Теократия у горцев Восточной Грузии.

Любовь Т. Соловьёва в статье "Институт оракулов-прорицателей кадаги у горцев Восточной Грузии" рассказывает про грузинских "избранников духов".

"В горных регионах Восточной Грузии, особенно в Хевсурети, термином кадаги обозначали человека, который, согласно народным представлениям, был специфическим образом избран божеством из числа представителей своего сакмо (так называлось локальное сообщество, члены которого поклонялись местному святилищу и считались его кма [1]). Главной обязанностью кадаги было осуществление связи, взаимодействия между божеством и его подданными (т. е. сакмо) и сообщение людям воли божества. Следует отметить, что в Хевсурети роль кадаги среди служителей святилища была довольно значительной, кадаги (ими могли быть как мужчина, так и женщина) пользовался большим авторитетом".

Далее следует очень интересный пассаж, который заставляет вспомнить птицеголовых богинь эпохи неолита,

Терракотовая статуя женской фигуры с птичьим лицом и проколотыми ушами, держащей ребенка - Энкоми, Кипр - 1450-1200 до н. э. - Британский музей, Лондон

и древнеславянскую вещую птицу Гамаюн...

"В [священном] «языке джвари» термину кадаги соответствует слово «кандара». В обыденном языке словом кандара называется наклонённое горизонтально дерево, или палка, перекладина, на которую что-то вешают или на которую усаживается домашняя птица (т. е. насест). Явление божества и его «усаживание» на «меене» можно сравнить с тем, как домашняя птица усаживается на насест-кандара, тем более что божество-хати в большинстве случаев являлось простым смертным в образе птицы".

Затем следует описание "шаманской болезни":

"По народным представлениям, человек не мог стать «кадаги» по собственному желанию, от него это не зависело: только само божество имело право выбрать себе оракула. <...> Факт подобного избрания именовался «дачера» (от груз. «держать», «поймать», «схватить»); соответственно, «избранного», «схваченного» именовали «дачерили». Об «избрании» божество извещало человека определёнными симптомами, каким-то заболеванием неизвестного происхождения. Обычно это было какое-то психическое или нервное заболевание: у человека менялся характер, начинала болеть голова, его мучали сердечные боли, он без какой-либо видимой причины плакал, время от времени терял сознание.

Как правило, божество «намечало» своего будущего оракула ещё в детском возрасте, что выражалось в виде различных заболеваний (главным образом нервных). До 15–20 лет проявления признаков этого были довольно слабыми, но с указанного возраста болезнь обострялась. Считалось, что с этого возраста божество начинало «обучать» своего избранника, сообщать о своих пожеланиях и требованиях; божество являлось ему во сне, в виде галлюцинаций, различных видений. Когда претендент на роль кадаги становился зрелым умственно и физически, достигал совершеннолетия, когда уже мог прислуживать в святилище, божество постепенно начинало настаивать на том, чтобы тот стал его «меэне»/«кадаги». Если «избранник» («дачерили») не хотел подчиниться требованию божества, сопротивлялся, просил освободить его от служения, то это шло ему во вред, здоровье его резко ухудшалось: он начинал кричать, плакать, божество могло даже свести его с ума, он мог броситься в реку, попытаться покончить с собой [2]. Божество являлось «избраннику» и во сне, и наяву. В этот период (он назывался «габушоба» – «сумасшествие») избранник, как правило, оставался неженатым: считалось, что «божество мешает ему вступить в брак». Запреты на сексуальную жизнь существовали как для мужчин, так и для женщин.

Когда «избранный» переставал противиться воле божества, соглашаясь служить ему всю свою жизнь как кадаги, болезнь начинала ослабевать. После наступления совершеннолетия наступал момент, когда на одном из праздников (обычно на Новый год) претендент на роль кадаги впадал в транс и начинал пророчествовать. <...> В Хевсурети совершеннолетними становились довольно рано – в 15–16 лет, на этот период приходилось и половое созревание, и неслучайно именно в это время происходила окончательная и решающая «встреча» избранника («дачерили») и избравшего его божества.

Некоторые исследователи отмечали, что в роли «кадаги» обычно выступали лица, имевшие «невропатическую конституцию», которые легко впадали в экстаз. <...> Как правило, первое пророчество, первое достижение состояния транса (это называлось «гакадагеба» – «превращение в кадаги», «энас гамотана» – «отверзать уста» [3], от груз. эна – «язык», гамотана – «выносить») мужчины-«кадаги» происходило на дворе святилища во время какого-нибудь большого праздника: Новый год, Амаглеба – Вознесение, Атенгеноба; для женщин-«кадаги» время и место этого события не было столь чётко определено".

Маразм абсолютизма.

Джеймс Скотт показывает, как работала система налогообложения в абсолютистской Франции XVII в. 

"Косвенные налоги — акцизы на соль и табак, пошлины, продажа лицензий, тоговля чинами и титулами — были излюбленными формами налогообложения; ими было легко управлять, они требовали немного (или вовсе не требовали) информации о владении землёй и доходе от неё. Освобождение от налогов дворянства и духовенства подразумевало, что большая часть земельной собственности вообще не облагалась налогами, бремя которых перекладывалось на состоятельных горожан, фермеров и крестьян. Общинная земля, хотя и была жизненно важным ресурсом для сельской бедноты, тоже не приносила никаких доходов.

Любому исследователю абсолютистского налогообложения бросается в глаза, сколь безумно изменчиво и несистематично оно было. Джеймс Коллинс обнаружил, что главный прямой земельный налог, taille, часто не платился вообще, никакое сообщество не отдавало больше трети того, что с него причиталось. В результате государство обычно полагалось на исключительные меры, чтобы восполнить нехватки дохода или оплатить новые расходы, особенно на военные кампании. Корона взыскивала «принудительные ссуды» в виде ренты и платы за отчуждение прав (rentes, droits alienes) в обмен на обязательства, которые она могла выполнить, а могла и не выполнять; она продавала должности и титулы (venalites d ’offices); она облагала налогами печи (fouages extraordinaires); и, что самое скверное, определяла войска на постой непосредственно в населённых пунктах, тем самым часто разрушая целые города. Постой войск как обычный способ финансового наказания соотносится с современными формами систематического налогообложения, как арест и четвертование потенциальных врагов короля (так поразительно описанные Мишелем Фуко в начале книги «Надзирать и карать») — с современными формами систематической изоляции преступников".

Какой удивительный маразм! У французского короля дворяне и духовенство имели львиную долю земельной собственности, и при этом не платили налоги, но с предпринимателей и фермеров драли три шкуры. И как при таком маразме не быть революции?! Она и случилась в 1789 году. Как говорится, терпение народа не безгранично. 

На примере абсолютистской Франции хорошо видно, что собой представляет государство. Это корпорация (или "междусобойчик") нобилей, часто при этом состоящих в близкородственных связях. Неразрешимая дилемма заключается в том, что корпорация всё время расширяется (за счёт, например, многочисленных любовниц нобилей и их детей, которых тоже надо пристроить где-нибудь на "тёплом месте"), однако "кормовая база" корпорации не безгранична.