"Когда Илья Муромец приезжает в Киев к Владимиру, первое, что слышит Илья от князя: «Мужичище-деревенщина, пошёл вон!» Несмотря на то что это самый могущественный богатырь, он постоянно нежелателен для Киева – так или иначе, прямо или косвенно; в большинстве былин Илья находится на границе, но если он в Киеве, то он, наоборот, сидит в погребе", - говорит А. Баркова.
Илья – крестьянский сын. Понятно, что дружинники князя Владимира, да и он сам, чувствуют себя "волками", а крестьянин для них – как "пёс шелудивый".
А. Баркова начинает разбор былинной биографии Ильи с его поездки к Святогору. Но предварительно рассказывает, как Святогор зачем-то поехал к Святым горам, которые в былине описываются как "сиверные", чрезвычайно холодные. Совершив "хадж" к своей северной святыне, Святогор спускается на землю русскую и "начинает похваляться своей силой. Тогда он встречает мужичка, который иногда никак не назван, иногда назван Микулой, мужичок этот несёт заплечную сумочку, предлагает Святогору её поднять. Святогор пытается поднять её пальцем, одной рукой, двумя руками, по колено в землю ушёл, со лба не пот – кровь течёт, и в некоторых случаях прямо тут, надорвавшись, умирает, узнав предварительно, что в сумочке находится тяга земная, то есть сила земли, которую ему не поднять. Или же, если сказителю нужно оставить Святогора в живых, он всё-таки не умер и, в себя придя, возвращается в Святые горы, чтобы там у него было приключение с Ильей Муромцем.
Как Илья поехал в Святые горы, зачем он туда поехал – это всё нам абсолютно неизвестно. Илья видит едущего Святогора. У Святогора в наиболее полном варианте этой былины за плечами хрустальный ларец. Святогор ложится спать, Илья прячется от Святогора – испугался, видимо. Святогор сходит с коня, снимает ларец, открывает его, оттуда выходит жена Святогора. Святогор засыпает, она начинает расчёсывать волосы и в зеркале видит Илью Муромца, после чего предлагает ему с ней, как выражается русский сказитель, «блуд сотворить», грозя в противном случае разбудить мужа и, как этакая Федра, обвинить Илью в том, в чём он не виноват. Илья, как деликатно выражается русской народ, «делал дело повеленное», после чего жена Святогора прячет Илью мужу в карман. Предположительно, «карман» у богатыря – это поясной кошель. Святогор просыпается и едет дальше.
Итак, жена Святогора прячет Илью к мужу в карман, Святогор просыпается, запирает жену в ларец и отправляется дальше по Святым горам, но спустя какое-то время у него конь начинает спотыкаться. Дальше следует классический диалог богатыря с конём, и конь объясняет Святогору, что раньше носил его одного, а теперь носит двух богатырей. Святогор лезет в карман, достаёт оттуда Илью, выясняет, как вообще тот туда попал. Илья объясняет, как его заставила нехорошее дело совершить жена Святогора, Святогор немедленно отрубает своей жене голову, а Илью называет своим названым братом и меняется с ним нательными крестами.
Далее Святогор собирается везти Илью к своему отцу, опять же причина неизвестна, завязки, как всегда, выпадают, мотивации тоже. Святогор предупреждает Илью, что его отец слеп и что Илья, здороваясь с ним, должен не протягивать руку, а протягивать железную палицу, которую следует докрасна раскалить. Илья вполне послушно себя ведёт и, здороваясь с этим слепым стариком, протягивает палицу, которую тот сжимает, искорёжив совершенно, и при этом говорит, что слабы стали богатыри на святой Руси. Вопрос первый: зачем палицу нужно раскалять? Ответ достаточно прост: Илья принадлежит к миру живых, хотя, как мы всё больше и больше убеждаемся, у него есть родня и в потустороннем мире. Принадлежит он к миру живых, живой от мёртвого отличается тем, что живой тёплый, и, чтобы палица соответствовала живой руке, она должна быть в данном случае горячей. В этом отчётливо ином мире, в этих Святых горах, слепой отец, слепой владыка этих гор, – перед нами вполне узнаваемый образ ни больше ни меньше как владыки смерти. И он приходится Святогору отцом.
