Конрад Лоренц в своей монографии «Так называемое зло. К естественной истории агрессии» недоумевает, для чего нужно объединение в громадные анонимные стаи, существующие у рыб, птиц и многих млекопитающих. Он пишет:
"Мы слишком привыкли видеть эти сообщества; а поскольку мы сами тоже ведь общественные существа, нам слишком легко представить себе, что одинокая сельдь, одинокий скворец или бизон не могут чувствовать себя хорошо. Поэтому вопрос «зачем?» просто не приходит нам в голову. Однако правомерность такого вопроса сразу становится ясной, если принять во внимание очевидные вредные последствия объединения в крупные стаи: большому числу животных трудно прокормиться, у них нет возможности спрятаться (которую естественный отбор оценивает очень высоко), возрастает подверженность паразитам, и т.п.
Казалось бы, одна сельдь, плавающая в океане сама по себе, один вьюрок, самостоятельно отправляющийся осенью в странствие, или один лемминг, пытающийся в одиночку найти угодья побогаче при угрозе голода, имели бы лучшие шансы на выживание. В самом деле, плотные стаи этих животных прямо-таки напрашиваются на то, чтобы на них нападали разные охотники, вплоть до Германского акционерного общества рыболовства в Северном море. Мы знаем, что инстинкт, собирающий животных вместе, обладает огромной силой, и что притягивающее воздействие, которое оказывает стая на отдельные особи и на их небольшие группы, возрастает с размером стаи, причем, вероятно, в геометрической прогрессии. В результате у многих животных – например, у вьюрков – может возникать смертельный ciculus vitioisus [Порочный круг (лат.)] Если из-за случайных внешних обстоятельств – например, из-за особенно обильного урожая буковых орешков в какой-нибудь местности – численность этих птиц зимой окажется значительно выше обычной, то ее лавинообразное нарастание переходит экологически допустимый предел, и птицы массами гибнут от голода. Я имел возможность наблюдать такое гигантское скопление зимой 1951 года близ озера Тунерзее в Швейцарии. Под деревьями, на которых спали птицы, каждый день лежало множество трупиков; выборочные вскрытия совершенно определенно указывали на голодную смерть".
Ну да, вредность сбивания в стаи особенно наглядна на примере криля, поедаемого китами.
К. Лоренц говорит, что, очевидно, есть какие-то преимущества стайного образа жизни, которые, в целом, перевешивают вредные последствия, но его объяснение предполагаемых преимуществ выглядит натянутым и неубедительным. Он полагает, что "очень многие, а может быть даже все хищники, охотящиеся на отдельных животных, неспособны сосредоточиться на одной цели, если одновременно в их поле зрения проносится множество других, равноценных". Как видим, в отношении китов это не работает; они не "заморачиваются" выбором жертвы и глотают всю стаю криля. "Некоторые рыбы в случае опасности сбиваются в такую плотную массу, что она выглядит как одна громадная рыба; а так как многие довольно глупые хищники, например барракуда, очень боятся подавиться слишком крупной добычей, это может служить хорошей защитой", - пишет К. Лоренц. По-моему, это просто смешно.
Лично я вижу три преимущества стайного образа жизни, которые, вместе взятые, могут перевесить опасности нахождения в стае.
1. Чем больше стая, тем больше у самок выбор брачного партнёра. Соответственно, тут в полной мере работает евгеника. Если от стаи что-то останется после встречи с китом, то это будут "отпрыски" самых симпатичных самцов, которые приглянулись самкам. Таким образом, стайная популяция застрахована от вырождения.
2. В стае возможно осуществление взаимопомощи. Об этом блестяще написано у Петра Кропоткина в его монографии "Взаимопомощь как фактор эволюции". Да, муравьи уязвимы из-за того, что все они живут в одном муравейнике, но при этом каждый отдельный муравей не рискует умереть от голода.
3. Самое интересное и удивительное в стае - коммуникация, в смысле общения особей друг с другом. Я много наслышан о пчелином языке танца, хотя и не вникал в подробности сего феномена. Наверно, нечто подобное имеется и у муравьёв. И, кажется, знаменитые "мурмурации" скворцов тоже являются своего рода языком танца.
"Многие социологи полагают, что самой первой формой социальной сплочённости была семья, а уже из неё в процессе эволюции развились все те разнообразные формы сообществ, какие мы встречаем у высших животных. Это, может быть, верно для многих общественных насекомых и, возможно, также для некоторых млекопитающих, включая приматов – в том числе человека, - но обобщать это утверждение неправомерно. Самая первая форма «сообщества» в наиболее широком смысле слова – это анонимное скопление, типичный пример которого дают рыбы в Мировом Океане. Внутри такого скопления нет ничего похожего на структуру, никаких вожаков и никаких ведомых, лишь громадная масса одинаковых элементов. Разумеется, они влияют друг на друга; разумеется, существуют какие-то простейшие формы «взаимопонимания» между индивидами, составляющими скопление", - пишет далее К. Лоренц.
"Как гласит древняя китайская мудрость, хотя всё животное есть в человеке, не всё человеческое есть в животном. Но отсюда никоим образом не следует, что «животное в человеке» есть нечто изначально дурное, достойное презрения и по возможности подлежащее искоренению". В частности, три "животных" пункта, описанных мною выше, очень даже полезны в человеческих обществах. Наверно, именно поэтому пчёлы во многих древних обществах рассматривались как священные насекомые, у которых есть чему поучиться.
Но, пожалуй, самое интересное во всей этой истории заключается в том, что только внутри достаточно большого человеческого коллектива (племени) как бы сам собою появляется и живёт Миф. И этот коллективный Миф может воодушевить людей на совершение каких-то выдающихся поступков. Лев Гумилёв называл таких людей "пассионариями", хотя он очень смутно понимал, откуда появляется эта самая "пассионарность". А я сравнивал таких "одержимых" людей с саранчой, вставшей на крыло [1]. К. Лоренц верно замечает, что "само название, которое создал для воодушевления немецкий язык (Begeisterung), выражает представление, что человеком овладевает нечто очень высокое, сугубо человеческое, а именно дух (Geist). Греческое слово «энтузиазм» означает даже, что им овладевает бог". Правда, боги бывают разные. Карл Юнг, бывший современником взлёта и падения Третьего рейха, писал о том, что немцы 30-х годов XX века были одержимы древнегерманским богом Вотаном (Одином).
Поэтому я, внук деда, умершего от тифа зимой 1941-42 года в концлагере для военнополенных где-то в конюшнях разбитой польской армии под Белостоком, являюсь противником патриархальных богов и всецело поддерживаю матриархат.
 |
| А. Гидулянов. Юдифь с головой Олоферна. (2007) |
----------------------------------------------------------------------
[1] У саранчи есть две фазы жизни - одиночная и стадная. Саранчу стадную можно назвать "пассионариями". Подобные движения происходят и в человеческой среде, когда народ превращается в нацию.
Комментариев нет:
Отправить комментарий