"Священная проституция" как исторический мираж.

Phyllis Bird (Evanston IL / USA) в своей статье "LUCIAN’S LAST LAUGH: THE ORIGINS OF “SACRED PROSTITUTION” AT BYBLOS" заостряет своё внимание на сообщении Лукиана Самосатского (ок. 120 — после 180 гг. н. э.) о практике священной проституции в городе Библ (Библос). 

Это сообщение "имеет ключевое значение, поскольку является единственным источником информации о священной проституции в Сирии/Финикии вплоть до сообщений Евсевия и Афанасия в IV веке н.э.; это единственный текст, связывающий священную проституцию с культом «умирающего и воскресающего бога», который, вслед за сэром Джеймсом Джорджем Фрейзером, определил взгляды книжников (biblical scholars) на «ханаанитскую религию», хотя сам Фрейзер не упоминает о священной проституции в своём описании культа Адониса в Библе. 

Phyllis Bird говорит: "Travelogue (рассказ о путешествии) II века н. э., известный под названием "Сирийская богиня" (De syria dea) приписывается известному сатирику и ритору Лукиану Самосатскому, хотя авторство Лукиана отрицается некоторыми авторами, которые ссылаются на ионический диалект текста (в других его работах - аттический диалект) и на то, что не видят в нём сатиры. В своём анализе я следую за Этридж-Оденом и Лайтфутом, рассматривая данный текст как лукиановскую пародию на Геродота, и утверждаю, что рассказ о священной проституции в Библосе напрямую зависит от первоначального нарратива Геродота о женском сексуальном «жертвоприношении» в Вавилоне. 

Работа в целом посвящена истории и обрядам «сирийской богини» (Атаргатис) в Иераполисе в Северной Сирии, регионе, где проживает сам Лукиан. Статья открывается, однако, рассуждениями о происхождении религии в Египте, за которыми следует затем «Ассирия» (включая регион от Сирии до Вавилонии) и перечисление различных святилищ в Финикии, которые, как утверждает Лукиан, почти такие же древние, как и египетские, причём большинство из них, по его утверждению, он видел лично. Первым назван храм Геракла (Мелькарта/Баала) в Тире (Syr. d. 3), за ним следует «большое святилище», принадлежащее сидонцам (4), и ещё одно „большое и древнее святилище“ в Гелиополисе (Баальбеке), которое он не видел, но утверждает, что оно из Египта (5). Далее следует храм Афродиты в Библосе с рассказом об обрядах Адониса (6) - единственный рассказ об обрядах в любом из финикийских храмов. Далее следуют традиции, связанные с Адонисом и Осирисом (7-8), а также заключительная заметка о посещении святилища Афродиты в Леванте, которое, как утверждается, было основано Кинирасом (легендарным царём Библа/Кипра и отцом Адониса, согласно различным традициям).

Отчёт Лукиана о Библосе гласит: "Однако я видел в Библе большое святилище Афродиты Библосской, в котором совершают обряды (греч. όργια) Адониса, и я узнал об этих обрядах. Они, во всяком случае, говорят, что то, что сделал кабан с Адонисом, произошло на их территории. В память о его страданиях каждый год они бьют себя в грудь, скорбят и совершают обряды. По всей земле они совершают торжественные оплакивания. Когда они прекращают биение в грудь и плач, они сначала приносят жертву Адонису, как мёртвому, но на следующий день они провозглашают, что он жив, и поднимают его в воздух. Они также бреют головы, как это делают египтяне, когда умирает Апис. Женщины, которые отказываются брить голову, за это получают наказание: в течение одного дня они выставляют свою красоту на продажу. Рынок, однако, открыт только для иностранцев и оплата становится подношением Афродите (Syr. d. 6).

Финальный сегмент этого акта поразительно напоминает описание женщин в храме Афродиты (Милитты) в Вавилоне, а его связь с обрядами Адониса представляется непрочной и второстепенной. Действия женщин интерпретируются не как культовый обряд, а как штраф за несоблюдение обычных траурных практик; и выплата штрафа Афродите, которая не играет никакой роли в Лукиановом описании траура, и которая упоминается здесь впервые в описании обрядов, является немотивированной. Бритьё головы, как ежегодная ритуальная практика, не имеет смысла для женщин. И на самом деле, в описании траурных обрядов в Библосе женщины вообще не упоминаются, за исключением аллюзии на Геродота. Основной интерес Лукиан проявляет к Адонису, «чудесным» происшествиям, связанным с празднованием его смерти, связям с египетскими обрядами Осириса (Аписа) и местными претензиями на то, что именно здесь изначально происходили эти события, лежащие в основе легенды. Священная проституция не играет никакой роли в обрядах Адониса где-либо в других местах.

Бритьё головы в трауре не является приношением или жертвой. И это не женская практика! Это самая вопиющая нелепость всего повествования. Женщины-плакальщицы по всему Леванту от Греции до Египта не бреют головы; вместо этого они описываются и изображаются как распускающие свои локоны, чтобы они висели свободно и распахивают свои одежды, чтобы обнажить грудь. Именно это действие описано сицилийским поэтом Феокритом в рассказе о греческой Адонии в Александрии в третьем веке до н.э. В гимне, сопровождающем брачную сцену, певица описывает бракосочетание Адониса и Афродиты, завершая его восклицанием о сцене, которая произойдёт на следующий день, когда безжизненный Адонис будет отнесён на берег моря и предан волнам:

Ах, не успеет роса на рассвете упасть,

как мы понесём его на руках.

туда, где волны выплёскиваются на берег:

волосы распущены, одежда спадает до щиколоток,

обнажив грудь, мы поднимем пронзительную песнь (Idyll 15.132-36).

Лукиан привязывает практику, якобы относящуюся к «ассирийской» Афродите, к обрядам и традициям Библоса, которые связаны исключительно со смертью и трауром по Адонису.  При этом он не ссылается на местных информаторов и не сообщает о наблюдениях из первых рук, в отличие от его описания обрядов Адониса; и практика, которую он описывает, не совпадает ни с одной из описанных в Западной Азии. Его единственным референтом является Геродотовский Вавилон. Связь с обрядами Адониса устанавливается с помощью примечания, предполагающего египетское происхождение траурной практики, которое добавлено после основного рассказа о трауре и сообщения о «воскрешении» мёртвого бога. Опять же повторяю, что идея наказания абсурдна. Здесь сатирик Лукиан наиболее ясно показывает свою силу, ссылаясь на известную традицию Геродотовского Вавилона в отношении Библа — не как на пример ложно понятого благочестия, как это изображает Геродот, а как на наказание за гордыню. Цель Лукиана - пародировать Геродота - была признана давно, начиная с его адаптации ионического диалекта Геродота. Оден утверждает, что «этот текст Лукиана лучше всего читать вместе с Геродотом», чтобы оценить „многие поразительные“ вербальные и тематические аллюзии. И, защищая авторство Лукиана, он насчитывает «дюжину или более примеров сатиры, столь вопиющих, что игнорировать их — значит давать натянутое прочтение текста». Однако ни Оден, ни какой-либо другой комментатор этого текста, насколько мне известно, не признали ссылку на наказание женщин Библа за отказ брить головы как пример сатиры. Выискивая тонкие лингвистические и стилистические параллели, они слепы к этому вопиющему примеру. Почему?

Оказывается, идея сакральной проституции (которая может охватывать практически любую ассоциацию секса и культа) является настолько «данностью» в научной литературе античного (греко-римского) средиземноморского мира, что этот рассказ, один из его «канонических» текстов, не может быть подвергнут такому же литературному анализу, как и окружающий текст. Однако примечательна сама обособленность отрывка в рамках более крупного рассказа, а также критический комментарий. Хотя Лукиан стремится разоблачить все диковинные и возмутительные религиозные обычаи его сирийских соотечественников и женщин, особенно тех, что связаны с богиней Иераполиса, это его единственная ссылка на практику, понимаемую как священная проституция, которая обычно представляется во введениях и комментариях к Еврейской Библии/Ветхому Завету как характерная и повсеместная черта «ханаанитской» религии. Это особенно поразительно, если учесть, что Лукиан умалчивает о подобной практике в Афаке (Syr. d. 9)33 и Гелиополе (Syr. d. 5), местах, связанных с развратными сексуальными обрядами и священной проституцией у Евсевия и Афанасия.

Однако наиболее красноречивое молчание Лукиана о финикийских храмах и обрядах содержится в его отчёте о «великом святилище» Сидона (Syr. d. 4), которое он идентифицирует как храм Астарты, ссылаясь на местную атрибуцию. Здесь он использует только исконно семитское имя божества (в его греческой форме), божества (Ashtart), культ которого, как правило, приписывают появлению священной проституции на Кипре, в Карфагене и Сицилии. Греческая традиция отождествляла проституцию с Афродитой, известной уже Гомеру (в восьмом веке до н. э.) как «Кипрской»; но она также помещала её происхождение на Восток и, в частности, в Финикию. Таким образом, учёные долгое время предполагали, что «священная проституция», которая искажала лик Афродиты Киприды, была чертой, импортированной из финикийского культа Аштарт/Астарты.

Но Лукиан, сообщая о первичном центре поклонения Астарте в Финикии, ничего не сообщает о священной проституции там, он лишь озабочен альтернативными теориями, касающимися истинной личности богини. Похоже, что для Лукиана, уроженца Сирии, проституция была особенностью культа (кипро-) ассирийской Афродиты, а не финикийской Аштарт/Астарты. Таким образом, он помещает эту практику в большом храме Афродиты в Библе, представляя Библ как Вавилон Запада.

Постскриптум

Мнение Лукиана об «отце истории» заявлено прямо в одном из его сатирических диалогов, в котором Геродот возглавляет список «прославленных людей, которые использовали записанные ими басни так, что они не только обманывали своих современников, но и передавали ложь из  поколения в поколение и донесли её до нас, сохранив в изящной дикции и ритме». Лукианово подражание мастеру-баснописцу Геродоту в случае «священной проституции» в Библосе, как я полагаю, распространило обман даже на нас".

------------------------------------------------------------------------

От себя добавлю ещё пару слов. Древние греки усматривали "священную проституцию" где-то вдали от Эллады, у чёрта на куличках: на Кипре, в Леванте и Сирии, в Вавилоне. Казалось бы, Лукиану Самосатскому, жителю Сирии, все карты в руки, - кому, как не ему, знать о том, что происходит у него под носом?! Но он, вместо того чтобы рассказать о "священной проституции" в своём собственном городе (наверняка там имелся храм Астарты), усматривает "священную проституцию" в левантийском Библе.  

На карте можно увидеть немалое расстояние от Самосаты до Библа.

Похоже на то, что перед нами - мираж, который удаляется по мере приближения. Он виден лишь издалека.   

О зажиточности носителей культуры Винча.

Nenad N. Tasič в статье " VINČA - THE THIRD GLANCE (EXCAVATIONS 1998-2002)" говорит, что носители культуры Винча, судя по результатам раскопок в Бело Брдо на берегу Дуная, имели в своём рационе питания много мяса и рыбы. 

"В. Димитриева в своём предварительном отчёте утверждает, что  фаунистические останки включают кости млекопитающих, птиц, черепах, рыб и останки моллюсков. Наиболее многочисленными среди остатков фауны млекопитающих являются останки крупного рогатого скота, свиней, овец, коз и собак. Дикие виды животных <...> это олень, косуля, кабан и дикий крупный рогатый скот, а мелкие млекопитающие, которые могли использоваться в качестве дополнительного источника мяса, это бобр, кролик, куница, горностай, барсук, скунс и лиса. Домашние животные были основным источником мяса в этом горизонте культуры Винча. <...> Охота, очевидно, играла важную роль в добыче средств к существованию. <...> Останки птиц скудны. Альтернативные источники белка, к которым относятся раковины и черепахи, также заняли своё место в стратегии жизнеобеспечения Винчи. Среди инструментов повседневного использования есть группа предметов, которые можно положительно определить как рыболовное оборудование. В неё входят рыболовные крючки, гарпуны, грузила для сетей и костяные иглы для починки сетей, которые сильно напоминают инструменты, используемые в данный момент в окрестностях участка (Plate II/17-23, 26). Рыболовные снасти и останки рыбы из археозоологической коллекции позволяют сделать вывод, что жители Винчи занимались ловлей крупных экземпляров".

На месте раскопок

Это описание сильно контрастирует с тем, что сообщает коллектив авторов с места раскопок стоянки носителей Трипольской культуры (см.: "Kuhmist über alles"). Винча и Кукутень-Триполье являются родственными культурами, однако какое различие в питании! Несмотря на то, что "винчане" на протяжении многих веков "сидели" на одном месте, а "трипольцы" через каждые 60 лет переходили на новое место, первые питались гораздо лучше, чем вторые.

Также археологи обнаружили около двадцати артефактов из раковин спондилуса. Эта коллекция подтверждает существование торговых путей, ведущих от побережья Средиземного моря (Эгейского или Адриатического, - мнения об источнике расходятся) в центрально-балканский регион и далее на

северу. Это также подразумевает богатство поселений и их возможную роль посредников в процессе торговли. 

Раковины спондилуса высоко ценились в эпоху неолита, так как из них изготавливались женские украшения.

Фотография из Археологического музея в г.Познань (Польша). Браслет и набедренная повязка из бусин, сделанных из раковин спондилус.

   

7 000 лет назад эти украшения выглядели примерно так.

