Как корабль назовёшь, так он и поплывёт.

Григорий приводит пассаж из "Республики Океании" Джеймса Гаррингтона:

"[Собрание всех сынов Израилевых] образовывало "конгрегацию", как это передано в английском тексте; но по-гречески будет экклесия, Церковь Божия, а у талмудистов — Великая "Синагога". Слово "Эклессия" издревле и уместно использовалось для гражданских соборов или народных собраний Афин, Спарты и Эфеса, и оно же звучит в Евангелие, хотя переводчики передали его иначе, что я лично им в заслугу поставить никак не могу, ведь этим они лишили нас важного урока — апостолы, выбрав для духовной общины такое имя, явно хотели указать нам на то, что и руководство церковью должно осуществляться демократически или общенародно, что ясно вытекает и из прочих их уставов".

И затем он комментирует сей пассаж:

"То есть, в греческом оригинале Церковь, как совокупность верующих, называется Экклесия, "народное собрание", собор. Апостолы, по мысли Гаррингтона, предполагали, что управлять церковью должны сами прихожане, посредством избранных епископов и непосредственно. Но в германских языках для обозначения "церкви" было выбрано греческое слово со значением "[Собственность] Господа", в смысле, "Дом Господа". (Или господина, и мы все знаем этого господина.) И в славянских языках "церковь" — то же самое германское слово, заимствованное, видимо, из готского. А если всё "господне", то, ясное дело, и демократии никакой нет, сугубая иерархия и субординация, сверху донизу" (Источник).

О «сугубой» субординации русской православной церкви говорит diak_kuraev:

"Может быть, пару раз за тысячу лет вдруг на патриаршем посту оказывался человек, который мог сказать нет своему собственному царю и заступиться за слёзы людей. Не за корпоративные интересы своего сословия, а за простых людей.

За всю историю Византийской империи, я знаю только одного патриарха Арсения, который выступил против подлости православного императора Михаила Палеолога. Тот сам себя сделал регентом при малолетнем мальчике – законном наследнике престола Иоанне IV. Михаил, чтобы избавиться от юноши, приказал его ослепить. За это Арсений придал императора анафеме. Естественно, тут же был собран собор, архиереи дружно осудили Арсения, правда, не все. На протяжении примерно ста лет существовал так называемый арсенитский раскол.

Где-то рядом стоит история митрополита Филиппа II (Колычева) во времена Ивана Грозного. Два случая за две тысячи лет" (Источник).

Феминистки и христианки.

Вот что А. Бебель говорит о библейских десяти заповедях:

"Десять заповедей Ветхого завета обращены только к мужчине. В девятой заповеди женщина упоминается наряду с прислугой и домашними животными: мужчине предлагается не пожелать ни жены ближнего, ни слуги его, ни скота его, ни осла его, ни всего, что принадлежит ближнему. Женщина, таким образом, — объект, часть собственности, к которой мужчина, поскольку эта собственность находится в чужом владении, не должен предъявлять никаких притязаний".

Лучший знаток иудаизма, В. В. Розанов, подчёркивает, что Библия есть только словесный комментарий по отношению к обрезанию, операции, которая производится только над мальчиками. Розанов называет эту операцию "штанд-пунктом" иудаизма. 

На этом кондово-патриархальном фоне христианство (по крайней мере, раннее христианство) смотрелось чуть ли не как матриархальная религия. 

"Женщина, как все униженные, надеявшаяся на освобождение и спасение из своего угнетённого положения, охотно и горячо примкнула к нему", - говорит А. Бебель. 

Ну да, мы знаем, что в Церкви клир является мужским, а прихожане, в основном, — женщины.

Очевидно, именно из-за женского преобладания православие приобрело свой "богородичный" оттенок. 

О глубочайшей архаичности образа Матронушки.

Есть такая знаменитая русская святая по имени Матронушка. По сообщению Википедии, девочка родилась незрячей, у неё не было глазных яблок. В возрасте около 17 лет у неё отнялись ноги (внезапно, будто от удара). 

Довольно любопытная картина вырисовывается, если сравнить Матронушку с мифологическими персонажами, которым приписывается хромота и слепота. При всём разнообразии приписываемых им характеристик, качеств и функций, между ними есть общее, позволяющее объединить их в один тип. Это — однозначно прослеживающаяся связь с нижним миром. Из античного фольклора можно назвать подземного кузнеца Гефеста, считавшегося, как известно, хромым («хромец обеногий» у Гесиода). Также здесь можно упомянуть спутницу хтонической богини Гекаты — женского демона подземного царства Эмпусу, у которой одна нога либо медная, либо вообще её нет (иногда она представлялась с ослиными ногами, либо с одной ногой ослиной, другой медной). Из русских сказок нельзя не вспомнить бабу-ягу — «костяную ногу», в которой исследователи (например, А. Н. Афанасьев, Б. А. Рыбаков) видят древнюю славянскую богиню смерти. К. Д. Лаушкин пришёл к выводу, что баба-яга и другие одноногие персонажи мирового фольклора обязательно связаны со змеёй. В славянском и монгольском фольклоре одноногими, хромыми беспятыми рисуются лешие и черти, т. е. нечисть, связанная с загробным миром. 

Священный матриархат.

Первая служба в соборе первопрестольных апостолов Петра и Павла, Казань, 1989 год.

 

Священная роща в храмовых колоннах.

Ф. Ф. Зелинский говорит, что древнегреческий храм "вырос и развился из священной рощи: сначала сплетали беседку из её деревьев, образуя навес для кумира (этот обычай, упоминаемый ещё Гомером, в некоторых культах уцелел до позднейших времён); затем сочли более надёжным строить между деревьями небольшую "хорому", а затем хорому с окружающими деревьями претворили в виде полукаменного или каменного здания — получилась "целла" с колоннадой, всем известная, простая, но величавая и пленительная форма "греческого храма". 

В этом смысле, колонны древнегреческого храма представляются собой ту же священную рощу, только сделанную из камня.

храм Афродиты в Турции

Кстати, тут припоминается и древнеславянский обряд кумления (посестринство). В этом обряде особую роль играла берёза. По традиции, для проведения обряда девушки и женщины шли к берегу реки, водоёма или в лес, где протекал ручей, и выбирали одиноко стоящую "плакучую" берёзку. Берёза плакучая считалась деревом особым - её иногда называли "навьим деревом", то есть деревом мёртвых. Её сок, почки, кора, древесина и листья никогда не использовались для лекарственных целей, но только для магических. Верили, что это дерево имеет связь с нижним миром, что его любят русалки, они с берёзы спускаются, на берёзах качаются. Вокруг берёзы очерчивался магический круг (его мог заменять и девичий хоровод), и под пение обрядовых песен девушки украшали её бусами и лентами, а чтобы угодить русалкам, которые очень любят качаться на ветвях берёзы, сплетали ветви в венки. Происходило «завивание» - связывание верхушек двух молодых берёзок (при этом они нагибались) или же заплетание-закручивание древесных берёзовых веток в кольца. Отсюда, кстати, и пошло выражение «берёзу заломати».

Здесь, скорее всего, речь идёт о создании временного святилища из связанных ветвей нескольких рядом стоящих берёзок. В этих "шатрах" девушки "кумились" с русалками и между собой:

«Кумушка, голубушка,
Серая кукушечка!
Давай с тобой, девица,
Давай покумимся!
Ты мне кумушка,
Я тебе голубушка!
Горюшко размыкаем!
Будешь мне помощница,
Рукам моим пособница!»

Матриархальный патриархат?

Видеоролик под названием "Бабы рулят в Церкви", где Олег Голюбин объясняет, как церковные бабы самым бессовестным образом подмяли под себя права православных мужчин, "узурпировав в церквях власть в форме жесточайшего матриархата".

Дескать, во главе РПЦ стоят архиереи-монахи, но "ими верховодят бабы, будучи серыми кардиналами в юбках". "Под лубочными патриархальными декорациями в православии давно утвердился жесточайший тоталитарный матриархат с беспрекословной властью женщины во всех сферах частной, семейной, общественной и собственно церковной жизни". "Чем фанатичнее верующие, тем матриархальнее "патриархальная" православная семья". "В сильно верующих семьях, мужья, как правило, полнейшие подкаблучники, жёны возят на них воду.... и т. д."

Я тут не буду комментировать этого новоявленного Кураева; козе понятно, что "в семье - не без урода", и, если хорошенько покопаться, то можно разыскать много "скелетов в шкафу", и, при желании, любой матушке можно даже "пришить" какую-нибудь статью, особенно за "расхищение денежных средств". Но вся эта "мелочёвка" не способна настолько ослепить нас, чтобы не увидеть другое. Отнюдь не перед матушками раболепствуют православные батюшки, а перед государями. Вот цитата из статьи Д. Мережковского "Царь и Революция":

О церковном "мужикизме".

Римский историк IV века Аммиан Марцеллин и церковные писатели приписывали введение обычая оскопления вавилонской царице Семирамиде. Но это, конечно, чушь и вздор. Евнухи существовали уже в III тыс. до н. э., задолго до Семирамиды. Скопчество связано с появлением царских гаремов. Никто лучше евнухов не мог охранять царские гаремы, не возбуждая ревности господина. Поэтому скопчество, естественно, связано с мужской "вертикалью власти", оно является следствием патриархальных отношений. Разделение мужчин на "тузов" и "шестёрок" позволило первым обращать в рабство последних и делать над рабами всё что им вздумается, в том числе и скопить их.

Ernest Normand. The Bitter Draught of Slavery

Историософическое.

Николай Бердяев в статье "Нигилизм на религиозной почве" описывает "старорежимное" государство российское, однако нельзя не заметить, что постсоветское государство - volens nolens - воспроизводит всё ту же "старорежимную" парадигму отношений власти и общества.

"П. Победоносцев. С ним так много связано, срослась с ним целая эпоха русской истории, даже более чем эпоха: в его личности и в его деле ярко воплотилась связь православия с государственным абсолютизмом.

Какая основная черта Победоносцева, его «умопостигаемый характер»? Неверие в силу добра, неверие чудовищное, разделяемое русской официальной Церковью [Говорю всё время не о Вселенской Церкви, не о православии, хранящем Божественную святыню, а о национальной нашей Церкви в её исторической эмпирике, в человеческой её стороне.] и русским государством. Сила Победоносцева, непостижимая власть этого человека над русской жизнью в том и коренилась, что он был отражением исторического русского неверия, исторического русского нигилизма сверху. Нигилистическое отношение к человечеству и миру на почве религиозного отношения к Богу — вот пафос Победоносцева, общий с русской государственностью, заложенный в историческом православии. Победоносцев был религиозный человек, он молился своему Богу, спасал свою душу, но к жизни, к человечеству, к мировому процессу у него было безрелигиозное, атеистическое отношение, он не видел ничего божественного в жизни, никакого отблеска Божества в человеке; лишь страшная, зияющая бездна пустоты открывалась для него в мире, мир не был для него творением Божьим, он никогда не ощущал божественности мировой души. Этот призрачный, мертвенный старик жил под гипнозом силы зла, верил безгранично во вселенское могущество зла, верил в зло, а в Добро не верил, Добро считал бессильным, жалким в своей немощности. Дьявол правит миром, определяет ход вселенской жизни, проникает в человеческую природу до самых её корней; добро, божественное не имеет объективной силы, на нём нельзя строить жизни, с силой добра нельзя связывать никаких исторических перспектив. Роковой процесс падения и разложения человечества, растущие силы зла могут быть остановлены лишь насилием, лишь злом же, лишь деспотической государственной властью.