Мать-олениха (лосиха) в шаманском посвящении.

А. Ф. Анисимов в своей монографии "Религия эвенков в историко-генетическом изучении и проблемы происхождения первобытных верований" (М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958) рассказывает о шаманском посвящении (на примере сибирского народа эвенков, принадлежащего к тунгусо-маньчжурской ветви алтайской группы):

"Когда старый шаман умирает, его звериный двойник (харги) отправляется в низовья реки и сообщает первопредку-медведю (манги) об этом событии. Тогда манги приказывает одному из духов ранее умерших шаманов идти в селенье живых и найти там подходящего юношу или девушку для того, чтобы воплотиться. Отыскав кандидата, дух нападает на него и приглашает или заставляет стать шаманом. Так для избранного начинается период испытаний. Это называется «шаманская болезнь». Молодой человек или девушка перестают работать, убегают в лес, ничего не едят, ведут себя аномально с точки зрения всех установок племени. Эвенки считают, что душа (хэян) этого человека вместе с духом старого шамана начинает своё путе­шествие по горам предков, пока они не достигают изначального центра — Первогоры или Горы Мира.

Там, у подножья шаманского дерева, в окружении звериных рогатых духов лежит великая Зверо-мать, чаще всего описываемая как мать-олениха. Дух посвящаемого входит в Зверо-мать, и та его рождает в виде четвероногого зверя, рыбы или птицы, изредка — в форме человека. Это зависит от тотемной структуры рода, к которому принадлежит шаман.

Когда мать-олениха рождает нового шамана в зверином виде, гора превращается в дом, мать-олениха в старуху, духи — в человеческие фигуры. Все они расчленяют будущего шамана на части, вываривают его кости, закаляют их на огне, куют их и собирают в новую антропоморфную форму.

После этого собранный заново шаман вместе с полученными от Зверо-матери духами-помощниками и зверями-помощниками возвращается к своему племени и там торжественно посвящается в шаманы. С этого момента он становится осью всего племени или иной группы".

А. Дугин комментирует: "Согласно тунгусам, в эпоху «золотого века» люди, звери и духи представляли собой единый вид. Представители этого вида были протосуществами, способными менять образ по желанию: они были то людьми, то животными, то духами. Но в какой-то момент произошла внезапная и фундаментальная первокатастрофа. Кого она застигла в форме людей, остались людьми, кого в форме животных — животными, кого в форме духов — духами. Так три рода разделились, и идентичность стала фатальной.

Но... для того, чтобы стать шаманом племени (а это образцовый нормативный тип архаической антропологии), необходимо пройти инициацию и возвратиться к изначальному, докатастрофическому способу существования. Поэтому посвящаемый в шаманы проделывает (в трансе, ритуале, сновидении, экстатическом выходе за свои пределы, в состоянии одержимости) путешествие назад по реке времени, против течения с целью достигнуть истоков. У истоков посвящаемый шаман встречает Великую Мать «Лосиху», которая лежит под деревом, на чьих ветках пребывают духи-птицы-души людей. Мать «Лосиха» рождает шамана заново, но уже в виде протосущества. Духи и звери варят, расчленяют и заново собирают шамана. После чего он возвращается обратно к людям, но уже в новом качестве: ему даются два помощника — дух и зверь. То есть его идентичность утраивается, теперь она имеет человеческое, животное и духовное измерения. Отныне шаман способен исцелять болезни, бороться с враждебными духами, осуществлять ритуалы и обряды, помогать в доставке новых душ в племя и сопровождать покойников в страну предков. Шаман есть совершенный человек, объединяющий в себе зверя, человека и духа. Здесь для нас важно, что совершенный человек мыслится не просто как максимум человеческого, но и как интеграция звериного и духовного (божественного). Это объясняет наличие в божествах самых разных народов звериных черт".

Немезида с плетью и её жрицы.

Немези́да, или Немеси́да (др.-греч. Νέμεσις «возмездие») в древнегреческой мифологии — крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков (из Википедии).

"Её серебряную корону украшали олени, а с пояса свешивалась плеть", - сообщает Илона Камад в своей монографии "Обрядовая сторона культов Древней Греции (М.: Издательство "Институт общегуманитарных исследований", 2006).

В связи с этим я сразу вспомнил про скифскую диадему.

Скифская золотая диадема из Кургана Хохлач под Новочеркасском, 5 век до н. э.

