Это сообщение "имеет ключевое значение, поскольку является единственным источником информации о священной проституции в Сирии/Финикии вплоть до сообщений Евсевия и Афанасия в IV веке н.э.; это единственный текст, связывающий священную проституцию с культом «умирающего и воскресающего бога», который, вслед за сэром Джеймсом Джорджем Фрейзером, определил взгляды книжников (biblical scholars) на «ханаанитскую религию», хотя сам Фрейзер не упоминает о священной проституции в своём описании культа Адониса в Библе.
Phyllis Bird говорит: "Travelogue (рассказ о путешествии) II века н. э., известный под названием "Сирийская богиня" (De syria dea) приписывается известному сатирику и ритору Лукиану Самосатскому, хотя авторство Лукиана отрицается некоторыми авторами, которые ссылаются на ионический диалект текста (в других его работах - аттический диалект) и на то, что не видят в нём сатиры. В своём анализе я следую за Этридж-Оденом и Лайтфутом, рассматривая данный текст как лукиановскую пародию на Геродота, и утверждаю, что рассказ о священной проституции в Библосе напрямую зависит от первоначального нарратива Геродота о женском сексуальном «жертвоприношении» в Вавилоне.
Работа в целом посвящена истории и обрядам «сирийской богини» (Атаргатис) в Иераполисе в Северной Сирии, регионе, где проживает сам Лукиан. Статья открывается, однако, рассуждениями о происхождении религии в Египте, за которыми следует затем «Ассирия» (включая регион от Сирии до Вавилонии) и перечисление различных святилищ в Финикии, которые, как утверждает Лукиан, почти такие же древние, как и египетские, причём большинство из них, по его утверждению, он видел лично. Первым назван храм Геракла (Мелькарта/Баала) в Тире (Syr. d. 3), за ним следует «большое святилище», принадлежащее сидонцам (4), и ещё одно „большое и древнее святилище“ в Гелиополисе (Баальбеке), которое он не видел, но утверждает, что оно из Египта (5). Далее следует храм Афродиты в Библосе с рассказом об обрядах Адониса (6) - единственный рассказ об обрядах в любом из финикийских храмов. Далее следуют традиции, связанные с Адонисом и Осирисом (7-8), а также заключительная заметка о посещении святилища Афродиты в Леванте, которое, как утверждается, было основано Кинирасом (легендарным царём Библа/Кипра и отцом Адониса, согласно различным традициям).
Отчёт Лукиана о Библосе гласит: "Однако я видел в Библе большое святилище Афродиты Библосской, в котором совершают обряды (греч. όργια) Адониса, и я узнал об этих обрядах. Они, во всяком случае, говорят, что то, что сделал кабан с Адонисом, произошло на их территории. В память о его страданиях каждый год они бьют себя в грудь, скорбят и совершают обряды. По всей земле они совершают торжественные оплакивания. Когда они прекращают биение в грудь и плач, они сначала приносят жертву Адонису, как мёртвому, но на следующий день они провозглашают, что он жив, и поднимают его в воздух. Они также бреют головы, как это делают египтяне, когда умирает Апис. Женщины, которые отказываются брить голову, за это получают наказание: в течение одного дня они выставляют свою красоту на продажу. Рынок, однако, открыт только для иностранцев и оплата становится подношением Афродите (Syr. d. 6).
Финальный сегмент этого акта поразительно напоминает описание женщин в храме Афродиты (Милитты) в Вавилоне, а его связь с обрядами Адониса представляется непрочной и второстепенной. Действия женщин интерпретируются не как культовый обряд, а как штраф за несоблюдение обычных траурных практик; и выплата штрафа Афродите, которая не играет никакой роли в Лукиановом описании траура, и которая упоминается здесь впервые в описании обрядов, является немотивированной. Бритьё головы, как ежегодная ритуальная практика, не имеет смысла для женщин. И на самом деле, в описании траурных обрядов в Библосе женщины вообще не упоминаются, за исключением аллюзии на Геродота. Основной интерес Лукиан проявляет к Адонису, «чудесным» происшествиям, связанным с празднованием его смерти, связям с египетскими обрядами Осириса (Аписа) и местными претензиями на то, что именно здесь изначально происходили эти события, лежащие в основе легенды. Священная проституция не играет никакой роли в обрядах Адониса где-либо в других местах.
Бритьё головы в трауре не является приношением или жертвой. И это не женская практика! Это самая вопиющая нелепость всего повествования. Женщины-плакальщицы по всему Леванту от Греции до Египта не бреют головы; вместо этого они описываются и изображаются как распускающие свои локоны, чтобы они висели свободно и распахивают свои одежды, чтобы обнажить грудь. Именно это действие описано сицилийским поэтом Феокритом в рассказе о греческой Адонии в Александрии в третьем веке до н.э. В гимне, сопровождающем брачную сцену, певица описывает бракосочетание Адониса и Афродиты, завершая его восклицанием о сцене, которая произойдёт на следующий день, когда безжизненный Адонис будет отнесён на берег моря и предан волнам:
Ах, не успеет роса на рассвете упасть,
как мы понесём его на руках.
туда, где волны выплёскиваются на берег:
волосы распущены, одежда спадает до щиколоток,
обнажив грудь, мы поднимем пронзительную песнь (Idyll 15.132-36).
