Санса́ра жизни нашей.

Saṃsāra или Sansara - это санскритское слово, которое означает "блуждание", с коннотацией циклических, круговых изменений. Оно отражает концепцию перерождения и цикличности всей жизни, всей материи, всего бытия . Иногда Saṃsāra обозначается такими терминами или фразами, как трансмиграция, кармический цикл, реинкарнация и "цикл бесцельного дрейфа, блуждания или мирского существования". 

Saṃsāra или Sansara - это фундаментальное убеждение большинства индийских религий. Но вот вопрос: откуда взялось это убеждение? Не проникло ли оно в патриархальные индоевропейские культы из более древней, матриархальной культуры до-арийской Индо-Хараппской цивилизации?

Если взять гораздо более близкую к нам по времени культуру классической Эллады, то, как утверждает А. В. Лебедев, представления о реинкарнации душ были заимствованы орфиками у Эпименида Критского, а сам Эпименид "опирался на местную традицию, возможно, восходящую к позднеминойскому времени" (Источник).

Ну, а Крит, с его представлениями о душе как бабочке, "порхающей" с цветка на цветок, с его экстатическими культами и "инкубационными" практиками в пещерах, наверняка культивировал концепцию реинкарнации душ. Как он при этом её трактовал - положительно или отрицательно, - это уже другой вопрос. Но, очевидно, в экстатических религиозных культах с изменёнными состояниями сознания, где душа "выходит" из тела и "сливается" со зверями, духами, людьми и божествами, такая концепция просто не могла не возникнуть.  

 

Леопарды как знаки царской власти

Н.А.Олленну подчёркивает, что в Африке не существовало земель без владельца: земли, не используемые отдельными лицами, находились в резерве трона. Понятие «трон» в прошлом, как считает Олленну, означало племя или этническую группу. «Занимающее трон лицо или глава племени вместе со старейшинами держит землю для использования общиной, племенем или семьёй. Трон означает общину или племя в целом» [1]. 

Африканист И. Е. Синицына в монографии "В мире обычая" (М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997) пишет:

 

Действительно, в отдалённый исторический период собственность «трона» представляла коллективное владение, которое в ряде случаев принадлежало семье первопоселенцев. Видимо, поэтому Сарба и относил к одной категории «собственность трона» и «собственность предков».

 

Со временем произошла сакрализация сидений правителей - «тронов», и уже не трон служил подчёркиванию власти, а правитель говорил от имени «трона». «Трон» стал символом власти правителя, возглавляющего семью, за которой признано право на управление обществом.

 

К вопросу о землевладении в Старой Европе.

Н.А.Олленну говорил, что «среди сокровищ ганца главное - принадлежность к семье». Под понятием «семья» Олленну имел в виду родовую структуру, то есть "большую семью", линидж. И вот что интересно: согласно традиционным юридическим взглядам, семье принадлежит абсолютное право собственности на унаследованную движимость: на имущество, созданное трудом членов семьи, и на владение землёй. Олленну подчёркивает, что «основополагающая концепция землевладения в Африке, и в частности в Гане и в Нигерии, состоит в том, что абсолютное и неоспоримое владение землёй сосредоточено в руках общины». Семье принадлежит любая «реальная» собственность. К «реальной», т.е. недвижимости, он относит землю, хозяйство, плантации, строения и крупный рогатый скот. Эта «реальная» собственность, по словам Олленну, сохраняется как собственность семьи. В связи с этим, сам собою возникает вопрос о возникновении государства. Вполне очевидно, что государственные формы управления не могут утвердиться до тех пор, пока существуют "большие семьи". Конечно, государство не могло так долго утвердиться в Шотландии, и особенно в Ирландии, потому, что там существовала прочная клановая (=семейно-родовая) система. Остатки этой системы видны ещё и сегодня. В Шотландии - это традиционные костюмы, в которых отражается разделение земли на клановые территории.

Мать и дитя

"Мать и дитя!" Скульптура из дерева. г. Ярославль

Баба Яга эпохи постмодерна.

В наше время в Сети можно встретить множество ненаучных реконструкций древнего язычества. Обычно я игнорирую их, а самые "прикольные" (на мой субъективный взгляд) иногда размещаю под меткой "лжеистория". Но сегодня я увидел такую изящную и "симпатишную" реконструкцию, что был просто очарован. Этот "перл" я обнажужил у Елены Фетищевой. 

"А вы знаете, что первичное значение "Баба Яга" - это ПраМать, родившая Богов Яги (огня)? Позже это была богиня, которая собирала сирот и "допекала" - добаюкивала их в печи первичного огня-любви. И нам уже рассказали, что Баба Яга - это зло.

Живущiе въ сумеркахъ исторiи воображаютъ, что начинается день, когда приближается ночь. (Nicolás Gómez Dávila)

«Cмерть» и Женщина.

 

«Cмерть», Яниc Mихайлович Розенталь (Розенталс).

Cамый известный и популярный художник Латвии Янис Розенталь изобразил встречу со Смертью будничной, но неотвратимой. Женщина в белом балахоне склонилась над больным и беспомощным ребенком, который лежит на руках матери. Малыш также изображен в белых одеждах, символизирующих смерть. Несмотря на то, что ребенок уже не в мире живых, мать не хочет его отдавать Смерти. Она смотрит на женщину с серпом (похоже, она на первых этапах принятия смерти — это отрицание и гнев), но, кажется, уже готова разжать пальцы и отдать малыша.

Cмерть изображена художником в виде высокой и тощей женщины, склонившейся над умершим ребенком. Кажется, что если она выпрямится, то не поместится на полотне, как не помещаются на картине во весь рост деревья. Смерть — неотъемлемая часть природы, как лес, из которого она вышла, в который она, по всей видимости, унесёт умершего младенца.

Янис Михайлович Розенталь (Розенталс) — один из первых профессиональных латышских художников, был в числе создателей латышской национальной школы живописи.

Индийская поэзия
Рабиндранат Тагор
СУМЕРКИ

На нижнем этаже, с утра и допоздна,
Не разгибая стана,
Хлопочешь ты по дому неустанно.
Ты с множ еством людей делами сплетена
Узлом незримых нитей —
И не найти хозяйки домовитей.
Но день скрывается за далью золотой,
Путь уступая ночи.
Во все углы вползают мрака клочья.
Ворона спряталась под свод листвы густой,
Даль огласилась карком.
Река блестит в сиянии неярком.
Опутан ближний лес вечерней темнотой;
И в веянье прохлады
Вливается немолчный звон цикады.
Когда умолкнет мир под покрывалом тьмы,
Твои шаги я слышу —
Ты тихо поднимаешься на крышу...
Не знаю , как тебя зовут, — чужие мы.
Но в этот час безмолвный
Гляжу я на тебя, волненьем полный.
Тебе подругою — далекая звезда.

Все узы расторгая,
Стоишь — уже не ты, совсем другая.
Потом спускаешься ты вниз — и, как всегда,
Свет зажигаешь дома.
И снова все привычно и знакомо.