Богиня-обезьяна и люди-цветы.

"Фестский дворец с его строгим и торжественным обликом имел много того, чего не обнаружено в других. В частности, в нём был священный сад. Наряду с деревьями огромную роль священных растений в критских дворцах играли цветы. В фестский сад, расположенный в юго-восточной части дворца, выходили через помещения в районе Восточного двора. Что любопытно, сад представлял собой полудикий каменистый пейзаж, в котором путём подтёса скальных выступов был устроен газон с искусственно сделанными круглыми лунками для высадки цветов. Судя по незначительной глубине лунок (от 10 до 18 см), здесь высаживались крокусы, корневая система которых сравнительно невелика. Но отсутствие воды навело на мысль, что сад не мог функционировать круглый год, а был сезонным, — цветы выращивали на определённое время, например для совершения ритуального праздника" (Л. И. Акимова. "Искусство Эгейского мира").

Цветы на камнях... Это напомнило мне про "садики" Адониса в серебряных корзиночках (см.: Удивительные «садики» Адониса).

Вообще говоря, минойская культура поражает изобилием цветов. 

Minoan labrys pithos, 1500 BC. From Knossos palace, Crete, Greece.

  

Маленькие кувшины с носиками, украшенные лилиями. 1500-1450 гг. до н.э. Археологический Музей Ираклиона, Крит, Греция.

Особенно загадочно выглядит фреска, на которой синяя обезьяна собирает крокусы.

Фреска «Синие обезьяны».

Синий цвет обезьяны говорит о том, что она — "не от мира сего". Потолки дромосов — коридоров ведущих в загробный мир микенских купольных гробниц, — красились синим цветом. Тогда, может быть, в обличии обезьяны перед нами предстаёт сама Смерть? Обезьяна сорвёт цветок, повертит его в руке и выбросит. Зачем она его срывает — она и сама не знает. Точно так же и Смерть поступает с людьми. И бесполезно её вопрошать: зачем ты, Обезьяна/Смерть выбрала этот цветок, а не тот... Она — безумная, она и вопрос-то не понимает...

Интересно, а не кроется ли Богиня-Судьба за образом синей обезьяны?

Праздник маков в Средней Азии.

О. А. Сухарева в статье "Праздненства цветов у равнинных таджиков (конец XIX - начало XX в.)" рассказывает про обычаи таджиков, которые напоминают кельтский Белтайн, который был временем любовных игр.

"Е. М. Пещерева открыла для науки и описала интереснейший праздник тюльпана, происходивший в Исфаре — одном из крупных предгорных селений (теперь город) Северного Таджикистана. Есть основание думать, что этот обычай имел очень широкое распространение, хотя в других местах он назывался не праздником тюльпана, а «праздником красного цветка» (сайли гули сурх, кизил гул сайли); таковыми могли быть в условиях Средней Азии только тюльпан или мак.

То, что праздником отмечались оба эти растения, впервые с полной очевидностью засвидетельствовали сведения, сообщённые узбекским этнографом Хаётом Исмаиловым. По его материалам, в крупном узбекском сел. Паркент (теперь районный центр Ташкентской обл.), население которого относилось к группе узбеков-сартов, ещё в начале XX века весной происходили гулянья девушек, называемые лола сайли — 'праздник маков'. Девушки собирались на холме, возвышавшемся на одном из берегов канала Паркент, пели, танцевали под аккомпанемент бубна, собирали маки и плели венки, вплетали в косы их и сорванную с веточек тала (ивы) кожицу с листочками. Все выходили на праздник очень нарядными, многие в красных платьях, «так что сами были похожи на маки» (выражение информатора). Юноши тайком подглядывали за ними, через какого-нибудь мальчика посылали понравившейся им девушке сласти и лепёшки, увязав их в свой поясной платок. Девушки окружали посланца, расспрашивали, от кого подарок, что это за человек, интересовались его наружностью. Именно на этих сайлях завязывались знакомства или просто узнавали друг друга, дело нередко кончалось сватовством.

Н. П. Лобачёва записала в пригородном селении Самарканда, где находится обсерватория Улугбека и музей его имени, «отрывочные воспоминания о празднике под названием сайли гули сурх ('праздник красного цветка'), когда молодёжь выходила за город собирать красные тюльпаны и маки".

Интересно, - подумалось мне, - а не было ли таких же обычаев и на минойском Крите? На восстановленных фремках мы видим девушек, собирающих крокусы.