"Земля - наш общий дом". О космическом мышлении эскимосов.

К. Биркет-Смит в исследовании о гренландских эскимосах пишет, что основной закон гренландской общины заключается в том, что никто не может приобретать права на какую-то территорию, включая и продукты этой территории в виде минералов, животных и т. д. [1] В своей капитальной работе об эскимосах-карибу он указывал, «что никто, ни отдельный человек, ни община, не могут претендовать на какую-либо определённую территорию... Дерево, мыльный камень и т. д. находятся в том же положении, что и охотничья добыча; тот, кто завладел ими, имеет право так сделать» [2].

Э. Хоке отмечает, что эскимосы Лабрадора занимаются в основном охотой на море, «которое свободно для всех. То же самое верно и для обширных внутренних районов, где эскимосы осенью и весной охотятся на оленей» [3].

В отношении эскимосов Восточной Гренландии В. Тальбицер указывает, что охотничьи угодья как на суше, так и на море, — общая собственность, и замечает, что даже такие ценные рыболовные угодья, как лососевые нерестилища в озёрах и устьях рек, являются тем не менее общей собственностью [4]. У эскимосов острова Нунивака в Беринговом море «никто не имел прав ни на какие земли, каждый мог охотиться и ловить рыбу где угодно» [5].

Наблюдения различных исследователей и свои собственные дали К. Биркет-Смиту основание сделать вывод, что «промысловые угодья являются собственностью всех и никого, res nullius, на которые не может претендовать даже „племя"» [6].

(Из книги Л. А. Файнберг "Общественный строй эскимосов и алеутов". С. 120-121.)

Гренландские эскимосы на борту яхты Руаля Амундсена Ёа. 1903 г.

 

Коммунизм у эскимосов.

"В. Стефансон в начале XX в. наблюдал во время обеда в стойбище медных эскимосов, как жена охотника, дав по куску мяса членам своей семьи и гостю, В. Стефансону, разделила остаток варёного мяса на четыре части по числу семей в стойбище, у которых в этот день не было свежего мяса. Затем её приёмная дочь отнесла по куску мяса каждой из этих семей и только после этого села сама есть. Куски были меньше, чем те, что получила семья охотника. Как потом узнал В. Стефансон, каждая семья стойбища, которая что-либо готовила, послала по куску мяса каждой из четырёх семей, не имевших своего мяса. И в результате эти семьи получили, по мнению В. Стефансона, не меньше, а даже больше пищи, чем семьи тех охотников, которые в тот день сами принесли свежее мясо своим жёнам [1]. Сходные наблюдения можно найти почти в любой работе этого автора об эскимосах Канады [2]".

И ещё из книги Л. А. Файнберг "Общественный строй эскимосов и алеутов" (с 116-117):

"Коллективное потребление во времена голода распространяется на все запасы пищи [3]. Так, К. Биркет-Смит отмечает, что в 1920-х годах у эскимосов-карибу обычно запасы мяса, создаваемые на зиму, принадлежали отдельной семье, но во время нехватки пищи любой голодный человек может взять мясо из любого мясного склада и его не будут считать вором [4]. Путешественник Г. Клучак в 1870-х годах был свидетелем таких же обычаев у эскимосов, живущих в районе между заливом Честерфильд и островом Кинг-Вильям. «Пока в складах остался хоть кусок мяса, он принадлежит всем и его делят между всеми, особенно вдовами и сиротами»,— писал Г. Клучак в своей книге «Как эскимос среди эскимосов» [5]. У полярных эскимосов, по данным А. Кробера, американского этнографа «исторической» школы, ещё в конце XIX в. вся пища была общей собственностью. К. Расмуссен писал по этому поводу об эскимосах-уткухикъялингмиут (одном из территориальных подразделений эскимосов-нетсилик) следующее: «Люди стойбища жили вместе летом и зимой в состоянии столь ярко выраженного коммунизма, что не было даже никаких особых охотничьих долей. Все трапезы совершались вместе, как только было убито какое-либо животное, хотя мужчины всегда ели отдельно от женщин» [6]".