Ф. Ф. Зелинский показывает, как из древнегреческого язычества рождается своеобразное "хлыстовство":
a. Александр [Македонский] признаётся сыном Зевса-Амона, Селевк — сыном Аполлона; это вполне в духе древнегреческой религии. Точно так же ведь и Минос признавался сыном Зевса, и Ион афинский сыном Аполлона; это давало им право на героизацию после смерти, вот и всё.
b. Тот же Селевк (допустим это) получил после смерти героические почести в основанной им Селевкии; это опять-таки в духе той же древнегреческой религии. Постулатом была вера, что просветлённая душа этого «героя-ктиста» живёт в его всеми почитаемой могиле, как могучий дух-хранитель основанного им города.
c. Он в ней (допустим и это) получает не героические, а божеские почести. Это значит, что ему надлежит приносить жертвы не ночью, а днём, не на «очаге», а на алтаре и т. д. Постулатом была вера, что душа покойного не заключена в его могиле, а вознесена к богам на Олимп, или в эфир. Отсюда легенды о птицах — орлах или коршунах, — поднявшихся с костра, где сжигались останки покойного, таковая или сама была его душою, или уносила её.
d. Ему эти самые почести воздавались уже при жизни. Теологически это трудно было мотивировать, но психологически объясняется легко, как предварение, льстивое с одной стороны, тщеславное — с другой. Во всех этих случаях новый бог или герой чествовался под своим собственным именем; но вот нечто новое.
e. Птолемей I с женой после смерти получают божеский культ как «боги-Спасители», Селевк — как «Зевс-Победоносец» и т. д.: следует заметить, что терминология тут последовательна, что никогда не говорится официально о «боге Птолемее», о «боге Селевке», а именно только о «боге-Спасителе», о «Зевсе-Победоносце». Вот это действительно новшество; как это объяснить? Разгадку даёт нам второй случай. Очевидно, Зевс частью своего естества воплотился в Селевке, он стал его душою; в момент смерти эта душа оставила тело Селевка, которое отныне покоится в могиле, сама же она вознеслась на Олимп; чествуют, поэтому, бога «Зевса-Победоносца». Но как же понимать это воплощение Зевса при продолжении его деятельности как царя Олимпа? — Да так же, как и службу Марии-привратницы (Marie la touriere) в христианской легенде, обработанной Метерлинком в его «Сестре Беатрисе»: бог и вездесущ и бесконечно делим. — А как Зевс-Победоносец, он остаётся в связи с Селевком? — В сознании людей, да; так же, как Зевс Додонский пребывает в связи с Додоной, несмотря на одновременное существование Зевса Олимпийского.
f. И с этой точки зрения даже полный апофеоз — т. е. воздавание богу-Адельфу, богу-Эвергету и т. д. соответственных почестей при их жизни, покажется не нелогическим предварением, внушённым лестью или тщеславием, а вполне последовательным развитием догмата. Раз признано, что в Птолемее III воплотился бог, которого люди, не зная его подлинного имени, назвали богом-Благодетелем, то не только позволительно, но и необходимо было воздавать этому богу соответственные почести уже при жизни того бренного тела, которое он избрал своим временным местопребыванием. Здесь только в сознании людей блеснул новый религиозный догмат: появление бога во плоти и его пребывание в ней до её разрушения смертью. Благодаря почину Птолемея Филадельфа, религия эллинизма обогатилась новым догматом, и религиозное сознание людей стало свыкаться с мыслью, что бог может избрать себе земным местопребыванием тело человека от его рождения вплоть до его смерти.
