О посвящении Ильи Муромца.

"Когда Илья Муромец приезжает в Киев к Владимиру, первое, что слышит Илья от князя: «Мужичище-деревенщина, пошёл вон!» Несмотря на то что это самый могущественный богатырь, он постоянно нежелателен для Киева – так или иначе, прямо или косвенно; в большинстве былин Илья находится на границе, но если он в Киеве, то он, наоборот, сидит в погребе", - говорит А. Баркова.

Илья –  крестьянский сын. Понятно, что дружинники князя Владимира, да и он сам, чувствуют себя "волками", а крестьянин для них – как "пёс шелудивый".

А. Баркова начинает разбор былинной биографии Ильи с его поездки к Святогору. Но предварительно рассказывает, как Святогор зачем-то поехал к Святым горам, которые в былине описываются как "сиверные", чрезвычайно холодные. Совершив "хадж" к своей северной святыне, Святогор спускается на землю русскую и "начинает похваляться своей силой. Тогда он встречает мужичка, который иногда никак не назван, иногда назван Микулой, мужичок этот несёт заплечную сумочку, предлагает Святогору её поднять. Святогор пытается поднять её пальцем, одной рукой, двумя руками, по колено в землю ушёл, со лба не пот – кровь течёт, и в некоторых случаях прямо тут, надорвавшись, умирает, узнав предварительно, что в сумочке находится тяга земная, то есть сила земли, которую ему не поднять. Или же, если сказителю нужно оставить Святогора в живых, он всё-таки не умер и, в себя придя, возвращается в Святые горы, чтобы там у него было приключение с Ильей Муромцем.

Как Илья поехал в Святые горы, зачем он туда поехал – это всё нам абсолютно неизвестно. Илья видит едущего Святогора. У Святогора в наиболее полном варианте этой былины за плечами хрустальный ларец. Святогор ложится спать, Илья прячется от Святогора – испугался, видимо. Святогор сходит с коня, снимает ларец, открывает его, оттуда выходит жена Святогора. Святогор засыпает, она начинает расчёсывать волосы и в зеркале видит Илью Муромца, после чего предлагает ему с ней, как выражается русский сказитель, «блуд сотворить», грозя в противном случае разбудить мужа и, как этакая Федра, обвинить Илью в том, в чём он не виноват. Илья, как деликатно выражается русской народ, «делал дело повеленное», после чего жена Святогора прячет Илью мужу в карман. Предположительно, «карман» у богатыря – это поясной кошель. Святогор просыпается и едет дальше.

Итак, жена Святогора прячет Илью к мужу в карман, Святогор просыпается, запирает жену в ларец и отправляется дальше по Святым горам, но спустя какое-то время у него конь начинает спотыкаться. Дальше следует классический диалог богатыря с конём, и конь объясняет Святогору, что раньше носил его одного, а теперь носит двух богатырей. Святогор лезет в карман, достаёт оттуда Илью, выясняет, как вообще тот туда попал. Илья объясняет, как его заставила нехорошее дело совершить жена Святогора, Святогор немедленно отрубает своей жене голову, а Илью называет своим названым братом и меняется с ним нательными крестами.

Далее Святогор собирается везти Илью к своему отцу, опять же причина неизвестна, завязки, как всегда, выпадают, мотивации тоже. Святогор предупреждает Илью, что его отец слеп и что Илья, здороваясь с ним, должен не протягивать руку, а протягивать железную палицу, которую следует докрасна раскалить. Илья вполне послушно себя ведёт и, здороваясь с этим слепым стариком, протягивает палицу, которую тот сжимает, искорёжив совершенно, и при этом говорит, что слабы стали богатыри на святой Руси. Вопрос первый: зачем палицу нужно раскалять? Ответ достаточно прост: Илья принадлежит к миру живых, хотя, как мы всё больше и больше убеждаемся, у него есть родня и в потустороннем мире. Принадлежит он к миру живых, живой от мёртвого отличается тем, что живой тёплый, и, чтобы палица соответствовала живой руке, она должна быть в данном случае горячей. В этом отчётливо ином мире, в этих Святых горах, слепой отец, слепой владыка этих гор, – перед нами вполне узнаваемый образ ни больше ни меньше как владыки смерти. И он приходится Святогору отцом.

Былинный эпос как "сновидения" (или грёзы) народа о самом себе.

Александра Баркова говорит, что занимается темой русских былин уже более двадцати лет, и, по её великолепно изложенному тексту, видно, что она на этом деле собаку съела.

"Давайте разберёмся с самым главным вопросом: что такое русские былины? Когда они возникли? Это очень сложный вопрос, на него нет однозначного ответа, есть только гипотезы. И какой мир русские былины отражают?

В качестве возражений представителям так называемой исторической школы можно привести вот какой пример. Русский народ, народ православный, не мог не отреагировать на такое трагическое событие, как взятие Царьграда, взятие Константинополя. И соответственно, в русском эпосе есть былина, посвящённая этому трагическому событию. Как она выглядит? Идолище поганое, существо, скорее всего, среднего рода, захватывает Царьград. Об этом узнаёт Илья Муромец, переодевается каликой перехожим, приходит туда и после некоторых приключений одолевает Идолище. То есть исторический факт – захват Константинополя турками в XV веке – в былине нашёл своё отражение. Да. Но тут же мы видим вполне эпическое разрешение этой проблемы. То есть Илья Муромец Царьград от поганых освобождает. Это очень показательный пример того, чем является эпос вообще и русский эпос в частности. Он, безусловно, отражает историю. Мы уже говорили на самых первых лекциях, что эпос – это самоописание человека, самоописание народа, то, кем народ себя видит. Итак, в отличие от сказки эпос отражает реальную историю. Но вопрос – как он её отражает? И как раз царьградский пример очень хорошо показывает нам, что эпос создаёт некий свой вариант истории, истории правильной, в которой враг может быть только разбит – и, естественно, разбит нашим народом или лучшими богатырями.

Другой пример того же самого будем разбирать подробно. Это отражение нашествия татар в былинах. Да, безусловно, татары фигурируют в разных былинах, у нас есть достаточно большой ряд былин о приходе татар на Русь. Ну и независимо от того, кто будет главным героем этих былин (это может быть Илья Муромец, Василий Пьяница, Данила Игнатьевич и так далее), глобально смысл всех этих былин сводится к тому, что татар разбили в первом же бою. То есть опять воплощение в былинах правильной истории, или, говоря научным языком, квазиистории. Иными словами, и это очень чётко нужно осознать, эпос в отличие от сказки, пока он жив, воспринимается как истинная история народа. Как только это перестаёт быть так, эпос умирает. В сказку же не верят, она не для того существует. Сказка – это развлечение. И от того, что в сказку не верят, она ни в коем случае не умрёт. Если в эпос перестают верить, то всё гораздо хуже. Потому что тогда он умирает.

Теперь следующий вопрос: чем живой эпос отличается от мёртвого? Мы привыкли, что былина или любое эпическое сказание другого народа – это некий текст в книге. И соответственно, мы её читаем и так или иначе воспринимаем эти события: верим, не верим, считаем их исторической действительностью или полным вымыслом. Так вот, это и есть мёртвый эпос. Живой эпос существует благодаря не сказителям, а слушателям. Эпос умирает тогда, когда он перестаёт быть интересен слушателю. Он полностью зависит от них. Есть ли сейчас сказители русских былин? Есть. Их достаточно много. Мне, например, иногда доводилось слышать исполнение былин с игрой на гуслях. Всё это есть. Другой пример: в 30-е годы XX века в нашей стране сказительство всячески поддерживалось государством. Сказителей приглашали в Москву, они выступали в Концертном зале им. Чайковского, потом они из Москвы, обласканные и прославленные, возвращались в свою родную деревню, где они и былины были никому не нужны.

Почему Гомер молчал об Идейской Матери?

Ф. Ф. Зелинский пишет:

"Вступая на почву Анатолии, мы первым делом сталкиваемся с культами Матери в её прочно эллинизованной части, и прежде всего — в Троаде. И здесь нас положительно дразнят совпадения с далёким Критом, не объясняемые сколько-нибудь ясными для нас путями культового общения между обеими странами. Возвышающаяся над Троей гора Ида дала имя «Идейской Матери»;

но Иду, и притом в культовой близости с Матерью-Реей, имеем мы и на Крите. Там — корибанты, здесь — куреты, тоже демонические существа, заглушавшие некогда своей шумной пляской и музыкой крик новорожденного Зевса; разницу между ними установить можно, но факт тот, что уже древние их отождествляли. 

куреты

Критскую Мать зовут Реей, и она, как «Зевеса матерь самого», заняла прочное место в генеалогиях; положим, имя Реи для Идейской Матери в Трое непосредственно не засвидетельствовано. Но, во-первых, если мы правильно истолковали это имя как «горная», то оно уже заключено в имени Идейской, так как Ида означает именно «лесистая гора» или «нагорный лес». А во-вторых, и это ещё больше нас дразнит — мы встречаем его в римском отпрыске Идейской богини в Трое, матери близнецов-основателей, Реи Сильвии: ведь и «Сильвия» — не что иное, как перевод греческого Idaia в смысле «лесная».

Но вот что нас ещё более поражает: Идейская Мать, пусть не Рея, но зато Кибела, согласно свидетельствам греков исторической эпохи — главная богиня Трои; казалось бы, она должна бы была быть главной покровительницей её народа в его борьбе с пришлым врагом. Об этой борьбе повествует Илиада — и вот, Илиада совершенно умалчивает об Идейской Матери. Как это объяснить?", - вопрошает Ф. Ф. Зелинский, и не даёт ответа. Впрочем, он добавляет, что Гомер почти не знает Деметры; о причинах много спорят, но факт несомненен.