Александра Баркова говорит, что занимается темой русских былин уже более двадцати лет, и, по её великолепно изложенному тексту, видно, что она на этом деле собаку съела.
"Давайте разберёмся с самым главным вопросом: что такое русские былины? Когда они возникли? Это очень сложный вопрос, на него нет однозначного ответа, есть только гипотезы. И какой мир русские былины отражают?
В качестве возражений представителям так называемой исторической школы можно привести вот какой пример. Русский народ, народ православный, не мог не отреагировать на такое трагическое событие, как взятие Царьграда, взятие Константинополя. И соответственно, в русском эпосе есть былина, посвящённая этому трагическому событию. Как она выглядит? Идолище поганое, существо, скорее всего, среднего рода, захватывает Царьград. Об этом узнаёт Илья Муромец, переодевается каликой перехожим, приходит туда и после некоторых приключений одолевает Идолище. То есть исторический факт – захват Константинополя турками в XV веке – в былине нашёл своё отражение. Да. Но тут же мы видим вполне эпическое разрешение этой проблемы. То есть Илья Муромец Царьград от поганых освобождает. Это очень показательный пример того, чем является эпос вообще и русский эпос в частности. Он, безусловно, отражает историю. Мы уже говорили на самых первых лекциях, что эпос – это самоописание человека, самоописание народа, то, кем народ себя видит. Итак, в отличие от сказки эпос отражает реальную историю. Но вопрос – как он её отражает? И как раз царьградский пример очень хорошо показывает нам, что эпос создаёт некий свой вариант истории, истории правильной, в которой враг может быть только разбит – и, естественно, разбит нашим народом или лучшими богатырями.
Другой пример того же самого будем разбирать подробно. Это отражение нашествия татар в былинах. Да, безусловно, татары фигурируют в разных былинах, у нас есть достаточно большой ряд былин о приходе татар на Русь. Ну и независимо от того, кто будет главным героем этих былин (это может быть Илья Муромец, Василий Пьяница, Данила Игнатьевич и так далее), глобально смысл всех этих былин сводится к тому, что татар разбили в первом же бою. То есть опять воплощение в былинах правильной истории, или, говоря научным языком, квазиистории. Иными словами, и это очень чётко нужно осознать, эпос в отличие от сказки, пока он жив, воспринимается как истинная история народа. Как только это перестаёт быть так, эпос умирает. В сказку же не верят, она не для того существует. Сказка – это развлечение. И от того, что в сказку не верят, она ни в коем случае не умрёт. Если в эпос перестают верить, то всё гораздо хуже. Потому что тогда он умирает.
Теперь следующий вопрос: чем живой эпос отличается от мёртвого? Мы привыкли, что былина или любое эпическое сказание другого народа – это некий текст в книге. И соответственно, мы её читаем и так или иначе воспринимаем эти события: верим, не верим, считаем их исторической действительностью или полным вымыслом. Так вот, это и есть мёртвый эпос. Живой эпос существует благодаря не сказителям, а слушателям. Эпос умирает тогда, когда он перестаёт быть интересен слушателю. Он полностью зависит от них. Есть ли сейчас сказители русских былин? Есть. Их достаточно много. Мне, например, иногда доводилось слышать исполнение былин с игрой на гуслях. Всё это есть. Другой пример: в 30-е годы XX века в нашей стране сказительство всячески поддерживалось государством. Сказителей приглашали в Москву, они выступали в Концертном зале им. Чайковского, потом они из Москвы, обласканные и прославленные, возвращались в свою родную деревню, где они и былины были никому не нужны.
Может проскользнуть информация, что в советское время сочиняли новины про Сталина, но это были сущие мелочи, об этом гораздо больше разговоров, чем это было в действительности. Эпос умирал потому, что в его естественной среде в него переставали верить. И не надо думать, что к этому имеет какое-то отношение советская власть. Советская власть как раз для того, чтобы эпос прожил хотя бы на одно десятилетие больше, сделала очень и очень много. Фактически русские былины окончательно добила война. Потому что сказители умерли, традиция прервалась. Собственно, и всё. В Европе, там, где традиция была жива, она умирала достаточно тяжело. Сохранились применительно к Ирландии трагические записи, когда сказителю, знающему десятки древних сказаний, некому это рассказывать. Это неинтересно даже членам его семьи, и он идёт куда-то по делам и рассказывает их своей лошади. Вот таким трагическим образом умирал эпос. И кстати, раз уж речь зашла об эпосе вообще, то нужно сказать, что сейчас возрождается интерес к эпосу, отнюдь не только к русскому. Это происходит в первую очередь в Сибири и на Кавказе, где сказительство снова набирает силу.