Лукиан привязывает практику, якобы относящуюся к «ассирийской» Афродите, к обрядам и традициям Библоса, которые связаны исключительно со смертью и трауром по Адонису. При этом он не ссылается на местных информаторов и не сообщает о наблюдениях из первых рук, в отличие от его описания обрядов Адониса; и практика, которую он описывает, не совпадает ни с одной из описанных в Западной Азии. Его единственным референтом является Геродотовский Вавилон. Связь с обрядами Адониса устанавливается с помощью примечания, предполагающего египетское происхождение траурной практики, которое добавлено после основного рассказа о трауре и сообщения о «воскрешении» мёртвого бога. Опять же повторяю, что идея наказания абсурдна. Здесь сатирик Лукиан наиболее ясно показывает свою силу, ссылаясь на известную традицию Геродотовского Вавилона в отношении Библа — не как на пример ложно понятого благочестия, как это изображает Геродот, а как на наказание за гордыню. Цель Лукиана - пародировать Геродота - была признана давно, начиная с его адаптации ионического диалекта Геродота. Оден утверждает, что «этот текст Лукиана лучше всего читать вместе с Геродотом», чтобы оценить „многие поразительные“ вербальные и тематические аллюзии. И, защищая авторство Лукиана, он насчитывает «дюжину или более примеров сатиры, столь вопиющих, что игнорировать их — значит давать натянутое прочтение текста». Однако ни Оден, ни какой-либо другой комментатор этого текста, насколько мне известно, не признали ссылку на наказание женщин Библа за отказ брить головы как пример сатиры. Выискивая тонкие лингвистические и стилистические параллели, они слепы к этому вопиющему примеру. Почему?
Оказывается, идея сакральной проституции (которая может охватывать практически любую ассоциацию секса и культа) является настолько «данностью» в научной литературе античного (греко-римского) средиземноморского мира, что этот рассказ, один из его «канонических» текстов, не может быть подвергнут такому же литературному анализу, как и окружающий текст. Однако примечательна сама обособленность отрывка в рамках более крупного рассказа, а также критический комментарий. Хотя Лукиан стремится разоблачить все диковинные и возмутительные религиозные обычаи его сирийских соотечественников и женщин, особенно тех, что связаны с богиней Иераполиса, это его единственная ссылка на практику, понимаемую как священная проституция, которая обычно представляется во введениях и комментариях к Еврейской Библии/Ветхому Завету как характерная и повсеместная черта «ханаанитской» религии. Это особенно поразительно, если учесть, что Лукиан умалчивает о подобной практике в Афаке (Syr. d. 9)33 и Гелиополе (Syr. d. 5), местах, связанных с развратными сексуальными обрядами и священной проституцией у Евсевия и Афанасия.
Однако наиболее красноречивое молчание Лукиана о финикийских храмах и обрядах содержится в его отчёте о «великом святилище» Сидона (Syr. d. 4), которое он идентифицирует как храм Астарты, ссылаясь на местную атрибуцию. Здесь он использует только исконно семитское имя божества (в его греческой форме), божества (Ashtart), культ которого, как правило, приписывают появлению священной проституции на Кипре, в Карфагене и Сицилии. Греческая традиция отождествляла проституцию с Афродитой, известной уже Гомеру (в восьмом веке до н. э.) как «Кипрской»; но она также помещала её происхождение на Восток и, в частности, в Финикию. Таким образом, учёные долгое время предполагали, что «священная проституция», которая искажала лик Афродиты Киприды, была чертой, импортированной из финикийского культа Аштарт/Астарты.
Но Лукиан, сообщая о первичном центре поклонения Астарте в Финикии, ничего не сообщает о священной проституции там, он лишь озабочен альтернативными теориями, касающимися истинной личности богини. Похоже, что для Лукиана, уроженца Сирии, проституция была особенностью культа (кипро-) ассирийской Афродиты, а не финикийской Аштарт/Астарты. Таким образом, он помещает эту практику в большом храме Афродиты в Библе, представляя Библ как Вавилон Запада.
Постскриптум
Мнение Лукиана об «отце истории» заявлено прямо в одном из его сатирических диалогов, в котором Геродот возглавляет список «прославленных людей, которые использовали записанные ими басни так, что они не только обманывали своих современников, но и передавали ложь из поколения в поколение и донесли её до нас, сохранив в изящной дикции и ритме». Лукианово подражание мастеру-баснописцу Геродоту в случае «священной проституции» в Библосе, как я полагаю, распространило обман даже на нас".
------------------------------------------------------------------------
От себя добавлю ещё пару слов. Древние греки усматривали "священную проституцию" где-то вдали от Эллады, у чёрта на куличках: на Кипре, в Леванте и Сирии, в Вавилоне. Казалось бы, Лукиану Самосатскому, жителю Сирии, все карты в руки, - кому, как не ему, знать о том, что происходит у него под носом?! Но он, вместо того чтобы рассказать о "священной проституции" в своём собственном городе (наверняка там имелся храм Астарты), усматривает "священную проституцию" в левантийском Библе.
 |
| На карте можно увидеть немалое расстояние от Самосаты до Библа. |
Похоже на то, что перед нами - мираж, который удаляется по мере приближения. Он виден лишь издалека.
Комментариев нет:
Отправить комментарий