 

Ясное дело, что диадему с оленями носила на голове какая-то скифская женщина. Может быть, жрица или царица. Однако интересно, что с пояса Немезиды свешивалась плеть, а плеть, как мы знаем, это элемент наказания за совершённые преступления. 

Археологами были найдены и более простые женские головные уборы скифов.

Древо жизни из Кобяковки. Кобяков курган.

Про игры с оленями и быками в Чатал-Хююке.

Е. В. Антонова рассказывает про многофигурные композиции, которые были обнаружены в «святилище» V.l Чатал-Хююка: 

"На западной стене, где в средней части расположена небольшая ниша, красной краской изображена крупная фигура благородного оленя, окружённая фигурками мужчин. Их 17, они розово-красного цвета с чёрными бородами и волосами, в чёрных и пятнистых (леопардовых) шкурах. Все фигурки показаны в стремительном движении, они окружают оленя, хватают его за морду, рога, один повис на хвосте. 

Мужчины изображены невооружёнными, поэтому кажется правомерным предположение Д. Мелларта, что здесь передана не охота, а игра. В нижней части, под этой сценой, справа и слева изображены две фронтально расположенные женские фигуры с руками под грудью; под одной из фигур нарисована собака. Эти персонажи находятся вне основного действия, что показывает их фронтальное положение, тогда как участники игры изображены в профиль.

Росписи «святилища» V. 1 показывают, что охотничьи сцены могли сочетаться с другими, составляя, возможно, целые повествования. Примечательно, что сценами охоты эти изображения можно назвать только условно: люди скорее играют с животными, оленями и быками, исполняют ритуальные пляски. Не исключено, что здесь изображены обрядовые игры".

Да, уж... не исключено. Также не исключено, что эти игры с оленями и быками предшествовали крито-минойским таврокатапсиям.

  

Левкас Николая Бутковского

"Похищение Европы" тоже можно рассматривать в данном контексте, как игру. Может быть, как брачную игру. В древнегреческом патриархальном мифе о Минотавре царица Пасифая напялила на себя шкуру коровы, а в матриархальных брачных играх, возможно, всё было наоборот. 

Полюбить значит умереть.

Согласно мифу, однажды Актеон во время охоты случайно подошёл к месту, где Артемида купалась со своими нимфами в реке. Вместо того чтобы в священном страхе удалиться, он, зачарованный, стал наблюдать за игрой, не предназначенной для людских глаз. Заметив охотника, разгневанная богиня превратила его в оленя, который попытался убежать, но был настигнут и разорван 50 охотничьими собаками самого Актеона. Это было на склоне горы Киферон. 

Лукас Кранах (Старший), "Диана и Актеон". Германия, 1518.

Александра Баркова говорит, что ключом к пониманию этого мифа является вавилонский миф. Там присутствует богиня Иштар, которая в сказании о Гильгамеше предлагает ему свою любовь, и ей в очень невежливых выражениях отказывают, мотивируя это тем, что она любила такого-то и превратила его в такое животное, любила другого и превратила его в другое животное. Далее следует яркий список, кого она любила и в каких животных кого превратила. Получается, что человек не может войти в иной мир, оставаясь человеком. Речь идёт о том, что в мифе о любви богини к смертному этот смертный должен войти в её мир. Он должен перестать быть человеком. И поскольку в архаике богиня мыслится владычицей диких животных, то человек должен принять зооморфный облик – облик того или иного животного. В этом случае он с точки зрения мира людей умирает. Но при этом остаётся с ней.

Мне думается, этот миф является хорошей иллюстрацией подлинной любви. Finis amoris, ut duo unum fiant ("Предел любви - да двое едино будут"). 

"В своей "Liber de arte amandi" Андреас Капелланус определил любовь как некую агонию, которая обязана своим рождением "экстремальной концентрации" на личности противоположного пола. Любовь есть высшее внимание к любимому существу. В любви мы забываем о душевном покое, теряем рассудок и все помыслы концентрируем на любимом. Каждая боль или радость одного, тысячекратно усиленные, отдаются во втором и понуждают его, забыв всё на свете - обиды, огорчения, болезни, опасности, - полностью принести себя другому в дар, в украшение, и в утешение. Любить - значит увидеть другого человека и сказать: для меня он драгоценнее меня самого. Это означает: постольку поскольку нужно, я готов не быть, чтобы он был. В конечном итоге полюбить значит умереть для себя самого совершенно, так что и не вспомнишь о себе самом, - существует только другой, по отношению к которому мы живём.