Как функционирует живой эпос? Подчёркиваю, абсолютно любой, пока он жив. Есть общества бесписьменные или малописьменные, малограмотные. В селе есть сказитель, который занимается в своей обычной жизни ровно тем же, чем и все сельчане. Сказительство никогда не было профессиональным в том смысле, что оно никогда ни у одного народа не было для полноценного мужчины основным источником заработка. Слепец – это отдельная ситуация, он всё-таки инвалид первой группы. Если мужчина здоров, то он занимается тем же, чем и всё общество, но при этом он поёт, потому что у него лежит к этому душа, а не потому, что он этим зарабатывает на хлеб себе и семье. Итак, есть сказитель. По вечерам какое-то количество сельчан собирается вокруг него, он поёт, и так из года в год, из поколения в поколение. И заметьте, что собираются вокруг не только взрослые, но и дети. То есть каждое отдельное исполнение песни – это возвращение для слушателей к сюжету, который им прекрасно известен с детства. Фактически новизны в каждом исполнении сказания немногим больше, чем для нас с вами, когда мы в сотый раз смотрим какой-нибудь любимый фильм. Чего нет в живом эпосе? Нет того, что на научном языке называется приращением информации. Пока эпос жив, то слушатель от каждого конкретного исполнения не узнаёт нечто новое, а возвращается к старому, уже известному. Это постоянное возвращение. Когда же мы читаем любое эпическое сказание в книге, то ситуация для нас прямо противоположная, тут есть элемент новизны. Почему момент описания слушателя эпоса так важен? Хотя мы живём в обществе, в которое традиционный эпос уже не вписывается, несмотря на все усилия фольклористов, у нас всё равно остается потребность в эпическом мире, даже не как мире рассказов о боях с чудовищами, но мире постоянного возвращения к известным сюжетам. Ещё раз подчеркну, что настоящая «эпическая среда» (это термин нашего выдающегося учёного Бориса Николаевича Путилова, который в одной из последних своих книг им активно пользуется) – это постоянное возвращение к известным и любимым сюжетам. Сказитель поёт, потому что снова и снова хотят слушать, как Илья Муромец побил Идолище и так далее, подставьте любой сюжет. Соответственно, в современном обществе в той же самой функции выступают самые разнообразные виды современной культуры. Я уже упомянула пересматривание кино по десятому разу. Сюда же, как суррогат эпоса, не скажу «заменитель», именно суррогат, мы можем отнести все сериалы.
Теперь ещё раз: каждый акт исполнения эпоса – это возвращение к уже известному, и, соответственно, никакой принципиальной новизны сообщений про героев здесь по условиям игры быть не должно. Для русских былин это всё не очень критично, не очень остро, а вот, например, в сибирских сказаниях существуют весьма распространённые поверья, что герои эпоса – полубоги, богатыри, о которых рассказывается, – незримо присутствуют при исполнениях эпоса, и если сказитель допустит какую-нибудь вольность, в чём-нибудь отступит от истины в описании героя, то тот может разгневаться, наслать на сказителя болезнь или вообще погубить его. Как правило, ни до чего более страшного, чем болезнь, не доходит. То есть необходимо, чтобы сказитель каждый раз воспроизводил сюжет максимально близко к некоему варианту, который представляется правильным".
Я здесь, в качестве комментария, хочу сравнить былины со сновидениями. Бывает так, что в реальной жизни, наяву, тебе нравится какая-то женщина, но ты боишься даже подойти к ней, а во сне ты овладеваешь ею. И потом, просыпаясь, ты сравниваешь обе истории - дневную и ночную. Ночной вариант истории кажется тебе историей правильной, а дневной вариант не содержит никакой истории вовсе. Соответственно, хочется вновь пережить и повторить ночной, сновидческий вариант истории. Если бы можно было повторять «добрые» сновидения из ночи в ночь, то просмотр такого рода сновидений стал бы для израненной души такого же рода "бальзамом", как и прослушивание былин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий