Судя по описаниям О. Ю. Артёмовой, в среде австралийских аборигенов женщины находятся в перманентной борьбе с мужчинами. Конечно, далеко не все женщины борются за свои права и расширяют пространство своей личной свободы. Некоторые женщины приветствуют намерение мужа приобрести вторую или третью жену, так как хотят иметь помощницу и подругу. Но есть женщины, которые в подобных случаях протестуют столь энергично, что мужчинам приходится обходиться без второй жены. Австралийские женщины далеко не всегда являются существами покорными; многие из них обладают индивидуальностями, способностью к проявлению собственной воли и личной инициативы.
"Булудья говорит, что её совсем молодой выдали замуж за одного из старших мужчин группы. Ей всегда нравился юноша по имени Монгобори, с которым она с детства дружила. Однако она не сопротивлялась: таков порядок, и слово её родителей, а затем мужа, было для неё законом. Потом муж умер, и она перешла на попечение его младшего брата, который через некоторое время отдал её Монгобори. Ему она во всём подчинялась, так же как прежнему мужу, и поэтому жизнь её текла спокойно, с ней хорошо обращались и никогда не наказывали. Она вела себя так, как её учили, и была убеждена, что всё, чего от неё требуют, правильно и справедливо, даже если ей самой хочется совсем другого. Но такой конформизм свойствен далеко не всем женщинам, многие пытаются бунтовать и проявляют немалое упорство.
В воспоминаниях А. Уэлс (об аборигенах острова Милингимби) упоминается молодая женщина, которая была четвёртой младшей женой уважаемого всеми мужчины средних лет. Она никогда не скрывала, что её симпатии принадлежат другому мужчине из той же группы, и неоднократно убегала с ним. Её всякий раз находили и били. Она недолго бывала грустной, "в ней было много стойкости", и её не покидала надежда рано или поздно добиться своего.
В том же источнике рассказана история одной женщины. Однажды, занимаясь какими-то домашними делами, А. Уэлс услышала громкие возбуждённые крики: "Мурри йинди! Мурри йинди!" (Несчастье! Несчастье!). Все обитатели лагеря - женщины с маленькими детьми на плечах, подростки, молодые мужчины со связками копий и старшие опытные воины - бегут в одном направлении и все кричат. Похоже, что действительно произошло несчастье, но ни у кого нельзя добиться ответа. На вопрос: "В чём дело?", наконец, одна женщина бросает на ходу: "Эта Дамада! Эта Дамада убежала с чужим мужчиной!" Найти Дамаду не удаётся, но вечером она сама возвращается в лагерь, где оставались трое её детей. Оказывается, она убегала от мужа уже много раз. Все сходятся на том, что её следует убить. Но вмешивается миссионер и прячет женщину в своём доме. Проходит некоторое время, возмущённые соплеменники несколько успокаиваются. Пострадавший муж и его родственники обращаются к миссионеру с просьбой выдать Дамаду, они обещают не убивать её, а наказать "по-христиански": решено на неделю отправить её вместе с детьми на необитаемый островок неподалёку от Милингимби. Через неделю всех четверых привозят обратно: и дети, и женщина здоровы, сыты и веселы, потому что Дамада прекрасно умеет находить пищу и никогда не унывает. После этого она убегала ещё несколько раз (и возвращалась к детям), наказания не останавливали её, но однажды с ней расправились так, что она осталась искалеченной навсегда".
Всё-таки я считаю, что матрилокальные (вариант: гостевые) браки с правом выбора женихов невестой - это самый разумный способ предотвращения подобных семейных неурядиц. Как говорится, "сердцу не прикажешь" и "насильно мил не будешь". Мужчина - это "дятел": он летает от одного дерева к другому и везде стучит своим клювом, а уж женщина сама выбирает, какого "дятла" ей приручить.
"Сообщая о том, как аборигены дурно обращаются со своими жёнами, европейские наблюдатели обычно добавляют, что многие женщины тем не менее умеют постоять за себя, отвечают ударом на удар и, не желая выполнять какие-либо требования мужчин, нередко первыми затевают ссоры. <...> И не всегда мужчины выходят победителями из подобных семейных конфликтов. <...> По словам Ф. Робертса, встречаются женщины, которые никогда не подчиняются мужчинам и говорят с ними, как равные. <...> Есть семьи, в которых женщины держат своих мужей в полном повиновении. По словам Чеслинга, "встречаются женщины с крутым нравом, они заправляют в своих семьях и в семьях своих сыновей, всё время кого-то отчитывают, ворчат и угрожают".
Это — так называемый "бытовой матриархат", примеров которого очень много и в нашей богоспасаемой Рассеюшке.
"Бытовой матриархат" у нас возможен потому, что за спиной у женщины стоит всесильное Государство. Мужское рукоприкладство чревато тюремным сроком. Тем более интересно, что подобный "матриархат" имеет место быть и в архаических обществах, где нет ни государства, ни Уголовного Кодекса. Значит, матриархальные отношения, в той или иной мере, присущи всем человеческим обществам - от самых первобытных до самых супер-пупер-совеременных. Другое дело, что матриархальные отношения в одних обществах могут быть едва заметными "вкраплениями", а в других они могут занимать доминирующее положение. Как эти "вкрапления" увеличиваются и приобретают тотальный характер — это особый интересный разговор. Очевидно, при этом создаётся особого рода "женская" мифология и религия, ибо пресловутое "материнское право" И. Бахофена должно иметь ореол святости. И, конечно, немаловажное значение имеет специфически "женская" экономика (мы знаем, что, например, в Чатал-Хююке всё производство крутилось вокруг создания зеркал для женщин, всякого рода украшений для "прекрасного пола").
Комментариев нет:
Отправить комментарий