Любопытный щит у амазонки. Он напоминает беотийский восьмёркообразный щит, но в редуцированной, усечённой форме. По сути, амазонка держит левой рукой половинку ботийского щита.
На античной керамике VI–IV вв. до н.э. т.н. беотийский восьмёркообразный щит изображается в руках сражающейся Афины. Амазонок на вазах изображают с такими щитами на протяжении всего периода от VI до IV вв. до н.э.
О. Ю. Артёмова называет женщин австралийских аборигенов созидательницами общественного мнения. "Женщины проявляют живейший интерес ко всему, что проиходит в общине; на практике именно они часто формируют общественное мнение. Они активно обсуждают все события и распространяют сведения о поступках и высказываниях окружающих [1]. Как пишут Берндты, сплентни — неотъемлемая часть общественной жизни аборигенов, они выполняют важную функцию: содействуют тому, чтобы люди, не желая заслужить порицание товарищей, следовали общепринятым стандартам поведения".
По-моему, мы здесь видим самые корни того, из чего позднее, в более развитых обществах, вырастает эпос. Ведь скандинавские саги выполняли, в своё время, ту же функцию: сказители прославляли героев и порицали негодяев, причём весть о добрых делах и мерзких поступках передавалась из уст в уста на протяжении многих поколений, так что, если, к примеру, какой-нибудь Торир Лопоухий где-то "лопухнулся", то сказ о том, как Торир облажался, слушали и дети его, и внуки, и правнуки, а другие, посмеиваясь нах лопоухим Ториром, стремились к тому, чтобы самим не оказаться в подобной ситуации.
Может быть, отчасти и Традиция коренится в бабьих сплетнях? Откуда это пошло, что жить согласно Традиции — хорошо, а жить без Традиции — плохо?
"Хотя женщины не допускаются к принятию решений, связанных с внутриобщинными делами, с проблемами межобщинных отношений, они, громко высказывая свои мнения на общих стоянках, могут во многом влиять на решения мужчин".
А это сильно напоминает мне общины американских индейцев-ирокезов. У них существовало разделение ролей. Женщины доминировали в деревне и отвечали за духовное руководство племени. И за общее тоже. А мужчины были исполнительной властью, а также отвечали за «министерство внешних дел», то бишь сражения, переговоры и т.п. Хотя вождями племён и Лиги были мужчины, но назначали их опять же женщины – матери кланов, выбираемые народом. В случае необходимости они могли и сместить вождей.
Вообще, у австралийских аборигенов матриархат находится как бы "под спудом"; например, женщины у них добывают львиную долю пищи, и, в принципе, остаётся совсем немного для того, чтобы их мужчины пошли по пути африканских химба, возложив на женские плечи все заботы о хлебе насущном и играя в домино с утра до вечера. Тут уже явный матриархат.
"В среде женщин, как и мужчин, одни пользуются большим авторитетом, чем другие. Обычно в женской половине общины имеются свои лидеры — женщины, влиянию которых во многом подчиняются все остальные.
Некоторых женщин благодаря их выдающимся качествам старшие мужчины допускают на свои советы, где решаются важные вопросы, касающиеся жизни общины. Так, хауит упоминает двух женщин, участвовавших в советах старших мужчин и являвшихся наряду с этими мужчинами хранительницами преданий и блюстительницами древних обычаев. Элькин слышал даже от аборигенов рассказы о женщинах — главах общин.
Известны случаи, когда отдельным женщинам разрешалось участвовать в священных обрядах мужчин. Обычно это старые женщины; как говорили аборигены Уорнеру, это женщины, которые уже не похожи на женщин, а похожи на старых мужчин — с "белыми (седыми) головами и белыми волосами на щеках и подбородке". Но одной лишь старости недостаточно, нужны волевые качества, ум и энергия. Вот как Ф. Робертс говорит о женщине, долгое время входившей в число распорядителей обрядов кунапипи у алава: "Статус её остался непревзойдённым. Это была героиня племени".
Кажется, матриархальный или патриархальный образ жизни того или иного племени во многом зависит от того, узурпируют ли мужчины сферу сакрального или к священному допускаются мужчины и женщины в равной степени. Очевидно, там, где мужчины не препятствуют женщинам в религии, вся эта область со временем оказывается в руках у женщин. Ну, а далее уже начинается "священный матриархат".
------------------------------------------------------------------------------
[1] В этом смысле, все нынешние блогеры — "бабы" по натуре.
В 2008 году Николай Перестов, собирая образцы плейстоценовой фауны у реки Иртыш, случайно обнаружил бедренную кость анатомически современного человека, залегавшую в слое мамонтовой фауны.
Радиоуглеродное датирование показало возраст около 45 000 лет, позднейшие независимые проверки подтвердили полученный результат. С применением корректировки получаем, что возраст кости находится в диапазоне от 43 210 до 46 880 лет.
Очень интересно, что примерно этим же временем датируется древнейшее изображение дикого кабана, точнее говоря, бородавочника (warty pig), в пещере на острове Сулавеси, в Индонезии. Об этом говорилось в записи О свинье, "влипшей" в историю. Этот рисунок считается древнейшим из надёжно датированных произведений изобразительного (фигуративного) искусства. Интересно, что в Африке, из которой, как предполагается, "вышел" человек современного антропологического типа, не обнаружено никаких следов фигуративного искусства. Есть лишь какие-то царапины, которые датируются временем 77 000 лет назад и которые называются "абстрактным искусством". Я отношусь весьма скептически к этому "искусству".
Автор блога Old European culture в статье White feast говорит о том, что
"родниковая вода - это менструальная кровь матери-земли... И это буквально "вода жизни". Вода для ритуала собирается в весеннее время... У девственной Матери-Земли... Полная жизненной силы, которую она ещё не использовала для производства новой жизни (урожая)...".
И он сравнивает эту родниковую воду девственной Матери-Земли с месячными выделениями девственницы:
"Воду набирает "девушка-девственница". Девушка, у которой были первые месячные. Чья "вода жизни начала течь". Которая полна "жизненной силы". Но она ещё не использовала ни одной из этих жизненных сил для производства новой жизни...".
В другой своей статье - Willow in Slavic folklore - автор блога Old European culture пишет:
"Родниковая вода в Сербии называется "živa voda" (живая вода, вода жизни), и считается, что она обладает магическими свойствами... Родник считается местом, где плодородная мать-земля выпускает свою "воду жизни" так же, как плодородная женщина выпускает свою менструальную кровь, женскую "воду жизни". Таким образом, родниковая вода магически связана с менструальной кровью...".
Интересное сопоставление... Тут ещё на ум приходит "мёртвая вода" и "живая вода" русских сказок. Сочетание этих вод обладает такой животворящей силой, что способно исцелить все раны и даже воскресить умершего человека.
Кстати, о силе. Известно, что менструальная кровь используется в колдовских практиках. Равно как и вода после омовения покойника.
Очевидно, с этим связаны меры предосторожности по отношению к менструирующим женщинам в традиционных обществах. "Как бы чего не вышло...". Строятся специальные менструальные хижины, где женщины самоизолируются на период месячных. В это время женщина не должна прикасаться к чему-либо, ибо от её прикосновений киснет вино, чахнет пшеница, жухнут травы, чернеют бутоны. Она может сделать зеркало тусклым и лишить блеска «меч, нож или какое-то другое острое оружие, каким бы сверкающим ни было оно. <...> Железо и сталь тотчас ржавеют, а равно и медь, распространяя мерзкий, сильный, ядовитый запах...». Плиний Старший в «Естественной истории» так описывает силу женщины в период менструации: «Едва ли можно отыскать вещь более ужасную, чем этот поток и его течение»…
Поразительно то, что патриархальная религиозность воспринимает женские месячные исключительно негативно, как угрозу духовности, тогда как для самих женщин их опыт уединения может быть началом духовной жизни. Тут, опять же, мы видим "живую" и "мёртвую" воду.
Судя по описаниям О. Ю. Артёмовой, в среде австралийских аборигенов женщины находятся в перманентной борьбе с мужчинами. Конечно, далеко не все женщины борются за свои права и расширяют пространство своей личной свободы. Некоторые женщины приветствуют намерение мужа приобрести вторую или третью жену, так как хотят иметь помощницу и подругу. Но есть женщины, которые в подобных случаях протестуют столь энергично, что мужчинам приходится обходиться без второй жены. Австралийские женщины далеко не всегда являются существами покорными; многие из них обладают индивидуальностями, способностью к проявлению собственной воли и личной инициативы.
"Булудья говорит, что её совсем молодой выдали замуж за одного из старших мужчин группы. Ей всегда нравился юноша по имени Монгобори, с которым она с детства дружила. Однако она не сопротивлялась: таков порядок, и слово её родителей, а затем мужа, было для неё законом. Потом муж умер, и она перешла на попечение его младшего брата, который через некоторое время отдал её Монгобори. Ему она во всём подчинялась, так же как прежнему мужу, и поэтому жизнь её текла спокойно, с ней хорошо обращались и никогда не наказывали. Она вела себя так, как её учили, и была убеждена, что всё, чего от неё требуют, правильно и справедливо, даже если ей самой хочется совсем другого. Но такой конформизм свойствен далеко не всем женщинам, многие пытаются бунтовать и проявляют немалое упорство.
В воспоминаниях А. Уэлс (об аборигенах острова Милингимби) упоминается молодая женщина, которая была четвёртой младшей женой уважаемого всеми мужчины средних лет. Она никогда не скрывала, что её симпатии принадлежат другому мужчине из той же группы, и неоднократно убегала с ним. Её всякий раз находили и били. Она недолго бывала грустной, "в ней было много стойкости", и её не покидала надежда рано или поздно добиться своего.
В том же источнике рассказана история одной женщины. Однажды, занимаясь какими-то домашними делами, А. Уэлс услышала громкие возбуждённые крики: "Мурри йинди! Мурри йинди!" (Несчастье! Несчастье!). Все обитатели лагеря - женщины с маленькими детьми на плечах, подростки, молодые мужчины со связками копий и старшие опытные воины - бегут в одном направлении и все кричат. Похоже, что действительно произошло несчастье, но ни у кого нельзя добиться ответа. На вопрос: "В чём дело?", наконец, одна женщина бросает на ходу: "Эта Дамада! Эта Дамада убежала с чужим мужчиной!" Найти Дамаду не удаётся, но вечером она сама возвращается в лагерь, где оставались трое её детей. Оказывается, она убегала от мужа уже много раз. Все сходятся на том, что её следует убить. Но вмешивается миссионер и прячет женщину в своём доме. Проходит некоторое время, возмущённые соплеменники несколько успокаиваются. Пострадавший муж и его родственники обращаются к миссионеру с просьбой выдать Дамаду, они обещают не убивать её, а наказать "по-христиански": решено на неделю отправить её вместе с детьми на необитаемый островок неподалёку от Милингимби. Через неделю всех четверых привозят обратно: и дети, и женщина здоровы, сыты и веселы, потому что Дамада прекрасно умеет находить пищу и никогда не унывает. После этого она убегала ещё несколько раз (и возвращалась к детям), наказания не останавливали её, но однажды с ней расправились так, что она осталась искалеченной навсегда".
Сюжет полотна "Женщины Амфиссы" отсылает зрителя к истории, которая была
записана в первом веке греческим историком Плутархом в сочинении "О
доблести женской":
"Когда фокидские тираны захватили Дельфы и
Фивы вели с ними войну, получившую название Священной [Третья Священная
война 356—346 гг. до н. э.], справляющие дионисийские священные игрища
женщины, так называемые вакханки, в исступлённом ночном блуждании, не
замечая того, оказались в городе Амфиссе. Утомлённые и ещё не владеющие
полнотой сознания, они улеглись где пришлось на площади и погрузились в
сон. В городе, который состоял в союзе с фокейцами, находилось много их
воинов, и амфисские женщины, опасаясь какого-либо бесчинства с их
стороны, сбежались на площадь, окружили спящих вакханок и молча охраняли
их, а когда те пробудились, оказали им всю необходимую помощь, принесли
еду и наконец, с разрешения своих мужей, проводили их до границы".
Вчера на телеканале EuroNews рассказывали про "разборки" наркокартелей в Мексике и показывали трупы людей на улице. В связи с чем я вспомнил про мексиканский культ Санта Муэрте, культ Святой Смерти.
На первый взгляд, это вроде бы народный культ, чем-то напоминающий культ Святой Девы Марии Гваделупской. Но это только на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении, между культом Девы Марии и культом Санта Муэрте различие примерно такое же, как между Константином Крыловым и каким-нибудь скинхедом, который два слова связать не умеет и может лишь рожи бить. Вроде бы, оба - националисты, но отличаются друг от друга как небо от земли.
Есть такая поговорка: не всё то золото, что блестит. По аналогии можно сказать, что не каждый культ является матриархальным, в центре которого находится женское божество. Культ Святой Смерти - точно не матриархальный.
Одни говорят, что Санту Муэрте раньше якобы называли Миктлансиуатль (ацтекская богиня смерти, которая, вместе со своим мужем Миктлантекутли, правила преисподней, Миктланом).
Другие возводит происхождение культа Санта Муэрте к средневековой Западной Европе. Так, мексиканский антрополог Катя Пердигон Кастанеда (Katia Perdigón Castañeda) заявляет: "Концепция фигуры Смерти, её иконография и отображение в культе Санта Муэрте, без сомнения, теснее связана с победившим иудео-христианством (в данном случае с католицизмом), нежели с позабытыми и неслышными голосами побеждённых, то есть коренных народов Мексики."
Да, безусловно, образ Святой Смерти напоминает всем нам знакомый образ костлявой Смерти с косой, какой она изображается со времён "чёрной смерти" в Европе. Но, как бы там ни было, это в конце концов не столь важно. Важно другое: в стране, среднестатистический гражданин которой имеет не больше восьми классов образования, и где криминогенная обстановка принимает колоссальные масштабы, основную массу верующих составляют те, кто «ходит по краю» мексиканских и американских законов. В пенитенциарных учреждениях Мексики, Техаса и Калифорнии культ Костяной Дамы распространён настолько широко, что кое-где она стала лидером по числу поклонников, обогнав даже Деву Марию Гваделупскую.
Более ста лет назад в работе, которая остаётся фундаментальной, хотя и спорной в своей теоретической части и в общности некоторых выводов, Робертсон Смит утверждал, что матрилинейная система происхождения была до ислама "универсальным правилом в Аравии".
Это явление присутствует по всей Аравии: среди набатейцев, на востоке полуострова, в южной Аравии. Доисламская поэзия даёт нам свидетельства такого рода происхождения: кунья, образованная с помощью umm, наряду с куньей с ab, для мужских персонажей, является известным примером. Для южной Аравии — два текста Fa 3 и Fa 76 представляют большой интерес для нашей темы; в каждом из этих текстов сабейский царь постановляет, чтобы определенное количество людей из определенной семьи было включено в более крупную племенную группу. Наиболее примечательным в этой процедуре является тот факт, что одновременно с тем, как мужчины, которые должны стать частью большой группы, обозначаются по имени "со своими братьями, сыновьями и родственниками", такое же заявление делается и для женщин, которые упоминаются по имени "со своими сестрами, дочерьми и родственниками".
Три южноаравийские надписи, похоже, указывают на возможность матрилокального проживания (относится к способу проживания молодоженов, согласно которому жених или муж приезжает жить в семью своей жены) супружеской пары. В одном случае (Ir 24) мужчина благодарит божество за то, что ему было даровано право жениться (hkrb) и поселиться в доме (hkll) жены. F.L. Beeston считает: "Это вряд ли стоило бы упоминать , если бы речь шла о том, что невеста неизменно переезжала в дом своего мужа. Из этого следует сделать вывод, что довольно часто встречались случаи уксорилокального (тип проживания супружеских пар, когда место жительства определяется местом жительства жены) брака, когда невеста оставалась в семье, в которой родилась" (Beeston, p. 11).
Некоторые набатейские посвящения в гробницах в Мадаин-Салихе, в северном Хиджазе, подчеркивают независимое экономическое положение женщин, которые могли иметь гробницы с монументальным фасадом, высеченные в скале, и использовать их для себя и своих дочерей. В южной Аравии женщины также строили здания и делали посвящения божествам, чтобы испросить милости, не ограничивающиеся только семьей. Два структурно схожих текста о финансовой независимости женщин представляют большой интерес, и, возможно, стоит привести их почти полностью.
"Истинный бхакта узнаёт Мать под любой маской, в любой одежде".
О. Ю. Артёмова называет многожёнство и браки с большой разницей в возрасте основными причинами высокой конфликтности общества австралийских аборигенов. "Отношения между людьми у австралийцев в немалой степени осложняются практикой полигинии и таких браков, при которых мужчина на 23 - 30 или даже 40 лет старше жены. Благодаря этим обычаям в общинах аборигенов всегда имеется некоторое количество молодых неженатых мужчин, а также молодых женщин, которым замужество не приносит удовлетворения или которым оно в тягость" (с. 77).
 |
| австралийские аборигены |
Это кадр из фильма "Женитьба" (1977) по одноимённой пьесе Н. В. Гоголя. Бесподобную экранизацию создал гениальный режиссёр Виталий Мельников, автор таких культовых фильмов, как "Начальник Чукотки", "Старший сын" и "Отпуск в сентябре".
"Женитьба" — фильм совершенно "матриархальный", в том смысле, что, по сюжету, сваха приводит к невесте, купеческой дочери Агафье Тихоновне, несколько женихов и она сама должна сделать выбор.
"Учёные секвенировали геном 35 человек, относящихся к пяти поколениям семьи, захороненной в Хэзлтон-Норт, гробнице эпохи неолита в Великобритании. Исследование позволило впервые в истории воссоздать генеалогическое древо доисторического клана, который жил на острове 5700 лет назад. Было установлено, что они в равной степени считали важным родство и по женской, и по мужской линии.
Погребение представляет собой массивную каменную пирамиду, длиной 50 м, в живописном районе Котсуолд, к западу от Оксфорда. На основе радиоуглеродного датирования было выяснено, что эта пирамида использовалась для захоронений на протяжении 70 лет, примерно с 3690 до 3620 гг. до н.э. По словам археологов и генетиков, проводивших исследование, среди всех похороненных там людей, 27 были близкими родственниками.
Исследователи обнаружили, что, хотя отцовство (по крови или по закону) определяло принадлежность к сообществу, тела в гробнице обычно располагались в соответствии с их родственными связями с жёнами "Иакова". Потомки двух жён были похоронены в южных камерах гробницы, в то время как отпрыски двух других были упокоены в северных камерах, что означает, что структура семьи определила архитектуру гробницы. Это говорит о том, что эти люди знали, кем были их предки по материнской линии четыре поколения назад, и что это чувство принадлежности имело какое-то глубокое значение после смерти и, возможно, в жизни.
Крис Фаулер, археолог из Университета Ньюкасла, и ведущий историк исследования, отмечает, что один из вопросов, на который предстоит ответить в будущем, заключается в том, насколько эта картина отражает семейную жизнь всех фермеров эпохи неолита в Великобритании и за её пределами. По словам археолога, несмотря на то, что можно предположить, будто эта социальная структура существовала повсюду в Котсуолд-Северн, это может быть неверно для других народов, построивших аналогичные группы памятников в Англии, Ирландии и Шотландии" (Источник).
Ну, как говорится, поживём — увидим. Пока же достаточно и того, что 3600 лет до н. э. на Британских островах существовали экзогамные браки, - обычай, совершенно чуждый в патриархальной иудейской культуре. И родство у фермеров эпохи неолита велось по материнской линии, что тоже противоречит патриархальному библейскому родословию:
Ф. Ф. Зелинский говорит, что древнегреческий храм "вырос и развился из священной рощи: сначала сплетали беседку из её деревьев, образуя навес для кумира (этот обычай, упоминаемый ещё Гомером, в некоторых культах уцелел до позднейших времён); затем сочли более надёжным строить между деревьями небольшую "хорому", а затем хорому с окружающими деревьями претворили в виде полукаменного или каменного здания — получилась "целла" с колоннадой, всем известная, простая, но величавая и пленительная форма "греческого храма".
В этом смысле, колонны древнегреческого храма представляются собой ту же священную рощу, только сделанную из камня.
 |
| храм Афродиты в Турции |
Кстати, тут припоминается и древнеславянский обряд кумления (посестринство). В этом обряде особую роль играла берёза. По традиции, для проведения обряда девушки и женщины шли к берегу реки, водоёма или в лес, где протекал ручей, и выбирали одиноко стоящую "плакучую" берёзку. Берёза плакучая считалась деревом особым - её иногда называли "навьим деревом", то есть деревом мёртвых. Её сок, почки, кора, древесина и листья никогда не использовались для лекарственных целей, но только для магических. Верили, что это дерево имеет связь с нижним миром, что его любят русалки, они с берёзы спускаются, на берёзах качаются. Вокруг берёзы очерчивался магический круг (его мог заменять и девичий хоровод), и под пение обрядовых песен девушки украшали её бусами и лентами, а чтобы угодить русалкам, которые очень любят качаться на ветвях берёзы, сплетали ветви в венки. Происходило «завивание» - связывание верхушек двух молодых берёзок (при этом они нагибались) или же заплетание-закручивание древесных берёзовых веток в кольца. Отсюда, кстати, и пошло выражение «берёзу заломати».
Здесь, скорее всего, речь идёт о создании временного святилища из связанных ветвей нескольких рядом стоящих берёзок. В этих "шатрах" девушки "кумились" с русалками и между собой:
«Кумушка, голубушка,
Серая кукушечка!
Давай с тобой, девица,
Давай покумимся!
Ты мне кумушка,
Я тебе голубушка!
Горюшко размыкаем!
Будешь мне помощница,
Рукам моим пособница!»
"Призывы к равенству и скромности – орудие слабых в их борьбе против сильных. Ими бездари, объединившись, всегда пытались поколебать позиции наиболее достойных и талантливых. Победившие в жизненной борьбе не нуждаются в равенстве. Его требуют побеждённые, оказавшиеся внизу, чтобы сбросить тех, кто находится наверху. Но стоит свергнуть их, как проповедники равенства немедленно забывают о нём, пытаясь стать над обществом" (Фридрих Ницше).
Здесь, в концентрированной форме, выражена вся суть т. наз. "ницшеанства". Оно в высшей степени животно-биологично. Оно рассматривает человека как биологическую особь и полностью игнорирует дух. Человеческие сообщества рассматриваются как волчьи стаи. У волков есть вожак, а у людей есть "фюрер". Призывы к равенству в волчьей стае неуместны и даже вредны, так как вожак становится таковым в результате естественного отбора и все другие самцы в стае заведомо хуже него. Но, спрашивается, в результате какого отбора оказывается у власти тот или иной правитель в человеческих обществах? Он что, самый лучший представитель своего этноса? Никак нет. Взять, например, бывшего советского генсека Никиту Хрущёва.
Ни особым умом, ни внешностью, ни физической силой, ни моральными качествами он не блистал, ничем особо не выделялся среди серой массы русских мужиков, он и выглядел как самый обыкновенный мужик. И такие "мужики" во власти — явление вполне обычное и привычное в истории. Читаем в Википедии: "Иоа́нн (Джон) Безземе́льный — король Англии. Его правление считается одним из самых катастрофических за всю историю Англии — оно началось с завоевания Нормандии французским королём Филиппом II Августом и закончилось гражданской войной, почти свергшей его с трона (за свои поражения он получил ещё одно прозвище «Мягкий Меч», Softsword). В 1213 году он признал Англию вассалом Папы римского, чтобы закончить раздор с католической церковью, а в 1215 году восставшие бароны заставили его подписать Великую хартию вольностей, из-за чего Иоанн более всего и стал известен. Некоторые историки считают, что правление Иоанна было не лучше и не хуже царствований Ричарда I и Генриха III. Тем не менее репутация Иоанна была настолько плоха, что с тех пор ни один английский монарх не называл своих наследников этим именем (оно впоследствии стало считаться несчастливым и в правящих династиях Шотландии и Франции)" (Источник).
Значит, если послушать Ницше, то английские "бездари"-бароны восстали, чтобы "поколебать позиции наиболее достойных и талантливых". В этом-то и заключается чудовищный изъян концепции Ницше, что он не замечает (или не желает замечать) того факта, что "победившие в жизненной борьбе" не блещут талантами, а, наоборот, часто являются умственными "лилипутами". Да, среди правителей иногда встречаются талантливые люди, но их пропорция среди правителей ничем не отличается от пропорции талантов в уличной толпе, и, в общем, они попадают на политический "олимп" чисто случайно. Надо бы Ницше зарубить себе на носу, что до тех пор пока в человеческих обществах не будет отбора самых лучших людей во власть, во власти будут находиться далеко не самые лучшие люди. При таком раскладе Ницше пытается убедить нас, что король одет в прекрасные одежды (см.: Символика наготы и одежд), а мы видим его голым. С Ницше можно было бы согласиться, если б каждый правитель был как махатма Ганди, но, увы, подавляющее большинство правителей Ганди и в подмётки не годятся.
Просматривая ленту друзей, я обратил своё внимание на нижеследующее сообщение:
"В
большинстве общин был патриархальный уклад, но у саамов Кольского
полуострова был матриархат: считалось, что у женщины более сильная душа.
Она решала все бытовые и общественные вопросы, имела бойкий нрав, у нее
могло быть несколько мужей. В отличие от других племен, женщины могли
быть и шаманами — нойдами" (Источник).
"... город Кола – исторический центр Кольского полуострова. <...> Кола исторически была территорией матриархата, т. к. колянки выделялись среди жительниц крайнего Севера своей энергичностью и самостоятельностью. Писатель С. В. Максимов отмечал: «Тамошние женки так умудрились и освоились, что любая удачлива в рыбачестве, неустрашима и ловка в управлении рулём и парусом на морских промыслах». Многие сами руководили хозяйством, ходили на своих судах по торговым делам в Норвегию" (Источник).
Вот она, матриархальная Арктида! Не умственно-спекулятивная Арктогея Германа Вирта, а вполне реальная и осязаемая, находящаяся в историческом и этно-культурном контексте. Тут надо ещё отметить, что поморы были выходцами из Великого Новгорода, а средневековый Новгород, по сравнению с ордынской Москвой, отличался демократичностью и женским равноправием.
О. Ю. Артёмова пишет в своей монографии "Личность и социальные нормы в раннепервобытном обществе" (с. 70):
"Во многих племенах [австралийских аборигенов] существует сугубо женский вид необрядового творчества — первобытный аналог кукольного театра. Примитивные подобия кукол изготовляются из воска или глины, сплетаются из верёвок или соломы, иногда вырезаются из листьев. Каждая фигура символизирует какой-то персонаж из традиционного фольклорного рассказа или только что сочинённой истории. Быстро переставляя их на земле, женщины как бы иллюстрируют пересказываемые ими повествования".
По-моему, тут имеется сходство с антропоморфными фигурками из неолитического поселения Stubline культуры Винча, о которых говорилось в моих записях: Игрушки-"солдатики" или терафимы?, К вопросу об интерпретации фигурок из Stubline, Возвращаясь к фигуркам из Stubline и Об интерпретации Ильи Палагуты фигурок из Stubline и Снова возвращаясь к фигуркам из Stubline.
"Рассматривая религиозные представления аборигенов [Австралии], Э. Дюркгейм, а позднее У. Уорнер высказали мнение, что у аборигенов мужчины воспринимаются как "священные", а женщины - как "земные". В разделе своей книги, который называется "Мужское и женское начала как основополагающие принципы социальной организации, выраженные в обрядах", У. Уорнер пишет: "Мужское начало теснейшим образом переплетено с понятием ритуальной "чистоты", а женское начало столь же неразрывно связано с представлениями о "нечистоте"; первое понятие равносильно понятию "священного", второе - понятию "земного". Эта дихотомия полов, выражавшаяся в представлениях о "священных" и "земных" членах групп, в свою очередь неразрывно связана с таким принципом человеческих отношений, как суперординация и субординация (главенство и подчинение)", - говорит О. Ю. Артёмова в своей монографии "Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине" (с. 67).
Это как раз в продолжение статьи Австралийские мужчины и женщины как "брахманы" и "шудры".
Хотя, как указывает сама О. Ю. Артёмова, далеко не все этнографы разделяют эту точку зрения о делении мужчин и женщин у аборигенов на "священных" и "земных", допустим, что так оно и есть. Но здесь сразу же возникает вопрос: можно ли эту картину считать универсальной для всех первобытных обществ? В записи Австралийские "старообрядцы" я высказал своё предположение о том, что сами аборигены в Австралии оказались своего рода "исключением из правила", и поэтому их представления ни в коей мере нельзя автоматически переносить на, допустим, евразийские архаические общества эпохи палеолита. О том, что в других местах нашей планеты в древности могло быть иначе, и даже совсем наоборот, свидетельствует, например, искусство Древнего Египта. Цитирую:
"В белом цвете египтяне видели символ чистоты и святости. Именно в белых одеждах изображается Душа умершего на Суде Осириса, произносящая знаменитую Исповедь отрицания: «Я не делал худого людям. Я не был жесток с близкими. Я не подменял Правду Неправдою. Водам текущим я путь не пытался закрыть. Не потушил я огня, что гореть был назначен. Проявлению Божьему я не мешал. Я чист! Я чист! Я чист!..»
Белый цвет символизировал Душу, прошедшую через двери испытаний в этой и в той жизни и готовую к встрече с Божественным. Это образ человека чистого настолько, чтобы пропускать через себя Духовный Свет. На стенах гробниц мы видим изображение не физического облика людей, а их Ка — светящихся двойников в белом облачении. Белый не только обозначает чистоту, но и дарует очищение всему, с чем соприкасается. Особый ритуальный смысл имел белый цвет для жречества: для церемоний предназначались белые одежды и сандалии, из белого алебастра делались многие ритуальные предметы (чаши и сосуды, канопы и столы для бальзамирования). Благодаря своему цвету в церемониях очищения и жертвоприношения использовалось молоко. Белый цвет стал обозначением освящённых вещей и особого, сакрального пространства.
Город Мемфис, священный город бога Птаха, древнейшую столицу Египта, египтяне называли «Белые стены». В настенных росписях гробниц и храмов (например, в гробнице Нефертари) можно встретить фрески на белом фоне — это тоже подчеркивает ритуальную чистоту и ставит изображаемое над земной реальностью, над временем.
Белый — это цвет одежд бога Осириса, владыки мира иного, а также бога Птаха, «Ваятеля земли». В этом аспекте белый — изначальный цвет, рождающий все остальные цвета спектра, — говорит о полноте неземной власти" (Источник).
 |
| Осирис в белых одеждах |
 |
| Рахотеп и Нофрет |
Карта мест в Норвегии, названия которых буквально образованы от слова Ад (Helvete на норвежском языке). Helvete — это, очевидно, от имени Хель (др.-сканд. Hel) — повелительницы мира мёртвых (Хельхейма) в германо-скандинавской мифологии.
В общей сложности насчитывается более 300 таких мест. Самое высокогорное место называется Хельвестиндин (или «Пик ада») - 1371 метров над уровнем моря. Слово ад часто встречается в сложных словах, таких как Хельветесдален (Долина Ада), Хельветесдюпет (Глубины Ада) и Хельветесботн (Дно Ада).
Интересно, а что насчёт Хельсинки, столицы Финляндии? Слово-то — шведское, и по-шведски звучит как Хельсингфорс. Впрочем, говорят, что "хельсинг" и "хельвете" имеют разные смыслы, что "хельсинг" - это «узкий участок».
А что означает название шрифта Helvetica, который я выбрал для написания своих статей в данном блоге? «Гельвеция» (лат. Helvetia) —
устаревшее латинское наименование Швейцарии, а Helvetica в переводе с латинского означает
«Швейцарская». Швейцария - "адова страна"? Ну да, там в горных пещерах живут швейцарские гномы. И золотишко со всего мира там хранится...
Конрад Лоренц в своей монографии «Так называемое зло. К естественной истории агрессии» недоумевает, для чего нужно объединение в громадные анонимные стаи, существующие у рыб, птиц и многих млекопитающих. Он пишет:
"Мы слишком привыкли видеть эти сообщества; а поскольку мы сами тоже ведь общественные существа, нам слишком легко представить себе, что одинокая сельдь, одинокий скворец или бизон не могут чувствовать себя хорошо. Поэтому вопрос «зачем?» просто не приходит нам в голову. Однако правомерность такого вопроса сразу становится ясной, если принять во внимание очевидные вредные последствия объединения в крупные стаи: большому числу животных трудно прокормиться, у них нет возможности спрятаться (которую естественный отбор оценивает очень высоко), возрастает подверженность паразитам, и т.п.
Казалось бы, одна сельдь, плавающая в океане сама по себе, один вьюрок, самостоятельно отправляющийся осенью в странствие, или один лемминг, пытающийся в одиночку найти угодья побогаче при угрозе голода, имели бы лучшие шансы на выживание. В самом деле, плотные стаи этих животных прямо-таки напрашиваются на то, чтобы на них нападали разные охотники, вплоть до Германского акционерного общества рыболовства в Северном море. Мы знаем, что инстинкт, собирающий животных вместе, обладает огромной силой, и что притягивающее воздействие, которое оказывает стая на отдельные особи и на их небольшие группы, возрастает с размером стаи, причем, вероятно, в геометрической прогрессии. В результате у многих животных – например, у вьюрков – может возникать смертельный ciculus vitioisus [Порочный круг (лат.)] Если из-за случайных внешних обстоятельств – например, из-за особенно обильного урожая буковых орешков в какой-нибудь местности – численность этих птиц зимой окажется значительно выше обычной, то ее лавинообразное нарастание переходит экологически допустимый предел, и птицы массами гибнут от голода. Я имел возможность наблюдать такое гигантское скопление зимой 1951 года близ озера Тунерзее в Швейцарии. Под деревьями, на которых спали птицы, каждый день лежало множество трупиков; выборочные вскрытия совершенно определенно указывали на голодную смерть".
Ну да, вредность сбивания в стаи особенно наглядна на примере криля, поедаемого китами.
О. Ю. Артёмова пишет в своей монографии "Личность и социальные нормы в раннепервобытном обществе":
"Едва ли не самым большим почётом пользуются у австралийцев колдуны и знахари. <...> Как показывает А. Элькин в специальном исследовании, колдуны и знахари составляют как бы замкнутый круг, своего рода элиту. Как правило, в неё имеют доступ только мужчины.
Высокую репутацию австралийцу также дают также обширные знания в области религиозной обрядности, священной мифологии и истории своего племени, а также мастерство в изобразительном искусстве, танцах, пении. Всё это связано с теми видами деятельности, в которых участие женщин либо ограничивается, либо вообще исключается.
Австралийские нормы отстраняют женщин от руководства общественной жизнью, которая у аборигенов регулируется только мужчинами. <...> Важно подчеркнуть, что мужчины, среди которых решающее слово принадлежит наиболее влиятельным старшим членам коллективов, проводят свои обсуждения втайне, зачастую уходя из главного лагеря.
Наиболее чёткое и законченное проявление существующая разница в общественном положении мужчин и женщин находит в сфере религиозной деятельности. <...> В соответствии с их верованиями, все члены общества - мужчины, женщины, дети - тесно связаны со священным миром Сновидений. <...> Но только мужчины могут быть посредниками между людьми и священным миром Сновидений. Нормы, регулирующие религиозную жизнь, строятся так, чтобы женщины не соприкасались с тем, что наделено, в сознании аборигенов, наиболее могущественными магическими свойствами. Женщины не должны приближаться к тотемическим центрам, не должны знать священных мифов, слушать священные религиозные песни, смотреть на священные эмблемы. <...> Те обряды, которые, по представлениям аборигенов, являются особенно важными, обеспечивающими само существование людей и всего, что их окружает, как правило, недоступны для женщин и проводятся на особых священных площадках вдали от основного лагеря".
Кстати, в СССР тоже имелись "особые священные площадки", где проводились советские манифестации.
 |
| 1935. Спортивный парад на Красной площади. |
Причём, эти манифестации имели ярко выраженную антирелигиозную направленность.
В 1970-м году вышел небольшой сборник статей "Роль женщин в обществе аборигенов Австралии". Статьи К. Берндт и И. Уайт непосредственно посвящены проблеме статуса женщин в соотношении со статусом мужчин. И. Уайт приходит к выводу, что статус женщин безусловно ниже статуса мужчин, но это статус не "слуги", а "младшего партнёра". К. Берндт доказывает, что влияние женщин, их авторитет в обществе не меньше, чем влияние и авторитет мужчин, просто у аборигенов существует чёткое разделение сфер влияния между представителями разных полов: мужчины играют ведущую роль в одних областях жизнедеятельности, женщины - в других.
В частности, женщины, как правило, вносят больший вклад в обеспечение общины продовольствием. Спенсер и Гиллен пишут, что в Центральной Австралии мужчины много времени проводят в лагере, иногда вообще ничего не делая, женщины же целый день заняты поисками пищи. Об аборигенах племени муринбата и соседних племён Й. Фалькенберг пишет: "Экономика общины основана в первую очередь на женском труде. Если в общине много женщин, то забот у мужчин немного. Если в общине мало женщин, мужчины должны трудиться от темна до темна". По данным Гудейл, у тиви подавляющую часть пищи добывают женщины, это не только растительная пища, но и мясная: мелкие сумчатые, ящерицы, змеи и т. п. Мужчины охотятся редко, кушанья из добычи, принесённой ими (крупные виды кенгуру, морские животные, крупные птицы), считаются деликатесами. По подсчётам Б. Хайет, даже в засушливых районах страны, где количество растительной пищи ограничено, доля продуктов женского труда в пищевом рационе аборигенов составляет 60%, а в плодородных тропических районах севера женщины добывают около 90% всей пищи. По подсчётам М. Мэггита, у валбири, которые живут в плохо обеспеченных растительной пищей районах, женщины поставляют 70 - 80% потребляемой пищи. По данным Р. Ли, у мурнгин мужчины добывали только 30% потребляемой пищи.
В литературе множество раз отмечалось, что во время обычных переходов аборигенов с одной стоянки на другую женщины несут все пожитки, а также маленьких детей, мужчины же идут налегке. Кстати, подобную картину можно увидеть не только у австралийских аборигенов.
Как сообщает О. Ю. Артёмова в своей монографии "Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине" (с. 41), европейцы, хорошо знакомые с жизнью австралийских аборигенов, отмечают их неизменно весёлый нрав. Т. Штрелов приводит слова своего "цивилизованного" проводника аранда, сказанные о "диких" аборигенах пустынных окрестностей Маунт-Лейбиг (Северная Территория): "Они вечно хохочут, они просто не могут остановиться". Р. Гоулд пишет: "Я не раз имел возможность убедиться, что аборигенов пустыни Гибсона не покидает хорошее расположение духа, готовность смеяться и шутить, даже когда они страдают от голода и зноя, когда их одолевают мухи и другие насекомые, мучают нарывы и язвы". В своём автобиографическом рассказе абориген из племени алава Вайпулданья [1] говорит: "Аборигены охотно улыбаются и смеются. От природы мы народ весёлый. Наши лагеря постоянно оглашаются взрывами хохота. Собака, старающаяся укусить себя за хвост, первые неуклюжие шаги ребёнка, мужчина, присосавшийся к вымени козы, женщина, которая кормит грудью сразу двоих детей, - такие обыкновенные, казалось бы, вещи заставляют людей смеяться до упаду".
В этом отношении австралийские аборигены напоминают мне олимпийских богов, чьи похождения неизменно заканчиваются "гомерическим" хохотом. Или свинку Пеппу со всеми её родственниками и друзьями, которые в конце каждой серии падают на спину и хохочут. Там у них хохочет "до упаду" даже попугайчик Полли.
Наверно, так же весело люди жили и в Чатал-Хююке, и во многих других неолитических поселениях...
Помнится, после окончания девятого класса я устроился летом на работу в совхоз. Работал я в основном на току, с деревянной лопатой в руках, в женском коллективе. И так смеялся целый день, что у меня скулы болели от смеха. Шутки-прибаутки были неиссякаемы. Так что я, в какой-то мере, успел "приобщиться" к жизни в архаическом обществе.
---------------------------------------------------------------
[1] Этот рассказ записан и издан австралийским журналистом Д. Локвудом. Христианское имя Вайпулданьи - Филипп Робертс.
На этой картине итальянского художника Renato Guttuso (1912-1987) на первом плане изображён не Иисус Христос, а один из разбойников, распятых вместе с ним.
Полезно иногда смотреть на привычные картины под иным углом зрения. При этом открывается нечто такое, что прежде не замечал или на что не обращал внимание.
Можно ведь убить по-разному. Например, от ненужной кошки можно избавиться, отрубив ей голову топором. А можно подвесить, привязав её проволокой к потолку, и пусть она там висит и корчится много дней.
Несколько лет назад я прочитал о том, что где-то на островах Тихого океана ныряльщики за жемчугом ловят акул, заталкивают им в раскрытые пасти морских ежей и отпускают их обратно в море. Акулы никак не могут потом "выплюнуть" тех ежей, и умирают мучительной смертью.
Очевидно, ныряльщики таким образом устрашают акул: типа, берегитесь, твари, не попадайтесь нам на глаза, а то и с вами то же самое будет!
Здесь надо заметить, что слово «террор» происходит от лат. terror — страх, ужас. Филиппинские ныряльщики — это террористы по отношению к акулам, потому что они наводят на акул страх и ужас.
Ну а Римское государство? Можно ли его назвать террористическим за то, что оно практиковало столь ужасные казни? Я думаю, каждый сможет ответить на этот вопрос сам.
Есть такой эксцентричный и мрачноватый одновременно сад скульптур под названием «Путь Виктора» (Victor’s Way) в графстве Уиклоу (Wicklow) в Ирландии, посвященный Алану Тьюрингу.
Разработал дизайн скульптур и основал сам парк некто Виктор Лангхельд (родился в Берлине) в 1989 году после поездки в Индию в поисках духовного просветления. Его необычные духовные видения были созданы в камне мастерами в Индии, и теперь населяют этот парк скульптур.
Наибольшее впечатление на меня произвела скульптура «Разделение». Родившийся ребёнок и мать должны - рано или поздно - разделиться и разлучиться. Есть что-то от Химеры в их неразделённом состоянии. И вот, разделение для Химеры - смерти подобно. Она кричит от боли, но фигуры матери и сына расположены так, что кажется, будто мать кричит в экстазе совокупления. Инцестуозный мотив тут, безусловно, присутствует. И, как я понимаю, Мать, преодолевая и разрывая инцестуозные влечения, совершает убийство Химеры. Тем самым, она позволяет родиться отдельной личности ребёнка. Да и самой родиться как личность.
"Из всех тоталитарных нарушений прав личности при смешанной экономической
системе призыв на военную службу, наверное, – самое страшное. Это
надругательство над правами. Военный призыв отрицает фундаментальное
право человека — право на жизнь — и устанавливает основной принцип
тоталитаризма, согласно которому жизнь человека принадлежит государству,
и государство может потребовать пожертвовать ею в войне. Если
принимается этот принцип, всё остальное — лишь вопрос времени. Если
государство может заставить человека рисковать жизнью или здоровьем в
войне, которую объявило по собственной прихоти, цели которой он не может
не то что одобрить, но даже понять, если для того, чтобы послать его на
нечеловеческую муку, не требуется его согласия, тогда, в принципе, в
этом государстве отрицаются все права, и его правительство не является
защитником граждан. Что же в таком случае оно защищает?"
Айн Рэнд (Алиса Зиновьевна Розенбаум)