"Плотность строительства домов, их значительные размеры, а также обилие артефактов спондилуса, роскошной красной расписной керамики, медных колец (Plate II/21), мраморных подвесок (Plate II/27, 28), украшений типа "раскладушка", а также присутствие малахита и охры в предметах, обнаруженных недавно в Винче, свидетельствуют о том, что в поселении было накоплено значительное богатство. Неудивительно, что на сравнительно небольшой площади раскопок мы обнаружили как минимум две мастерские, одну по обработке полированного камня, а другую - по изготовлению микроперфораторов. Кроме того, весы ткацкого станка и валики веретена, а также многочисленные костяные иглы говорят в пользу текстильного производства на территории поселения. Для того чтобы завершить очерк экономики этого зажиточного сообщества, мы должны добавить скотоводство, земледелие (также подтверждённое в журнале макроботанических остатков К. Бороевым и Д. Милошевым) и красильно-пигментную промышленность".

И это всё существовало в до-государственную эпоху... 

«Миф о сакральной проституции».

Книга Стефани Будин «Миф о сакральной проституции» (Cambridge: CUP, 2008) появилась вслед за её хорошо аргументированной статьёй «Сакральная проституция от первого лица» в книге «Проститутки и куртизанки в Древнем мире» (2006). Состоящая из одиннадцати глав, эта книга представляет собой обширное исследование концепции сакральной проституции, которая уже много лет является предметом жарких дискуссий среди учёных. Основной тезис Будин заключается в том, что на самом деле этого института никогда не существовало, а концепция была разработана для того, чтобы опорочить и запятнать чужие ("варварские") культуры. При этом она утверждает, что не существует чётких доказательств существования священной проституции где-либо в древнем мире, что её ближневосточное происхождение прослеживается лишь в греческой пропаганде (на фоне греко-персидских войн) и что более поздние авторы чаще всего просто повторяли эту ложь.

В принципе, я согласен с основным тезисом автора. 

«Философия банту».

"Группа негритянских племён банту является самой многочисленной из народов Африки (в настоящее время более 200 000 000 человек) и охватывает огромные территории, включающие в себя практически всю Центральную и Южную Африку, южнее Сахеля, начиная с зоны саванн.

Для того чтобы составить представление о культуре народов банту, можно обратиться к работе «Философия банту» бельгийского протестантского монаха [1] и миссионера Пласида Темпельса (1906 —1977), прожившего в Конго среди племён банту двадцать девять лет, глубоко изучившего жизнь и религиозные представления этого народа.

Темпельс выявляет в качестве основы культуры банту, шире, всей африканской культуры, особую онтологию, которую он формулирует так: бытие для банту — это сила, могущество.  Наиболее могущественным является то, что невидимо и непонятно. Мир — это перекрещивающиеся траектории могущества, данного через структуру своих эпифаний. Темпельс сравнивает живой мир, состоящий из взаимодействующих между собой сил, с паутиной, где напряжение любой нити заставляет колебаться всю ткань.

Причинность появляется уже на следующем среднем уровне, а первичный момент онтологии уходит в бездну. Но это не пустая бездна, а бездна могущества. Именно ей и объясняют банту диалектику постоянно изменяющегося расклада сил: в невидимом мире хранится резервуар неограниченной и внушающей тотальный ужас жизни. Оттуда исходит все принципиально важное и туда же все возвращается.

Далее, как подчёркивает Темпельс, в эту структуру вводится гештальт предка. Предок стоит между апофатическим истоком могущества и созданным миром. Предка уже нет, он относится к сфере смерти, но одновременно он есть, с ним можно вступить в коммуникацию, принести жертвы, обратиться с просьбой или мольбой. Более того, предок есть, поскольку наличие самого человека (мунту) есть результат силы и могущества предка, который, в свою очередь, есть канализация всеобщего могущества бездны.

Важная особенность онтологии банту в том, что силы постоянно меняются. Темпельс приводит цитату: «Экзистенция для негра — это явление постоянно изменяющейся интенсивности». Сами силы становится то более сильными, то ослабевают. Точно так же и люди (мунту) никогда не являются чем-то постоянным — они усиливаются и слабнут. Сон — ослабление, пробуждение — прилив силы. Смерть — полное ослабевание, когда больше нет сил открыть глаза, пошевелить рукой или ногой. Но так как сила всегда во взаимодействии, то полностью она ослабнуть не может: ослабевание одного компенсируется усилением другого. Так, смерть старика является обратным полюсом появления младенца, полного сил и способности к росту. Причём растёт не только тело младенца — он растёт весь целиком, увеличивается его знание, его мастерство, его дух, позднее его семья.

Самым сильным в обществе банту считается вождь, мфуму. Но его сила не в принадлежности к особому знатному роду или в возрасте. Мфуму — больше человек, мунту, чем остальные, потому что он ближе к предку. Это достигается мастерством, вниманием, изучением традиции и мифов. Но главное — это посвящение, которое часто сопровождается опытом одержимости и обретением нового имени. Вместе с одержимостью и именем в вождя-мфуму приходит новая сила, точнее, его сила увеличивается, достигая максимума. Поэтому вождь живее всех остальных, он есть в большей степени, чем члены общины" (А. Дугин. Логос Африки. Люди чёрного солнца. - М., 2018. С. 262-267).

По-моему, эта безликая сила напоминает то, что в религиоведении называется ёмким словом "мана". Колдун отличается от простого человека тем, что у первого много мана, а у второго — мало. 

Тут ещё припоминаются древнешумерские "мэ" — таинственные и могущественные божественные силы. Этимология шумерского слова «мэ» близка к глаголу «быть»;  в религиозно-этической системе шумеров «мэ» составляли наиважнейшую часть.

К этому можно ещё присовокупить философскую концепцию древнегреческих стоиков, согласно которой человек рождается без души, и на протяжении всей своей жизни "аккумулирует" душу из пневмы. Это похоже на то, как дети из снежка накатывают снежный ком, который может стать очень большим. А может и не стать. Соответственно затраченным усилиям, одни люди становятся "махатмами" ("великими душами"), а другие пребывают в полуживотном состоянии.  

Если силу-могущество банту  персонализировать в образе Богини, то перед нами появится метафизика матриархата, в полном и законченном виде. (Дугин говорит: "Модель, описанная Темпельсом на примере народов банту, может быть взята за образец более широкого мировоззренческого явления, которое при желании можно обнаружить в самых разных обществах — в области тех архаических глубин, где берёт свой исток Логос Кибелы, ещё не сформировавшийся в полноценный и завершённый матриархат.)

Правда, затем Дугин на нескольких страницах высасывает из пальца жуткий образ колдуна-людоеда [2], называет его «тотальным колдуном» и говорит, что вот он-то и является источником культа примордиальной Чёрной Матери. Ну, мы сразу отбрасываем эти бредовые домыслы Дугина. Потому что такой футбол матриархат нам не нужен!

-----------------------------------------------------------------------------------------------

[1] "Протестантский монах" — этого не может быть, это такой же оксюморон как "горячий лёд". Дугин наверно не знает, что у протестантов нет монашества. Пласид Темпельс — францисканский (то есть католический) монах (Источник). 

2] Какой это нах.. "колдун", если он питается мертвечиной?! Чтобы колдуном стать, надо духовной пищей питаться, надо быть аскетом. Даром что-ли дьявол являлся Иисусу в иудейской пустыне? Он ведь не являлся людоедам той поры, жирным богатеям-паразитам, жившим за счёт других людей. Он явился Иисусу после 40-дневного поста, и предложил ему "все царства мира".

"Цель людоеда — съесть весь мир, чтобы достичь максимальной концентрации сил в себе самом", - пишет Дугин. Ничего кроме ожирения и скоропостижной смерти он не достигнет. Народная мудрость гласит: чем длиннее ремень, тем короче жизнь. Среди кавказских долгожителей не было и нет ни одного пузатого человека; они все на вид — кожа да кости.

А если людоед, которого придумал Дугин, пожирает людей не в прямом, а в переносном смысле, тогда «тотальным колдуном» был бы, например, Гитлер. Но к чему Гитлеру — колдовство или культ Кибелы? И не будет ли этот культ "висеть" на Гитлере, как на собаке — пятая нога?

Дугин здесь явно следует за И. Бахофеном в определении матриархата как "религии материи", на смену которой приходит "религия духа" — патриархат. (Несмотря на то, что самое духовное явление античного мира — Элевсинские мистерии — были связаны с матриархальным культом Деметры. Даже несмотря на то, что подавляющее большинство прихожан в православных храмах — женщины.) И придумывает матриархальную "религию брюха" с колдунами-людоедами, стремящимися сожрать весь мир. 

В бассейне реки Конго.

А. Дугин рассказывает про племя луба в бассейне реки Конго ("Люди чёрного солнца", 2018. С. 320): "У правителей Луба, как и в династии основателей королевства Конго, власть в царском роду передавалась по матрилинейному принципу, что является ярким признаком матриархата. Следы матриархата видны также в украшениях и священных предметах культуры Луба. Отличительным признаком принадлежности к высшему сословию — королевскому роду, аристократии, жречеству, женским коллегиям мвади и тайным обществам — было ношение на плече ритуального топорика, на котором были выгравированы женские головы и другие символы".

"Символом царского достоинства, распространявшегося также на аристократию, в традиции луба были особые объекты — мвади, считавшиеся воплощением женских божеств. Мвади могли представлять собой трон, деревянную подушку, посох или лук, наделяемые сакральным значением и служившие предметами почитания. Наряду с мвади-фетишами существовали и живые мвади. Это была женщина-медиум, в которую после смерти священного царя Лунды вселялся его дух. Считалось, что только женское тело достаточно сильно, чтобы выдержать дух царя. После смерти женщины-мвади её функции передавались по наследству дочери, а также изготовлялась деревянная статуя её самой. Женщина-мвади почиталась как царица «мира мёртвых», а та деревня, где она жила, становилась «столицей духов». Традиция мвади — яркий пример матриархальной традиции сакрального царства". 

"Мвади могли представлять собой трон"... Это напоминает древнеегипетские статуэтки Исиды с троном на голове.

Исида вскармливает сына Гора — фаянсовая статуэтка 332—330 годов до н. э.

"Женщина-мвади почиталась как царица «мира мёртвых»"... А древние египтяне почитали Осириса как царя «мира мёртвых».

"В царстве Лунда мы встречаем традицию, снова указывающую на силу матриархата. Так, наряду с царём, называвшимся «мвата яв», сакральной властью обладала его родная сестра по отцу — принцесса, обязанная сохранять девственность и называвшаяся лукокеша. Мвата яв и лукокеша были обязаны ритуально легитимизировать власть друг друга после того, как претендентов на эти должности выбирали из всех принцев и принцесс. Таким образом, лукокеша становится носительницей политической онтологии государства Лунда в качестве матриархальной половины. Мвата яв и лукокеша жили во время их правления в столичном дворце, ограждённом от остальных построек города".

О вторичности патриархальных структур.

"В целом религиозные представления народов адамава-убангийского горизонта отражают архаические хтонические мотивы, что подчёркивается отсутствием у некоторых групп (таких, как азанде, гбайо и т. д.) верховных небесных божеств. В некоторых случаях мы имеем дело с чистой формой религии духов и религией предков, что отражает структуры общества охотников и собирателей и простейших аграрных практик. Показательно, что здесь мы видим прямую связь между отсутствием религиозной вертикали и отсутствием политий [1]. У других народов северовольтской семьи на западе Африки, напротив, мы видим и то, и другое — и мужских вертикальных божеств, и более или менее централизованные государства. Но основа общества в обоих случаях одинакова, и адамава-убангийские народы служат важнейшим этносоциологическим аргументом, принципиальным для определения ноологической природы всех обществ северовольтской семьи — кру, гур, сенуфо и т. д. Примордиальным везде является негроидный матриархат, сохраняющийся среди основного населения. Политическая элита, династиии и институты жречества там, где они есть, отражают более позднее наложение патриархальных структур на матриархальную основу. Причём культурного синтеза, который логически должен был бы сложиться, мы чаще всего не встречаем. Правящий слой старается укрепить свои политико-религиозные структуры, но этот вектор размывается матриархальной герменевтикой основного населения" (А. Дугин. Люди чёрного солнца. - М., 2018. С. 248,249).

Африканский правящий слой ныне находится в том же положении, в котором пребывал правящий слой греков-ахейцев 3500 лет назад.

---------------------------------------------------------------------------------

[1] Видимо, эту связь чувствовал А. С. Пушкин, когда он писал:

"Мы добрых граждан позабавим

И у позорного столпа

Кишкой последнего попа 

Последнего царя удавим" (Источник). 

Масиас Нгема.

А. Дугин рассказывает про первого президента Экваториальной Гвинеи, про чудовище по имени Франсиско Масиас Нгема. Этот рассказ является хорошим антидотом (от греч. antidoton — даваемое против), хорошим противоядием от царебожничества. Посмотрим на ужасающее зрелище царя без "тормозов", который царствовал по принципу "что хочу, то ворочу, и никто мне не указ".

"Во время испанского господства он был вполне лояльным сотрудником местной администрации, но накануне обретения независимости выступил с программой радикального национализма и победил на выборах президента. После этого Масиас Нгема фактически ввёл в стране диктатуру и культ самого себя. Так, национальный гимн, введённый им, содержал слова: «Нет Бога, кроме Масиаса Нгемы». Он предписал повторять это священникам во время богослужений, а когда они стали отказываться, запретил христианство вообще, равно как и другие религии. (Из Википедии: Он закрыл почти все библиотеки в стране, к 1974 году оставалась лишь библиотека в Малабо. Масиас Нгема запретил выпуск газет и использование типографий (до 1975 года в стране издавалось лишь две газеты, обе правительственные, позже были закрыты и они). В 1974 году по указу президента были закрыты все школы в католических миссиях; государственные школы фактически не функционировали и ранее, подменяя образование заучиванием лозунгов). Отрицание европейской образованности выразилось у Масиаса Нгемы в запрете самого слово «интеллектуал». Все, кто отдаленно напоминал «интеллектуала», подвергались репрессиям — чаще всего физическому уничтожению. Нгема сосредоточил в своих руках все формы власти —президентскую, политическую и судебную. После того, как он расстрелял главу Центробанка Экваториальной Гвинеи, он стал хранить казну государства у себя дома, зарыв её в зарослях тростника. Позднее часть денег сгнила, а другую часть он собственноручно сжёг перед побегом.

Нгема потребовал от всего взрослого населения принудительно вступить в Единую Национальную Партию. Своих противников он казнил, даже не предъявляя обвинений. Однажды накануне Рождества он расстрелял группу неприятных ему чиновников из 150 человек на стадионе в столице Малабо (Санта-Исабель), переодев палачей в костюмы Деда Мороза, пока в громкоговорителях играл шлягер певицы Мери Хопкин «Those Were the Days», что свидетельствует о том, что он обладал специфическим чувством юмора с элементами Постмодерна.

В один момент он приказал казнить всех, кто носит очки.

Заработную плату он прекратил выплачивать совсем. (Из Википедии: Регулярно получали зарплату лишь президент, военные, полицейские и сотрудники спецслужб.) Чтобы люди не уплыли из страны, он приказал уничтожить все лодки, заодно запретив рыбную ловлю. Единственную дорогу, по которой можно было уехать за пределы Экваториальной Гвинеи, он заминировал.

Нгема никому не доверял, кроме узкого круга людей из своего клана, но и их он время от времени расстреливал. Так, он казнил 10 из двенадцати министров, взяв их функции на себя.

От ужаса происходящего больше половины населения страны, несмотря на все преграды, сбежало из Экваториальной Гвинеи. (Из Википедии: Когда директор государственного бюро статистики опубликовал отчёт о демографии, и Масиасу Нгеме показалось, что цифры численности населения слишком низки, он приказал расчленить директора, «чтобы тот научился считать». )

(Из Википедии: В июне 1979 года 11 офицеров Национальной гвардии пришли к нему с жалобой на то, что уже несколько месяцев не получали зарплату; все они были расстреляны. Тогда 3 августа его племянник Теодоро Обианг Нгема Мбасого, возглавлявший тогда Нацгвардию, решил осуществить переворот.) Масиаса Нгему схватили с чемоданами денег, которые он не успел сжечь, судили и казнили вместе с ближайшими сподвижниками, принимавшими участие в наиболее чудовищных предприятиях.

(Из Википедии: Масиас Нгема имел дружеские отношения с КНДР, будучи почитателем тамошнего диктатора Ким Ир Сена. После свержения первого президента Экваториальной Гвинеи его семья нашла убежище в Северной Корее.)

Всякий разумный порядок вещей должен исходить из того очевидного факта, что в каждой стране, в каждом народе имеется много дураков. Как не допустить дураков во власть, как сделать "реле от дураков", — эта задача до сих пор не решена ни в одном государстве мира. Поэтому дураки, типа Масиаса Нгемы, и впредь будут царствовать, а миропорядок будет напоминать дурдом. 

И земляне ещё удивляются, что у них нет "братьев по разуму" в космосе. Ха-ха-ха, ржунимагу! Да вы посмотрите на себя глазами инопланетян! Вот, допустим, они прилетели и с околоземной орбиты наблюдают за тем, что происходит на Земле. И видят, что государством Экваториальная Гвинея заправляет дурак Масиас Нгема, а другие лидеры государств делают вид, что всё нормально. Я бы на месте инопланетян держался подальше от Земли.

Кимпа Вита.

А. Дугин сообщает интересные сведения про африканскую пророчицу Беатрис Кимпа Вита (1684—1706) из Конго. "По её словам, ей явился святой Антоний из Падуи. Кимпа Вита провозгласила, что она умерла, но святой Антоний из Падуи пришёл к ней, вошёл в её тело и оживил её. С этого времени она впадала в каталептический транс каждую пятницу и приходила в себя в понедельник. В это время она пребывала на Небе, общалась с Богом и со святыми, и прежде всего со святым Антонием Падуанским, которого она считала «вторым богом»".

Я поискал в Сети книгу, на которую ссылается Дугин, — Thornton J. The Kongolese Saint Anthony: Dona Beatriz Kimpa Vita and the Antonian Movement, 1684—1706. Cambridge: Cambridge University Press; 1998, — но, увы, нашёл лишь платную электронную версию. Бесплатно почитать нельзя. Интернет превратился в приложение к магазину Amazon. За всё надо платить. 

"Кимпа Вита призывала к реформе христианства, считая многие обряды излишними и только отчуждающими от духовной сущности веры. При этом она настаивала на включении в религию многочисленных обрядов и представлений дохристианской эпохи. В её учении древние верования банту были своего рода Ветхим Заветом по отношению к христианству".

Кимпа Вита, подобно Жанне д'Арк, жила во времена хаоса, вызванного гражданской войной в стране, и стремилась к скорейшему завершению войны. 

"Кимпа Вита поведала, что ей было открыто будущее: война в Конго скоро завершится, страной снова будет править один маконго [правитель] и это будет Педру IV, а столица Мбаза-Конго будет восстановлена. В 1705 году она с армией своих последователей поселилась на развалинах столицы Мбаза-Конго в разрушенном соборе и призвала конголезцев возвращаться на «землю обетованную» и заново заселять город. Число сторонников Кимпа Виты росло, а проповедь её учения распространялась по всей территории Конго благодаря её эмиссарам, называемым «малыми Антониями».

Все предсказания Кимпа Виты сбылись: война закончилась, Педру IV стал единым правителем, а столица снова вернулась в Мбаза-Конго. Более того, построенный в 1549 году и разрушенный во время эпохи династических войн главный собор Сан-Сальвадора, по преданию, был чудесным образом восстановлен ангелами за одну ночь.

Влияние Кимпа Виты стало настолько серьёзным, что Педру IV увидел для себя в этом опасность. Так, по его приказу в 1706 году Беатрис Кимпа Вита была схвачена солдатами в её родном городе Эвулулу. Она предстала перед католическим судом по обвинению в ереси и колдовстве и была сожжена на костре".

Статуя Кимпа Виты в Анголе

Самое любопытное во всей этой истории — "каталептический транс". Сравнить бы её транс с экстазами св. Терезы Авильской и её ученика св. Иоанна Креста.

«Братия, диавол идёт, — уйдём поскорее!» — говорили иноки Саламанкской обители, завидев издали подходящего к ним Иоанна Креста (Вrunо, 82). И там же, в Саламанке, когда однажды священник, изгоняя из одержимого беса, спросил, кого из служителей Божьих он боится больше всего, бес ответил: «Иоанна Креста!» (Dem., 180).

Политии не могли быть изначальными.

А. Дугин: "Африканские политии могут быть изначально патриархальными (что ярче всего проявляется в наличии стен — Великое Зимбабве) и матриархальными (что особенно ярко в случае государства Матамба, управляемого матриархом, или в традиции женщин-мвади царств Луба/Лунда), что подчёркивается отсутствием защитных сооружений вокруг столичных городов (или отсутствием столиц как таковых)".

Большой Зимбабве 1

Большой Зимбабве 2

Большой Зимбабве 3. Реконструкция.

Ну, я не стал бы говорить об изначальности патриархальных политий. Пример Великого Зимбабве свидетельствует лишь о том, что во времена не столь отдалённые это был африканский форпост огромной торговой сети. "Народ гокомере построил обширную торговую сеть, которая простиралась на восток через горы Чиманимани до побережья нынешнего Мозамбика и на север, в земли народа суахили, жившего на территории нынешних Кении и Танзании и имевшего контакты с торговыми флотами китайцев, а также арабов" (Источник). Очевидно, там, внутри крепких и высоких стен, хранились какие-то товары. Может быть золото, бивни слонов, рабыни? А затем формировались караваны и эти товары доставлялись к побережью Индийского океана, откуда они транспортировались дальше в арабские страны и Китай.

Хотя, А. Дугин всё-таки признаёт хронологический примат матриархата, что видно из нижеследующего графа, который он приводит на стр. 350 своего "Логоса Африки":

Об изначальной матриархальности банту говорили многие этнографы и антропологи, так что Дугин тут ничего нового не открывает. Он лишь находит свидетельства о матриархате в поздних патриархальных политиях. Ну, это примерно то же самое, как выискиввать в сталинских колхозах пережитки более ранних крестьянских общин. Они много веков существовали и без колхозов.

Про терафимов.

"Религия одной из самых многочисленных групп нгбака (на территории ЦАР) высшим божеством считает Гале или Гбонбосо. Это — небесное божество, не приходящее в соприкосновение с людьми. Его посланниками выступает пара божественных предков народа нгбака — Сето и Набо. В мифе о них говорится как о брате и сестре, породивших нгбака через кровосмесительную связь. Этот элемент мифа указывает на матриархат, где отношения брата и сестры играют центральную роль. Почитание этой примордиальной пары предков является важнейшим элементом культа нгбака, а их резные фигурки обязательно стоят в домашнем алтаре (твабозо)", - пишет А. Дугин ("Люди чёрного солнца", с. 247).

Интересно. Эти фигурки напоминают терафимов, родовых антропоморфных идолов древних евреев. В Библии они впервые появляются в связи с Рахилью. Она забирает их из дома отца своего Лавана Арамеянина в Месопотамии (Быт. 31:19), из чего обычно делается вывод, что культ терафимов попал к израильтянам от арамеев. Рахиль прячет терафимов под седлом верблюда (Быт. 31:34), что указывает на их компактные размеры, напоминающие куклу. Также Википедия сообщает, что к ним обращались, чтобы узнать будущее (Иез. 21:21). aquilaaquilonis в своей заметке Терафимы замечает, что терафимы находятся в домах, а не в храмах, и действия с ними производят женщины.

О круглых формах.

"На севере Ганы народы группы гур  — дагомба, моси и мампруси  — организованы по патриархальному принципу, с развитым институтом жречества. Однако антропологические представления дагомба почти тождественны аканти: материнский клан считается наиболее важным, с ним связана передача крови и тела, плотной формы (могья), а от отца воспринимают душу или дух (нторо). Как и во многих других традициях, специфически мужскими постройками были прямоугольные хижины, а женскими — круглые" (А. Дугин. "Люди чёрного солнца". С. 228).

Интересно. Все юрты, яранги, чумы, иглу — круглые. Кажется, все самые древние жилища были круглыми. И у нас имеется достаточно много сообщений, что у кочевых народов, сохранивших архаический быт, жилища строили женщины. Кое-где в Африке женщины до сих пор лепят жилища своими руками.

Хижина химба.

Но, я думаю, построить жилище из брёвен для женщин, скажем так, несподручно. Поэтому "длинные дома" носителей линейно-ленточной культуры строились, надо полагать, мужчинами.

Реконструкция традиционного длинного дома во Вьетнаме.

Хронологически круглые жилища предшествовали прямоугольным, - это очевидно. Прямоугольные формы стали появляться по мере укрупнения домов и усложнения их строительства. Из брёвен никак не получится круглое жилище. Из камня, из глинобитного кирпича тоже удобнее строить дома прямоугольной формы. Хотя традиция есть традиция: сооружение круглых жилищ продолжалось, как бы "по инерции", наряду с прямоугольными домами. В культовой сфере эта древнейшая традиция дожила до настоящего времени.

Буддийские ступы в Бирме.

Радикальный патриархат.

А. Дугин приводит пример радикального патриархата в статье "Яка и имбангала: чёрные скифы Анголы".

"В XVI веке в поле зрения португальцев попал ещё один народ, совершенно не похожий на остальное население. Он стал известен как яка или джага. <...> Это были воинственные племена чистых кочевников, что было совершенно не свойственно народам банту. <...> Религия яка ставит в центре мужское небесное божество — Ндзамбьяпхуунгу.

Долгое время народ яка, представляющий собой яркую аномалию в контексте осёдлой аграрной цивилизации банту, отождествлялся или, по крайней мере, сближался с ещё одним народом — имбангала, который появился из глубины африканского континента в начале XVII века и отличался ещё более радикальными чертами. Народ имбангала был организован как жёсткое и экстремально андрократическое войско, напоминающее кочевые общества Турана. В отличие от всех африканских обществ у них вообще отсутствовали обряды, связанные с родством, и родовые связи не играли никакой роли. Племя было объединено только тайным обществом, куда допускали исключительно юношей,  прошедших инициацию. Полноценным членом племени считался только тот юноша, кто убивал своего врага. Если ребёнок рождался в поселении имбангала, его убивали. Женщины могли родить только за пределами лагеря и принести ребёнка в лагерь, где его воспитывали с самого раннего возраста сообща, обучая только одному — искусству войны. Новых членов войска имбангала чаще всего набирали из подростков, захваченных в плен, обучая их воинскому искусству, ритуальному каннибализму и мужеству, а также посвящая в тайное общество. Одним из ритуалов, сохранившихся у имбангала до более поздних эпох, был обряд «поедания стариков», что снова является удивительной параллелью с описанием обычаев древних скифов".

А. Дугин ещё добавляет, что "имбангала строили особые военные лагеря, укреплённые деревянными стенами — киломбо, где размещали свои отряды". Ну, это вполне понятно. Это напоминает нам про остроги казаков в Сибири, про "крепкостенную" Трою, и про Тиринф греков-ахейцев и про лондонский Тауэр. Завоеватели, питающиеся соками туземного населения, всегда ограждаются от этого населения. Потому что туземное население горит желанием уничтожить или изгнать паразитов со своей земли. 

Ну, что тут сказать? Радикальный патриархат (то есть орда́, тур. ordu «военный лагерь») выглядит крайне отвратительно.

