Майкл Вуд о "златообильных" Микенах.

"Микены были построены для войны. Вначале они представляли собой то, что турки называют dervendji, — то есть замок, стоящий у соединения двух горных перевалов, чтобы взимать дань со всех проходящих. Крепость разбойников, «свернувшаяся в угрожающем изгибе», как описывал её Генри Миллер. Они далеки от моря и не имеют хороших пахотных земель. Трудно понять, как город мог благоденствовать и зачем ему такие могучие стены, пока вы не обойдёте окрестности и не отметите, что тут пересечение древних дорог, уходящих к северу и югу и связывающих Аргосскую и Коринфскую равнины, меньшую равнину Бербати и Контопорейский перевал. К XVI в. до н.э. здесь были накоплены огромные богатства".

Златообильные Микены

Интересно, что т. наз. "квартал ремесленников" в Микенах отделён от царской резиденции крепостной стеной. Назначение зданий в квартале определено благодаря найденным там заготовкам, золотому листу, незаконченным изделиям из слоновой кости, необработанным полудрагоценным камням. Скорее всего, там проживали рабы, вывезенные ахейцами с Крита и малоазийского побережья. И наверно там же трудились сотни женщин, производя в швейных мастерских текстиль на продажу. Ну и микенские царьки-ванаксы также могли "припахать" окружающее крепость туземное (пеласгийское) население, чтоб к царскому столу поставлялись продукты питания и вино.

"Цари, подобные Агамемнону, тратили огромную часть своих доходов и богатств на царские захоронения и царский культ. Они растрачивали колоссальные средства, силы и умение людей на оружие и военное снаряжение. Достаточно взглянуть на картины охоты и сражений на инкрустированных кинжалах, фресках и монументах, чтобы увидеть типичное времяпрепровождение правящего класса, независимо от того, называется он «героическим» или нет. То была царская сторожевая элита, которую отделяла глубокая пропасть от простого народа.

Изображение на микенском кинжале

Как и во многих других подобных монархиях, о которых у нас есть подробные сведения, — кельтской, германской и индийской, царю, без сомнения, было необходимо щедро поощрять своих вооружённых сторонников: дарами, пищей и, возможно, землями (хотя таблички не дают уверенных сведений относительно землевладения). «Агамемнон» должен был кормить свой двор и чиновников, оснащать и вознаграждать армию, вкладывая огромные средства в её обучение (лошади и колесницы требовали самых больших затрат). Чтобы сохранять армию лояльной, друзей счастливыми, а врагов держать в подчинении, он должен был захватывать земли, рабов, женщин, сокровища и трофеи. Всё это требовало регулярных войн, набегов и пиратских экспедиций. Шлиман пришёл к аналогичным выводам в 1876 г.: "Естественно, возникает вопрос, как город получал своё золото в тот далёкий период, когда коммерция вообще не существовала. Представляется, что его нельзя было получить каким-либо иным способом, кроме пиратских экспедиций к Азиатскому побережью [1]".

Как видим, экономика Микен состояла из трёх составных частей: 1) сбора дани со всех проходящих и проезжающих мимо, и в этом отношении микенские ванаксы мало чем отличаются от "разбойников с большой дороги"; 2) пиратских набегов в поисках трофеев и рабов; 3) использования рабского труда. 

"В Пилосе, в частности, есть записи о женщинах, выполняющих «чёрную» работу. Они мололи зерно, обрабатывали лён и пряли. Размеры рациона их питания позволяют предположить, что это сотни работниц. Многие выделены этническими прилагательными, вероятно, указывающими на места, из которых они прибыли, и хотя некоторые из определений пока не понятны, всё же ясно, что там были женщины из восточной части Эгейского мира — из Книда, Милета [2], с Лемноса, из Зефира (то есть Галикарнаса), Хиоса и Aswija. В пилосских табличках названы 700 женщин с детьми — 400 девочками и 300 мальчиками, и ещё 300 мужчин и мальчиков, которые «им принадлежали». Некоторые этнические группы весьма немалого размера: «двадцать одна женщина из Книда с двенадцатью девочками и десятью мальчиками». В описаниях часто встречается слово lawiaiai, «пленники», и то же самое слово использует Гомер, описывая женщин, захваченных Ахиллом в Лирнессоне во время набега на земли к югу от Трои.

Всё это свидетельствует о хищнической природе микенской экспансии на восток Эгейского региона. Женщин либо захватывали во время пиратских рейдов, либо покупали у работорговцев в таких перевалочных пунктах, как Милет. Тот факт, что они обычно упоминаются вместе со своими детьми, но не с мужчинами, указывает на пиратскую практику: мужчин убивают, а женщин уводят.

Мы не должны чересчур усердствовать в поисках «современных» аналогий. В «Илиаде» «разоритель городов» разрушает не для того, чтобы усилить своё политическое влияние, совладать с инфляцией, открыть торговые пути в Чёрное море или к месторождениям олова в Европе. Он разрушает не для того, чтобы присвоить уловы скумбрии и тунца. Он грабит города, чтобы захватить трофеи, сокровища, лошадей, скот, золото, серебро, дорогие доспехи и оружие, и женщин. Не следует забывать, что, по легенде, похищение женщины явилось поводом для Троянской войны! Снова и снова Гомер говорит о битве за «город и его женщин». Когда Ахилл рассказывает Одиссею про двадцать три города, которые он разграбил, то упоминает только «сокровища и женщин» в качестве добычи. Это то, чем он гордится, что сохранит за ним славу и после его смерти. И чем прекрасней женщины, тем выше ценится подвиг. В этом они удивительно близки к великим африканским «верховным королям» народа занде, описанным в антропологической работе Э.Э. Эванса-Притчарда. Победоносный правитель забирает красивейших женщин себе, а остальных, вместе с детьми, отдаёт свите. («К этим akanga vura, «рабыням войны», относились почти как к жёнам...» — не кроется ли тут ключ к реальной «Елене»?).