Теперь Илья и Святогор едут к гробу, видят этот самый белый гроб и решают выяснить, кому он впору, причём выяснить ложась в него. Первым ложится Илья, ему этот гроб велик. Мы тут наконец-то начинаем понимать причину поездки Ильи, потому что стремление пройти через гроб, стремление пройти через смерть – это, безусловно, стремление инициатическое. Тогда в гроб ложится Святогор, крышка сама наскакивает на гроб. Святогор начинает просить Илью, чтобы тот освободил его из гроба, Илья говорит, что он не может поднять меч Святогора, и Святогор начинает передавать Илье свою силу. Как он её передаёт?
Самый распространённый способ – это передача силы через дыхание, но возможны и другие. Из щелей гроба идёт кровь, и её надо лизнуть, или пена, то есть пот, и опять-таки его надо лизнуть. Такие очень архаичные формы буквальной, вещественной передачи силы. Первый раз Илья принимает силу от Святогора, он теперь уже может поднять меч, он пытается разрубить крышку, но вместо этого на крышке возникают железные обручи. Святогор передаёт Илье силу второй раз, опять же это ни к чему не приводит. Предлагает передать ему силу в третий раз, но Илья отказывается, потому что если он примет силу от Святогора в третий раз, то есть всю силу Святогора, то его, Илью, не будет носить мать сыра земля, он перестанет быть человеком, он станет таким же иномирным существом, как сам Святогор. Иногда, кстати, Святогор говорит, что дыхнул бы на Илью мёртвым духом, Илья молодец, что отказался. После чего Святогор остаётся в гробе, а Илья с мечом Святогора уезжает на святую Русь, на Русскую землю".
Я здесь не случайно подчеркнул слово "пена". Сам я этого не видел, но, говорят, у бешеных собак изо рта течёт пена. Вот эту-то пену Святогора, проступающую из щелей гроба, и лизал Илья Муромец, "причащаясь" таким образом духа богатырского.
Это, кстати, имеет прямые параллели со скандинавским феноменом берсерков, богом которых был Один. Корень слова Wuodan тот же, что и у слова Wut, которое означает "неистовство, исступление, одержимость". Оно наводит на мысль о том самом "зверином" трансе, в который, согласно Геродоту, впадали скифы, накурившиеся конопли. В этом смысле очень верно подметил Адам Бременский: "Вотан сиречь бешенство".
Холодные "сиверные" горы, хрустальный (=ледяной) ларец, белый гроб — всё это "маркеры" загробного мира. Инициация Ильи Муромца происходит на самой грани между миром живых и миром мёртвых, у белого гроба, на "перекрёстке двух миров".
Ещё я здесь обратил внимание на эпизод, когда Илья и Святогор едут к гробу, видят этот самый белый гроб и решают выяснить, кому он впору, причём выяснить ложась в него. Это напоминает миф об Осирисе. Я здесь не стану углубляться в детали, скажу лишь, что это в очерезной раз заставляет меня вспомнить про "коллективное бессознательное" Карла Юнга. Многое говорит за то, что сей феномен имеет место быть в реальности, что это не досужая кабинетная выдумка учёного. Мифотворчество разных племён и народов напоминает мне "пузырение" на поверхности воды или иной какой-либо жидкости. Два "пузыря"-мифа могут быть далеко друг от друга, но, если приглядеться, они тождественны. Просто один "пузырь" может быть зрелым, "надутым", а другой только формируется.
Ну, и последнее замечание. В отличие от Барковой, я всё же придерживаюсь мнения, что русский былинный эпос культивировался вокруг дружинной среды. Тут нужен был мужской коллектив, уходящий надолго в поход, находящийся в "самоизоляции" в каком-нибудь деревянном остроге, и вот в таких условиях сказитель былин – на вес золота. Наверно, его с удовольствием слушали бы заключённые в тюрьме. Где-то я читал, что поморские рыбаки, оказавшись на необитаемом острове, слушали былины, а когда вернулись домой, они утратили всякий интерес к сказителю былин. Да и сам тот факт, что былины сохранились на Русском Севере, в Карелии, географически недалеко от германских стран с их сагами, говорит в пользу моего мнения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий