"Пусть земля будет тебе пухом..."

При раскопках могильника Vedbǽk Bǿgebakken в Дании были обнаружены останки женщины с недоношенным ребёнком. Могильник относится к культуре Эртебёлле (VI—IV тыс. до н. э.). Примечательно лебединое крыло, которое положили в могилу женщины. Современный художник изобразил, как могло выглядеть это погребение в момент захоронения. 

А вот, для сравнения, небольшой отрывок из книги "Поэзия печали. Карельские обрядовые плачи". Автор - Унелма Конкка.

"В прошлом веке в Северной Карелии гроб делали из досок, но доски не скрепляли железными гвоздями, а сшивали корнями или берестой. Считалось грехом заколачивать гроб железными гвоздями. Крышку гроба, по некоторым сведениям, нельзя было заколачивать наглухо. Её закрывали с помощью потайных деревянных нагелей, которые покойник, при надобности выйти из гроба, мог бы сам вынуть. В свете таких обычаев и верований понятны мотивы плачей, в которых покойника "поднимают" из могилы побеседовать со скорбящими родственниками.
В гробу на уровне глаз покойника, с правой стороны, делали маленькое окошечко, об этом хорошо помнят все информаторы. Когда обычай в нашем веке постепенно перестали соблюдать, старые люди сожалели, что покойнику приходится быть в гробу без оконца. Анни Степанова из дер. Хайколя Калевальского района рассказывала в 1969г., что, посещая могилу мужа, она думает про себя: "бедненький, ты даже не видишь ничего, потому что окошечка нет".
По всей Карелии было принято причитывать гробовщикам с просьбой устроить вечное жилище покойника наилучшим образом. Одну из самых ранних записей плача "при делании гроба" произвёл языковед А. Генетц в Ведлозере (Южная Карелия) в 1871 или 1872 г.
....
(Сделайте шестью рученками
моей золотой милости вечные жилища.
Поставьте моей дорогой милости кроватку из
рыбьих костей,
постелите моей милости мягкие перинушки,
положите меня создавшей милости пушок птички-
морянки под головушку. Укройте мою милость
мягкими овчинными одеялушками.
Пусть после долгой дороженьки
моя милость хоть поотдохнёт.
Сделайте красивые оконца
моей дорогой милости.
Пусть моля ласковая милость в тоскливые по́рушки
на нас хоть посмотрит из этих оконец).

Метаморфозы Диониса.

Е. В. Титова пишет в своей диссертации:

"Видимо, критская ипостась Диониса – это Загрей. Греческий миф рассказывает о нём как о сыне Зевса Критского и Персефоны, с которой Зевс вступил в брак в образе змея ещё до того, как приходившейся ей дядей Аид унёс её в своё подземное царство. 

Похищение Персефоны

Посланные Герой титаны, выкрасившись белым гипсом, дождались, пока критские куреты, сторожившие колыбель с младенцем в пещере на горе Ида, заснут. В полночь они выманили Загрея с помощью детских игрушек: шишки, раковины, золотых яблок, зеркала, бабок и клока шерсти. Потом они напали на Загрея. Но он устрашил их, превратившись в Зевса в накидке из козьих шкур, затем – в Крона, творящего дождь, наконец, во льва, коня, дракона или змея, тигра, быка.

Превращения Загрея объясняются следующим образом. На Крите ежегодно приносили в жертву мальчика, заменявшего царя – быка. Процарствовав день, он участвовал в танце, символизировавшем пять времён года – льва, козы, коня, змея и тельца, после чего его заживо съедали [1]. Загрей превратился в «Зевса в накидке из козьих шкур» потому, что Зевс или заменяющий его мальчик вознёсся на небо в накидке, сделанной из шкуры козы Амалфеи. Превращение в «Крона, творящего дождь» указывает на то, что в дионисийских церемониях для вызывания дождя использовали трещотки.

Но Гера своим свирепым мычанием пробудила титанов как активности. Они растерзали Загрея в образе быка и пожрали его сырую плоть. Зевс сбросил их за это в Тартар, опалил мать титанов Землю – Гею страшным пожаром, а затем послал на неё потоп (Nonn. Dion. VI 155 – 388)". 

О неолитических жителях Лепенского Вира.

"Учёные из Германии и Швейцарии проанализировали материалы, полученные при исследовании памятника Лепенски-Вир, который находится в Сербии. Оказалось, что около 9500–7400 годов до нашей эры это место использовали местные охотники-собиратели-рыболовы в качестве сезонного лагеря. После 6200 годов до нашей эры там появились мигрировавшие из Анатолии и Греции ранние земледельцы, которые смешивались с автохтонным населением. А уже около 5900 годов до нашей эры жители Лепенски-Вир имели полностью эгейское происхождение.

Анализ геномов людей из Лепенски-Вир, живших после 6200 годов до нашей эры, показал, что ранние неолитические земледельцы переселялись на эту территорию целыми семьями (а не только женщины, как это предполагалось). Останки двух людей из этого поселения, которых похоронили под полами трапециевидных в плане домов, оказались эгейского происхождения. Во времена перехода от мезолита к неолиту учёные также обнаружили появление новых митохондриальных линий (J, X, T, N1a), но и сохранение местных (U5, H). Генетика показывает, что и местные женщины, и местные мужчины в переходный период смешивались с пришлыми земледельцами. Однако картина меняется во времена последней фазы заселения Лепенски-Вир, то есть около 5900 годов до нашей эры. К этому времени местные жители фактически уже были полностью эгейского происхождения. Это свидетельствует, вероятно, о непрерывном притоке земледельцев на эти земли.

Учёные обнаружили отличия в погребальном обряде из Лепенски-Вир во времена перехода от мезолита к неолиту. Так, пришлые земледельцы в основном хоронили своих умерших в пределах домов или между ними, за исключением по меньшей мере двух погребений. Это свидетельствует о том, что пришлое население порой перенимало традиции у автохтонного. Люди же, происходившие от местных охотников-собирателей, устраивали коллективные захоронения в могильных ямах на окраине поселения. Примечательно, во времена перехода от мезолита к неолиту умерших младенцев в Лепенски-Вир хоронили почти без исключений под полами домов" (Источник). 

В статье говорится о том, что мигрировавшие в этот регион земледельцы из  Эгеиды-Анатолии питались как растительными и животными продуктами наземного происхождения, так и рыбой. Очевидно, они занялись рыболовством, так как в районе Лепенски-Вир мало пригодных для земледелия территорий. Во всяком случае, жившие здесь мезолитические аборигены питались почти одной рыбой, судя по стабильным изотопам в костном коллагене. Скорее всего, неолитические земледельцы переняли навыки рыболовства у аборигенов. 

Maxime Brami et al. / bioRxiv, 2022

Имена бога Диониса.

Елена Викторовна Титова в своей диссертации "Культ Диониса и его место в полисной идеологии Афин" говорит, что родиной культа и образа Диониса был "весь пеласгийский мир", поскольку миф и культ бога был распространён и популярен и на Крите, и на территории Балканского полуострова. И никто иной, как Геродот был уверен в том, что пеласги научили эллинов почитать богов (Her. II, 50 52).

По мнению В. Иванова («Дионис и прадионисийство»), у дионисийской религии существовали предшественники в виде конгломерата по преимуществу негреческих или ещё до греческих верований и культов. Культы эти были оргиастические, хтонические, матриархальные. 

Диониса часто изображают в женском платье верхом на леопарде.

О. Группе считал, что Дионис позаимствован из «критской культуры», хотя, естественно, не мог этого подтвердить. Опираясь на литературные свидетельства, на архаический культ Диониса в Элевтерах и Кидонии, он постулировал критское происхождение дионисизма. После прочтения пилосских надписей стала очевидна его правота: культ Диониса был распространён на Крите, по крайней мере, в микенскую эпоху.

Впервые в греческой литературе имя бога Диониса появляется у Гомера: ∆ιονύσος (Hom. Od. XI, 325) и ∆ιωνύσος (Hom. Il. XIV, 325). «Дио» – это Dios, бог. Второй элемент имени загадочен. Согласно мнению ряда авторов – П. Левека, Л. Сехана, Ниса – это нимфа, кора во фрако – фригийской среде. А «нисос» – курос (юный мальчик). В этом смысле всё слово должно обозначать «божественный ребёнок, божественное дитя».

Особый смысл выражает имя Иакхос (’'Ιακχος) – имя и выкрик одновременно, с которым божество – дитя принимало участие в дионисийских мистериях. И не случайно оно созвучно имени Диониса – Бакхос. Это имя уходит корнями в крито-минойскую эпоху, так как на табличках с Крита было прочитано I – wa – ko (Knossos As 151. 18) и i – wa – ka (Knossos V 60. 2 , Uf 120).