Но тут есть одна интересная параллель с легендами про амазонок. Согласно этим легендам, амазонки жили в военных лагерях и убивали всех родившихся в лагере мальчиков. Если Дугин говорит, что экстремально андрократическое войско имбангала напоминает ему кочевые общества Турана, то, может быть, "нет дыма без огня"? Амазонки ведь тоже из степей Турана. Геродот указывал на Сарматию как место проживания племени, «управляемого женщинами». Если верить древнегреческому историку, амазонки жили в Скифском государстве (современный Крым) и на берегах озера Меотида (Азовское море). Геродот описывал сармат как потомков амазонок и скифов, что их женщины соблюдали древние обычаи, «часто охотясь верхом с их мужьями; участвуя в войне; они носят ту же самую одежду, что и мужчины». При таком раскладе получается, что амазонки — это патриархальный феномен, и к матриархату они не имеют никакого отношения. 

Немного про сенуфо и "чёрный матриархат".

"На севере Кот-д'Ивуара, как и на всём пространстве реки Вольта,  преобладает народ группы сенуфо. <...>  У сенуфо до настоящего времени сохранились мужские инициатические тайные общества. <...>  Верховным духом тайных обществ поро выступает Древняя Мать или Древняя Женщина, почитаемая во всех ответвлениях мужских союзов. Она считается родоначальницей религии и родов сенуфо.

В целом религия сенуфо несёт на себе явные следы матриархата.

Тайные общества есть и у женщин. Они включают в себя гильдию гадалок и целительниц, сандого. Главная фигура в посвящениях и практиках сандого — дух кустов, с которым они вступают в коммуникации и которому приносят жертвы. Гадание считается прерогативой женщин, посвящённых в сандого.

Большинство в Буркина-Фасо составляют народы моси, но также есть сенуфо и лоби. <...>  В обществах моси отчётливо видно два типа религиозных культов: один связан с сакральной властью монарха, а другой — с культами земли и плодородия, которые представлены кастой тенгсоба — дословно «хозяева территорий». Царская власть и связанные с ней династические культы накладываются на горизонт хранителей земли в совершенно особом ключе. Цари моси не являются властителями территорий; они правят только над людьми, поэтому их могущество распространяется лишь на духовную — отеческую — сторону жизни, не связанную с материальной и матриархальной глубиной. Здесь, как и в космологии соседнего народа аканти, мужское начало отождествляется с тонким духом, тогда как тёмная плоть рождения, гниения, крови, труда и плодов находится в компетенции иного — чисто хтонического — института.

Такая оппозиция между солярным патриархатом королевской власти и религией властителей территорий с ярко выраженной хтонической и матриархальной спецификой может быть взята за парадигму всего западно-африканского горизонта, где повсюду (быть может, за исключением культуры йоруба) мы встречаем строго аналогичную картину: патриархальные политии накладываются на глубинный и примордиальный чёрный матриархат" (А. Дугин. Логос Африки. Люди чёрного солнца. - М., 2018. С. 233-239).

А. Дугин описывает лишь историю африканских политий Западной Африки, которые стали появляться, как реакция, под воздействием исламских джихадистов, а затем под ещё более мощным воздействием европейских колонизаторов. Он "копает" неглубоко. Что было там в доисламские времена, когда не имелось патриархальных политий, он не рассказывает. Он же Дугин, а не Мария Гимбутас. Львиная доля его 440-страничного тома посвящена описанию новой и новейшей истории Африки, которую я, естественно, выбрасываю как мусор. Какое отношение к логосу Африки имеют бесконечные военные мятежи и перевороты, - я не знаю.

Матриархат и жертвоприношения.

"Религия народа эве в целом близка другим народам ква и прежде всего фон и ашанти. Если традиционная религия фон называется вудон, то традиционная религия эве — тро. Главные божества в религии тро те же, что и в религии вудон. Очевидно, что общая структура религии тро, как и водун, относится к матриархальному типу.

Аканти почитают предков (нсаманфо), которым приносятся жертвы, в том числе и человеческие (в этом качестве чаще всего выступают рабы). Особо почитаются царские предки, которые представляются в виде чёрных древесных тронов, находящихся в особых святилищах. Эти чёрные троны жрецы «кормят» человеческой кровью, паутиной и опьяняющими напитками.

Отдельной категорией являются духи (абосом), населяющие горы, скалы и пещеры. Слово абосом происходит из языка гуан, где «бо» означает скалу, а «сом» — основу, опору. Духи, таким образом, мыслятся как опоры явлений. У большинства духов есть свои культы, места почитания, свои жрецы (осо) и церемонии. Общение с духами осуществляется через жертвоприношения, обряды и практики одержимости, когда духи вселяются в людей и говорят через них. Интерпретация сообщений духов входит в компетенцию особого лица — окомфо.

Общество аканти строится на матрилинейном родстве, а также на наследовании имущества по женской линии. Роль отца в производстве детей также сводится лишь к тому, чтобы помочь духу предков, нкра, вернуться на землю, но основную функцию в этом выполняет мать.

Снова у народов ква мы видим однозначный матриархат, определяющий как структуру мифологии, так и всю социально-политическую систему в её примордиальном состоянии.

Очевидно, что политические структуры Ашанти, в свою очередь, имели патриархальную природу и выстраивались вокруг вертикальной оси. Но этот политический патриархат накладывался на изначальный и устойчивый матриархальный горизонт, что является общим случаем западно-африканских обществ" (А. Дугин. "Логос Африки. Люди чёрного солнца". - М., 2018. С. 217-225).

Как видно, одержимость духами может быть сопряжена с жертвоприношениями, в том числе и человеческими. Мало ли что духу взбредёт в голову?! Тем более, злому духу.

И, исходя из практики современных африканских культов, можно сделать вывод, что "матриархальный горизонт" никак не препятствует совершению кровавых жертвоприношений.

Да, но правомерно ли экстраполировать современную практику жрецов Аканти на эпоху неолита? Тут имеется фундаментальное различие: современные западно-африканские общества имеют патриархально-государственные "надстройки" с царями и жрецами, а древние общества таких "надстроек" не имели.

Так вот, регулярные жертвоприношения связаны со жречеством как профессиональным сословием. Такое сословие имелось, например, у древних евреев, и Библия прямо вменяет жрецам поедание жертв.

"И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его: вот закон о жертве за грех: жертва за грех должна быть заколаема пред Господом на том месте, где заколается всесожжение; это великая святыня; священник, совершающий жертву за грех, должен есть её; она должна быть съедаема на святом месте, на дворе скинии собрания" (Лев. 6:24-26).

Н. Н. Ерофеева говорит, что в древности жрец был буквально "едоком", и приводит  лингвистические доказательства:

Фасмер утверждает, что "жрец" происходит от санскритского слова gr̥ṇā́ti «взывает, превозносит», но gr̥ṇā́ti однокоренное с "-girati-, (once -gṛṇāti-), to swallow up" https://sanskritdictionary.com/?q=girati&iencoding=&lang= 

Особенно интересно вот это: "P. -girati-, выталкивать (изо рта), выплёвывать, рвать или отрыгивать, отрыгивать; выливать, выпускать, извергать  и т. д.; издавать (звук), произносить; выдыхать; поднимать из   и т. д."

Тут уже картина становится совершенно ясной: жрец нажрался идоложертвенного, и начал "блекотать", выпускать изо рта, издавать [нечленораздельные] звуки [пророчества].

И, в заключение, поставим вопрос "ребром": имелось ли в Старой Европе в эпоху неолита профессиональное сословие жрецов? Скорее нет, чем да.

О матриархальной протоцивилизации Африки.

Сенегалец и выходец из народа волоф Шейх Анта Диоп (1923 — 1986)  в центре своих трудов ставил постижение африканской идентичности. При этом он исследовал эту тему в прямой связи с проблемой патриархата и матриархата. Основную свою идею Анта Диоп подробно излагает в книге «Культурное единство Чёрной Африки. Области патриархата и матриархата» (Diop Cheikh A. The Cultural Unity of Black Africa. The Domains of Patriarchy and of Matriarchy. L.: Kamak House, 1989.). С его точки зрения, культуры Африки (за исключением пигмеев и койсанских народов) ведут общее происхождение от древнейшей протоцивилизации, сложившейся на востоке африканского материка в районе Великих Африканских озёр. Оттуда она распространилась на север и на запад, дойдя до Средиземного моря и до атлантического побережья. Особенностью этой протоцивилизации является её матриархальная структура, которую Анта Диоп справедливо видит в Египте, в цивилизации Куш, у берберов, а также у негроидов Западной Африки и в цивилизации банту.

Единство Африки, согласно Анта Диопу, это единство матриархальной культуры, основанное на

• осёдлом крестьянском обществе;
• похоронном обряде ингумации и культе предков, сопряжённом с могилами;
• территориальном государстве (в отличие от индоевропейского города-крепости);
• сакральной монархии (где царя-трутня регулярно приносят в жертву);
• передаче имени и отсчёте родства по материнской линии.

Этому Анта Диоп противопоставляет индоевропейскую цивилизацию, где доминируют прямо противоположные установки:

• кочевой воинственный образ жизни и разведение крупного скота в больших стадах;
• обряд похоронной кремации;
• государство-крепость;
• патриархальное полновластие монарха-деспота;
• патрилинейное родство.

Анта Диоп аргументирует древность и изначальность матрилинейности на примере передачи сверхъестественных способностей по материнской линии:

"В Сенегале, как и в Уганде и в Центральной Африке, считается, что среди человеческих существ есть особый тип, называемый «колдун-пожиратель людей», которого строго отличают от обычных колдунов. Только «колдуны-пожиратели людей» считаются настоящими колдунами, тогда как остальные колдуны лишь обладают тайной наукой. <...> «Колдуны-пожиратели людей» наделены сверхъестественной силой, благодаря которой они могут превращаться в любых зверей, чтобы пугать свою жертву, что обычно происходит по ночам, и чтобы изгонять тем самым из их тел активное начало (фит на языке волоф). <...>  Когда такой колдун разоблачён, и люди начинают его избивать в ответ за убийство жертвы, он может разложить свою сущность на части: сохранить в своём теле «жизненное начало», убрать «активное начало», связанное с чувствительностью и болью [1], и связать его с кем-нибудь находящимся неподалеку. После этого он больше не чувствует боли, пока этот новый носитель его «активного начала» не будет обнаружен в свою очередь и люди не начнут избивать и его. Это детальное описание сверхъестественных способностей колдуна помогает нам лучше понять, как африканцы представляют себе патрилинейную и матрилинейную структуру наследства. Стать полноценным колдуном, обладающим всеми описанными качествами, то есть «тотальным колдуном», можно только в том случае, если речь идёт о ребёнке, мать которого наделена всеми этими свойствами; в таком случае отец вообще не имеет значения. Если у матери нет таких способностей, но если отец представляет собой «тотального колдуна» (демм на языке волоф), ребёнок будет только наполовину колдуном (нохор на языке волоф). У него будут наличествовать только пассивные качества, но не активные".

Из этого Анта Диоп делает заключение, что если фундаментальные онтологические параметры человеческого существа вплоть до «четвёртого измерения» передаются через мать, значит в основе архаической антропологии Чёрной Африки лежит глубинный метафизический матриархат.

Огромным значением обладает и красочное описание Анта Диопом «колдуна-пожирателя людей». Если признать его архаичность, то можно сделать эту фигуру ключом к матриархальной антропологии в целом, - говорит А. Дугин ("Логос Африки. Люди чёрного солнца",- М., 2018. С. 154-158). 

Я же, от себя, добавлю несколько слов про "одержимость леопардом" в культуре Чатал-Хююка. 

Леопардовый рельеф из Чатал-Хююка

Прямых доказательств нет, однако имеются намёки на феномен оборотничества в среде священнослужительниц Богини-Матери. А что, если они превращались в леопардов и терроризировали местных мужчин по ночам?

----------------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Очень похоже на то, что проделывал Мирин Дажо. 

Немного о фульбе.

Фульбе (называемые также фула, фулани) представляют собой народ, широко распространившийся по территориям Западной и Центральной Африки.  Некоторые антропологи подчёркивают, что фенотипически фульбе присущ целый ряд черт, сближающий их с этносами Малой Азии, а также Эфиопии и Египта.  По другой версии, фульбе представляют собой смешанный народ, сложившийся на основе кочевых (скорее всего берберских) племён Северной Африки и народов нигеро-конголезской группы.  Так или иначе, часто их кожа светлее, чем у других нигеро-конголезцев, а черты лица имеют европеоидные признаки, близкие берберам и народам чадской группы (например, хауса). 

В образе жизни и мифологии фульбе также мы видим сходство именно с афразийским горизонтом. Несмотря на то, что в большинстве своем фульбе мусульмане, в их обществах даже после тысячелетнего господства ислама есть явные признаки матриархата: положение женщин заметно более свободное, чем у других окружающих фульбе племён. Это проявляется и в мифе о творении женщины прежде мужчины, и в образе бога-змея Каамаба (Тьянаба или Тжаамба).  Помощником и пастухом змея Каамаба выступает карлик Кумен, постоянно меняющий свои обличил, чья фигура играет главную роль в обрядах инициации у фульбе. Женой Кумена считается богиня молока Форофоронду. Те пастухи, кто прошли полностью цикл инициации, становятся пастушескими жрецами — силатиги.

Если манде и догоны демонстрируют общие черты с осёдлым матриархальными культурами, близкими к додинастическому Египту или кушитской цивилизации, то фульбе близки к берберам и хауса, то есть к народам кочевым, но также с ярко выраженной матриархальной доминантой.

(Надыбал у Дугина. "Логос Африки. Люди чёрного солнца". С. 126-156)