"Квазигорода" Эгеиды и общины амишей в США.

В бронзовом веке на территории Эгеиды существовали вот такие "квазигорода":

Полиохни на Лемносе.

Ю. В. Андреев говорит о феноменоменальной устойчивости такой формы человеческого общежития. "В сущности, если вдуматься, не столь уж велика разница между такими разновидностями квазигорода, разделёнными огромными, исчисляемыми тысячелетиями хронологическими промежутками, как, например, неолитические поселения Анатолии Чатал Гюйюк и Хаджилар, с одной стороны, и многие деревни, существовавшие на той же территории в эпоху римского, византийского и затем османского владычества, — с другой". (См. "Почти Чатал-Хююк".)

"Судя по всему, - продолжает Ю. В. Андреев, - квазигород возникает ещё в условиях вполне жизнеспособного первобытнообщинного строя и если в дальнейшем продолжает существовать как особый вид поселения также и в некоторых классовых обществах, то лишь в тех, где традиции первобытной эпохи были особенно сильны и где сохранялся особенно мощный слой свободного или полусвободного крестьянства. По своей социальной природе квазигород может быть квалифицирован как поселение земледельческой общины, внутренне ещё очень слабо дифференцированной. Типичная для поселений этого рода стандартность жилой застройки, отсутствие построек, которые могли бы быть отнесены к разряду «особняков», «вилл» или «господских домов», свидетельствуют о принципиальной социальной однородности занимающих их коллективов. Конечно, с течением времени в этой изначально однородной и неподвижной социальной среде должны были происходить определённые изменения, появлялись зачаточные формы имущественной стратификации и хозяйственной специализации. Однако среди основной массы общинников ещё очень долго продолжали сохранять свою силу традиции первобытной солидарности и равенства. Для подавляющего их большинства основным способом жизнеобеспечения оставалось примитивное сельское хозяйство. Возникавшие в отдельных семьях зачатки ремесленной специализации, как правило, не подымались выше уровня домашних подсобных промыслов или же так называемого «общинного ремесла»".

Любопытно взглянуть, с этой точки зрения, на "подземные города" Каппадокии.

схема "подземного города"

О "древлем благочестии".

Читаю этнографический этюд князя Ухтомского "Новая Земля" (СПб., 1883). На стр. 12 он описывает жилища самоедов (ненцев) и жалуется на грязь. 

"В извинение самоедов нам сказали, что зимою они соблюдали некоторую чистоту и даже мыли полы; летом же, с приходом поморских судов, у самоедов началось повальное пьянство и всё было запущено. В это время самоеды меняют поморам на водку весь свой зимний промысел, меняют, конечно, дёшево и пьют без просыпа все, не исключая и детей. Так продолжается весь июль месяц, до ухода промышленников на гольцовый промысел". 

А те поморы, которые спаивали водкой самоедов, скорее всего были староверами-беспоповцами... Небось, мнили себя истинно-православными христианами, сохранившими "древлее благочестие"... Совершали крестное знамение двумя перстами, и при том, ничтоже сумняшеся, занимались растлением детей самоедов.

"Эти раскольники замечательны и по рвению пострадать за свою веру, чтобы тем получить спасение души", - пишет князь Ухтомский.
"Как пример рвения пострадать за веру Г. разсказывал такой случай: лет 20 тому назад была ярмарка в г. Грязовце (Вологодской губернии) и во время престольнаго праздника, когда совершалась литургия и когда церковь была полна народом, входит в храм мужчина средних лет, проталкивается вперёд, входит прямо в алтарь, сбрасывает на пол чашу со св. дарами и растаптывает её ногами. При виде этого святотатства всё пришло в ужас; преступника схватили и посадили в тюрьму, это былъ раскольник. Призванный, освидетельствовать преступника, доктор заявил, что он вероятно сумасшедший; но преступник себя сумасшедшим не признал, говоря что он старовер, решившийся на такое дело собственно для того, чтобы пострадать за веру. Впоследствии он был осужден как святотатец и должен бы быть сослан в Сибирь; но он умер в тюрьме не дождавшись решения — голодною смертью, отказываясь во время заключения от всякой пищи".

Марковна.

"Отец Аввакума, Пётр, был «прилежаще пития хмельнова», а мать Мария (в иночестве было дано ей имя Марфа) была строгой постницей и молитвенницей, учила сына «страху Божию».

В 1636 г. умер отец Аввакума. В 1638 году семнадцатилетний Аввакум, по указанию матери, женился на обедневшей четырнадцатилетней сироте Анастасии Марковне (1624-1710 гг.) (Источник). Аввакум писал: «Мати же изволила меня женить семнадцати лет, жену привела мне четырнадцати лет».

По современным российским законам, протопоп Аввакум — "педофил".

Интересно, что брак Аввакума был устроен так, как предписывал русский «Домострой». При «Домострое» молодой человек беспрекословно женился на той, которую выберут родители, и тогда, когда они посчитают нужным.

Мать Мария нашла своему сыну такую жену, о которой можно лишь мечтать. Настоящая "вторая половина". 

Александр Авдеенко в книге «Наказание без преступления» вспомнил дошедшую до современников историю, которая характеризует отношения этой супружеской пары. Измученная очередной ссылкой Настасья спросила мужа, долго ли ей мучиться, на что священник ответил:

— Марковна! До самой смерти.
— Добро, Петрович, ино еще побредем».

Милорадович Сергей Дмитриевич. Путешествие Аввакума по Сибири. 1898 г.

 

«Дом со львом».

Блогер kuba в своём рассказе о поездке в Поволжье сообщает:

"Кульминацией всей Поволжской поездки, пожалуй, можно назвать посещение т.н. «дома со львом», что в с. Поповка под Хвалынском. Это редчайший дошедший до нас памятник крестьянского (старообрядческого) искусства, чудом спасенный от сноса волонтерами несколько лет назад, сохранивший интерьерные росписи нач. ХХв.

Этот нарядный дом принадлежал когда-то старообрядцу — жителю села Поповка, что под Хвалынском. Дом готовился под снос, но был спасён энтузиастами. Истинное сокровище дома — сохранившиеся интерьерные росписи, выполненные художниками-богомазами более 100 лет назад" (Источник). 

Этот лев напомнил мне о "львиных воротах" в городах, существовавших до катастрофы бронзового века.

Аладжа-Хююк