Метафизическая ценность любви заключается в выхождении из себя. Ради нормы чужого бытия "я" выходит из своего рубежа, из нормы своего бытия и добровольно подчиняется новому образу, чтобы тем самым включить своё "я" в "я" другого существа. "Я" таким образом свободно делает себя "не-я" или, выражаясь языком священных песнопений, "опустошает" себя, "истощает", "обхищает", "уничижает" (ср. Флп. 2:6-8).

Истинная любовь всегда трагична. Крест любви возникает от неизбежности самоотречения во имя "со-частия". Без самоумаления любовь не состоится. И чем сильнее и полнее она, тем трагичнее, тем ближе к смерти!" (Источник). 

Вот поэтому я всегда боялся любви. В английском языке "влюбиться" значит fall in love, буквально "упасть в любовь", как в омут.

Мастер Гносис. Охота на оленя, ок. 300 г. до н.э. Археологический музей Пеллы, Греция

 

О рогатой матери-оленихе.

"Согласно Б.А. Рыбакову, культ оленя настолько обширен, что обнаруживается в искусстве различных европейских и азиатских народов от каменного века до средневековья, а образ оленихи-прародительницы – отголосок "общей для всех народов стадии мезолитическо-неолитического охотничьего и оленеводческого быта".

У скифов, по мнению Б.Н. Гракова, олень связывался с образом Апи (по сопоставлению с греческой богиней лесных животных Артемидой): "Понятие тотема, предка животного, у первобытных народов – самки, относится к очень древней ступени развития, и только как пережиток далёкого прошлого оно могло сохраниться у саков, находившихся на уровне военной демократии". Относительно скифов автор указывает, что стилизованный олень вряд ли для них тотемическое животное, скорее – символ Апи, покровительством которой хотел бы заручиться обладатель украшения или другого предмета с изображением оленя".

АВТОР: МАДИНА ДАРЧИЕВА, СТАРШИЙ НАУЧНЫЙ СОТРУДНИК ОТДЕЛА ФОЛЬКЛОРА И ЛИТЕРАТУРЫ СОИГСИ. Северная Осетия. 2020. №168 (19 сентября).  

Грифоны и львы — "ягоды одного поля"?

Золотой ритуальный сосуд скифского времени V в. до н. э. из кургана Братолюбовка, Херсонская область. 

На верхнем ряду мы видим рельефные изображения грифонов, терзающих оленей. Три нижние ряда представляют львов, терзающих лошадей.

Со времён неолитического поселения в Чатал-Хююке, а может быть и раньше, грифоны и львы выступают как сакральные животные Богини. Я полагаю, их можно сравнить с "ангелами смерти" в авраамических религиях. В иудаизме ангел смерти — это представитель Бога, которого посылает Бог, чтобы забрать жизнь или душу.

В таком случае, олени и лошади должны символизировать людей. Смерть, как кошка, подкрадывается незаметно. 

Да, кстати, не отсюда ли "растут ноги" у христианских описаний ада, где черти терзают плоть умерших грешников?

Вот некий Мефодий пишет: "У моей жены возник вопрос: а почему бесы мучают грешников, ведь вроде бы они на одной стороне – стороне зла. По идее они должны друг с другом ладить. А, и правда, почему?"

Ему отвечает Валентин Косов в комментах: "Я так думаю, что бесы работают на Бога, они что-то вроде небесной полиции. Их задача - метелить резиновыми дубинками всех, кто против Бога - т.е. грешников" (Источник).

Как говорится, от трагедии до фарса — один шаг.

О происхождении креста.

Ариэль Голан написал большую статью "Солнечная птица" о происхождении креста как религиозного символа. Его попытки привязать крест к солнцу (символ в виде диска с крестом) кажутся мне неубедительными. Если мы посмотрим на несколько примеров подобных изображений, то увидим, что крест внутри круга выражает христианскую идею воскресения. Иисус Христос трактуется как "Солнце правды", "Солнце праведности", "Солнце жизни" и т. д. 

катарские кресты

катарский крест

ирландский крест

иллюстрация Карла Густава Юнга

"Оленья страна".

Восточные ветви скифских племён, проживавшие в I тыс. до х. э. в степях к востоку от Каспийского моря, имеют собирательное название са́ки. Название восходит к скифскому слову saka — ‘олень’.

Значит,  саки — это "олени". Может быть, так же, как христиане называются по имени Иисуса Христа, так и саки назывались по имени какого-то мифического Оленя?

Вообще говоря, изображения оленей находят на всей территории проживания скифов.

курган Толстая Могила

Но, чем далее на восток, тем чаще встречаются олени.

древнее святилище Калбак-Таш («плоский висячий камень») на Алтае

 

оленные камни в Монголии

Попытка реконструкции "основного мифа" неолита.

Ариэль Голан, делая попытки реконструировать неолитический "основной миф" земледельцев, обращает внимание на следующие опорные точки:

1. Олень — существо мужского пола, как и владыка преисподней.

2. Солнце в мифологии раннеземледельческих культур (в отличие от индоевропейских мифологических представлений) считалось существом женского пола.

3. Женский образ солнца — это именно девушка, а не женщина.

Для реконструкции неолитического мифа можно использовать отдельные сюжеты древнегреческой мифологии, которая, конечно, содержит в себе осколки-"пазлы" более древней крито-минойской и - шире - пеласго-эгейской мифологии. 

Мы возьмём два хорошо известных сюжета - похищение Персефоны и похищение Европы - и соединим их в одну сюжетную линию.

Сначала владыка преисподней похищает Деву,

а затем Дева бежит из преисподней, причём её "спасителем" выступает олень или бык (о тождестве этих мифологических персонажей мы уже говорили).

И ещё о корнях новогодней ёлки.

Развивая тему, начатую в записи "Корни новогодней ёлки".

"В ряде языков оленьи рога, даже сам олень (или лось) обозначаются словом, происходящим от названия древесных ветвей: например, русское сохатый 'олень, лось', скифское sāka 'олень' являются параллелью санскритскому sakha 'сук, ветвь', а литовское šaka означает 'сук, ветвь' и 'олений рог'. Есть древние рисунки, на которых оленьи рога трактованы в виде растительных форм.

Петроглифы грота Куюс на Алтае. Источник картинки.

Такая ассоциация могла возникнуть и из-за сходства оленьих рогов с ветвями, и потому, что олень сбрасывает рога осенью, а новые у него отрастают весной подобно ежегодному возрождению растительности", - сообщает Ариэль Голан. 

В записи "Мифологические параллели между оленем и быком" говорилось о том, что оленьи (и лосиные) рода связаны со световыми эффектами.

Мифологические параллели между оленем и быком.

Оленя можно сравнить с быком в том отношении, что оба они являются жертвенными животными. 

"На стенах святилищ ранненеолитического (7 тыс. до х. э.) поселения Чатал-Гуюк в Малой Азии есть изображения оленей, а также сцен охоты на оленя.

Характер этих сцен свидетельствует, что они представляют не реальную охоту, а какое-то обрядовое действо: охотники танцуют, на них леопардовые шкуры (кошачьи хищники, как явствует из некоторых данных, в древности соотносились с божеством преисподней), среди танцующих есть обнажённые акробаты, барабанщик, безголовые фигуры", - пишет Ариэль Голан.

О близости культуры хаттов к культурам Эгеиды.

Если язык хаттов был столь близок языку крито-минойцев, то, надо полагать, такими же родственными были их культуры.

Да, действительно, у хаттов мы видим того же рогатого бычка, как и у минойцев.

Бронзовый бык хаттов из Аладжа-Хююка, 3 тыс. до н.э. Источник картинки

Бронзовый бык - хаттский церемониальный штандарт. Аладжа-Хююк.

Для сравнения: глиняная статуэтка быка, минойская цивилизация, музей Ираклиона.

А это — что такое?

maximus101 говорит, что это "церемониальный штандарт. Возможно это изображение солнечного диска". Допустим. Солнце между рогами быка... Где-то я уже это видел... Ну да, на росписях крито-минойских сосудов.

Вверху справа — что там изображено между рогами быка? Тут плохо видно, зато на следующей иллюстрации (из книги М. Гимбутас "Цивилизация Великой богини: мир Древней Европы". М., РОССПЭН, 2006, стр. 244) "солнце" изображено очень хорошо.

(3) Богиня, восстающая из головы быка. Деталь росписи на сосуде позднеминойской I культуры (Псейра, Восточный Крит): возрождение новой жизни предстаёт как появление бабочки между рогами быка, который символизирует матку.

(4) Богиня в короне и с крыльями бабочки поднимается между рогов. Оттиск печати, Закроc, Восточный Крит, среднеминойский период III." (стр. 271)