "ляпами", он часто приводит рискованные этимологические параллели и некритически воспроизводит некоторые "штампы" научно-популярной литературы. Например, он говорит, что "в Финикии мальчиков приносили в жертву Баалу, швыряя их в пасть идола, внутри которого горел огонь" (с. 193). "Ляпнуть"-то можно всё что угодно, и даже можно соответствующую картинку привести,

но, спрашивается, где доказательства? Когда я привожу многочисленные свидетельства существования матриархата на семейном уровне, указываю на существование матриархальных обществ, сохранившихся до настоящего времени, объясняю матриархат как "священный", то есть проистекающий из теократического устройства традиционных обществ, мне не верят и говорят, что "никакого матриархата никогда не было", а я, значит, должен поверить в эту картинку, нарисованную современным художником? Может быть, будучи школьником и увидев её в учебнике истории древнего мира за четвёртый класс, я бы поверил в это, но теперь — ни за что.