Античные царебожники.

"В Египте Александр Македонский провозгласил себя сыном Амона-Ра и, таким образом, заявил о своей божественной сущности; египетские жрецы стали почитать его и как сына бога, и как бога" (Википедия).

Персы также почитали Александра как бога. Прямым следствием того чрезмерного, по греческим представлениям, почёта, которым персы окружали своего владыку, явилась так называемая «проскинеза», т. е. обычай падать ниц при встрече с ним. Это-то и было то, в чём Александр пожелал быть преемником побеждённого монарха и чем он возбудил наибольшее возмущение у своих македонских подданных: проскинеза считалась символом обожествления.

"Непосредственные преемники Александра слишком живо помнили своё собственное возмущение притязательностью своего царя, чтобы последовать его примеру. Однако уже через пару поколений диадохи, наследники власти Александра в Египте (Птолемеи) и в Сирии (Селевкиды), выступали в роли «царей-спасителей» (theoi Soteres). За «богами (Фил)адельфами» последовала при третьем Птолемее чета «богов-Эвергетов», за ней «богов-Филопаторов» и т. д.

Когда Деметрий Градоосаждатель «освободил» Афины от македонской аристократической партии, ликованию демократов не было конца. Ему с его отцом Антигоном был определён божеский культ под именами «богов-спасителей», их позолоченные статуи были поставлены на городской площади рядом со статуями обоих тираноубийц, в их честь были названы две новые филы, Антигонида и Деметриада, и празднества сменялись одно другим. На одном из них была исполнена «итифаллическая» песнь, сохранённая нам в значительной части Афинеем; в ней встречались, между прочим, следующие стихи:
 
Будь счастлив, Посейдона с Афродитой сын,
Доблестный Деметрий!
Ведь все другие боги далеко от нас,
Иль они без слуха,
Иль их нет, или дела нету им до нас;
А тебя мы видим:
Не древо ты, не камень — настоящий бог;
Молимся тебе мы.
 

Молимся, да — через сто лет после того, как мы же казнили Сократа за то, что он якобы «не верует в тех богов, в которых верует государство, и взамен их признаёт новые божества»; как к этому отнестись?", - вопрошает Ф. Ф. Зелинский.

Ну, как отнестись? - Как к коллективному умопомрачению, вызванному временным "поветрием".

У муравьёв иногда случается нечто подобное. 

Взглянуть на себя сверху они не могут, а поэтому они не в состоянии оценить всю бессмысленность их "хоровода". Они видят лишь своих собратьев справа и слева, спереди и сзади, куда-то бегущих "сломя голову"; ну и они, попав в "струю", подчиняются общему движению; все бегут против часовой стрелки, все следуют "генеральной линии", в их среде нет ни одной "контры", которая двигалась бы по часовой стрелке. Окажись среди них подобная "контра", они затоптали бы и убили её, как Сократа.