Таковы были цели царей-«героев». Если экономическая необходимость может лишь отчасти объяснить подобные нападения — пополнением числа рабов для «государственной промышленности», то не вызывает сомнений, что чем большая добыча была захвачена, чем больше взято золота и серебра, чем прекрасней кони и красивей женщины, тем большие почести воздавались завоевателю. Именно это обеспечивало победоносному царю массу приверженцев и гарантировало их лояльность. А чем многочисленней становилась шайка, тем более серьёзные военные предприятия можно было осуществлять. Возможно, Троянская война и была таким предприятием. В свете сказанного, азиатские женщины, трудившиеся на льняных полях вокруг Пилоса, получавшие свой месячный рацион и растившие детей как рабов, и есть самая красноречивая характеристика мира Агамемнона и «разорителей городов». Такими были реалии «героического века»".

Я недавно обвинил троянцев в пиратстве, а теперь вижу, что и Агамемнон «со товарищи» были тем же миром мазаны.

"Итак, таким монархам, как Агамемнон, для снаряжения его воинства и вознаграждения его была нужна добыча — сокровища, сырьё, драгоценные металлы, скот и женщины. Такова правда жизни всех так называемых героических обществ. У Гомера, как мы видели, величайшей честью было называться «разорителем городов». Власть в бронзовом веке опиралась на существующие структуру и идеалы общества. Это подтверждают таблички с линейным письмом Б из Пилоса. Присутствие на них имён рабов с Лемноса, Хиоса, из «Азии», Милета, Галикарнаса и Книда, работающих на отлично организованных «государственных предприятиях», показывает, что миру Агамемнона необходимо было постоянно захватывать рабов либо покупать их на невольничьих рынках. Это было общество, где дополнительные расходы — накопление сокровищ, культ монарха, царские погребения, военные расходы — были настолько непомерны, что гигантскую трудовую пирамиду нужно было постоянно подпитывать. Рабочая сила нуждалась в непрерывном обновлении, несмотря на то что рабыни приносили потомство, поскольку продолжительность жизни в неволе наверняка была очень низкой. Показателен контраст между длинными описаниями дворцовых запасов богато украшенной мебели в пилосских табличках и короткими списками чужеземных рабов и их рационов. Только представьте, какие средства и сколько труда вложено в «одно кресло пружинное, инкрустированное египетской синью, и серебром и золотом на спинке, которая украшена человеческими фигурами из золота, и с парой золотых фиалов, и с золочёными грифонами и грифонами из египетской сини». Это всего лишь одна позиция из множества дошедших до нас (как и следовало ожидать, такое же внимание к деталям проявляется в описаниях военного снаряжения, например, кузовов колесниц, «инкрустированных слоновой костью, выкрашенных в тёмно-красный цвет, с поводьями с кожаными щёчными ремнями и мундштуком из рога»).

А теперь перед нами «двадцать одна книдская женщина, двенадцать девочек, десять мальчиков... В Эвдейвеле: восемь женщин, две девочки и три мальчика; 336 литров пшеницы, 336 литров фиг...». Специалисты высчитали, что каждый из этих людей получал паёк в 24 литра в месяц, немногим меньше классического солдатского пайка. Если добавлялись фиги, то уменьшалось количество пшеницы: римский агроном Катон рекомендовал сокращать в рационе количество хлеба рабам, «когда они начинают есть фиги». Таким был мир Агамемнона."

Такая экономика, полностью зависимая от поставок свежих партий рабынь, очень уязвима, потому что легко доступные рабыни могут закончиться. Люди могут, например, бежать в горы и леса, переселяться в более удалённые и безопасные места. И тогда экспедиции за новыми рабынями с каждым годом будут становиться всё труднее и рискованнее. Ну и при этом "башибузуки" Агамемнона, сопоставив дебет с кредитом, могут просто уйти от царя и не вернуться... 

Того и ждали дорийцы и другие "народы моря", решившие, что пришёл их черёд поживиться сокровищами, накопленными царями в "златообильных" Микенах. И всё закончилось катастрофой Бронзового века... 

-----------------------------------------------------------------------

[1] Всё увеличивается число свидетельств, что греки-микенцы в XIV—XIII вв. до н.э. участвовали в вооружённых набегах на побережье Малой Азии, и поход на Трою был лишь частным случаем такого рода набегов. Троя не единственный захваченный город, но она лучше всех была известна грекам, лучше всех построена и ожесточенней всех сопротивлялась. И, возможно, именно в Трое греки-микенцы надорвались, поскольку падение Микенской цивилизации началось сразу после Троянской войны. Эпос рассказывает, как по возвращении из Трои «Великий царь» Агамемнон был убит родичем-соперником, а другие правители столкнулись с бунтами либо оказались свергнутыми с престола. Фукидид считает, что вторжение дорийцев на Пелопоннес произошло через 80 лет после падения Трои.

[2] Похоже, что Милет первоначально был критским поселением, захваченным микенцами в XV в. до н.э. Впоследствии оно было уничтожено сильным пожаром около 1320 г. до н.э. и вновь отстроено и окружено системой укреплений.