Маршалл Салинз очень доходчиво объясняет, почему охотники-собиратели не могли создать цивилизацию.
"Даже небольшое число людей рано или поздно сокращает источники пищи в окрестностях стоянки. Оставаться на ней после этого люди могут только мирясь с увеличением чистых затрат труда или уменьшением чистой отдачи: увеличение затрат труда имеет место, если люди предпочитают ходить за добычей всё дальше и дальше от стоянки, уменьшение отдачи — если они удовлетворяются сокращающимся количеством или худшим качеством пищи, добывая её в ближних пределах. Решение, конечно, в том, чтобы переместиться куда-нибудь ещё. Таким образом, первое и главное «узкое место» охоты и собирательства: эти занятия требуют передвижений для поддержания производства на должном уровне.
Но перемещения, более или менее частые и более или менее дальние — в зависимости от обстоятельств — только переводят в другие сферы производства то самое уменьшение отдачи, которое их порождает. Изготовление орудий труда, одежды, утвари, как ни легко оно даётся, оказывается бессмысленным, когда эти вещи становятся скорее обузой, чем удобством. Практичность, качество вещей падают ради их портативности. Сооружение постоянных жилищ также становится абсурдным, раз их предстоит вскоре покинуть. Отсюда столь аскетические представления охотников о материальном благосостоянии: стремление ограничиться минимальным оснащением, если вообще его иметь; предпочтение, отдаваемое мелким вещам перед крупными; нежелание иметь вещи в двух или нескольких экземплярах и т. п.
Об охотнике совершенно справедливо говорят, что его богатство — это его бремя. При его образе жизни материальные ценности могут, как отмечает Гузинде, оказаться «тяжелейшим бременем», тем большим, чем дальше он их переносит. У некоторых собирателей есть лодки, другие имеют собачьи упряжки, но большинство должно таскать на себе все свои пожитки, и поэтому в их имущество входит только то, что могут унести на себе люди. Или даже только то, что могут унести на себе женщины: мужчины должны быть свободны от поклажи, чтобы в любой момент иметь возможность преследовать дичь или защищаться от нападения врагов. Как отмечал в не слишком отличающемся контексте Оуэн Лэттимор, «настоящий кочевник — бедный кочевник». Подвижность и собственность несовместимы.
Почти то же самое можно сказать и о демографических проблемах, а также способах их решения при охоте и собирательстве. Люди используют ту же стратегию избавления от хлопот; её можно описать в подобных же выражениях и приписать подобным же причинам. Выражения эти, если отставить сантименты, будут таковы: уменьшение отдачи ради портативности, минимальная ноша, избавление от дубликатов и тому подобное. Это значит: инфантицид, геронтоцид, половое воздержание в период кормления и т. д. — практики, хорошо известные у многих собирателей. Предположение, что все они обусловлены невозможностью содержать больше людей, будет верным, только если «содержание» понимать как «ношение» людей на себе (на руках), а не как их кормление. Как говорят иногда охотники с грустью, люди, которых убивают, — это именно те, кто не может самостоятельно передвигаться в нужном темпе [1], те, кто может затруднить перемещения семьи или общины в целом. Охотники могут быть вынуждены ограничивать количество людей и вещей сходными способами; драконовская демографическая политика оказывается таким же следствием экологии, что и аскетическая экономика. Эта тактика ограничения демографического роста будет лучше понята, если её рассматривать не как признак недопроизводства и расплату за бедность, а как цену, которую приходится платить за хорошую жизнь".
Цивилизации "завязываются" там, где возможно накопление, а накопление возможно там, где люди переходят к осёдлой жизни. Осёдлая жизнь, в свою очередь, связана с земледелием.
Интересно, что кочевники могут накапливать скот, и часто кочевники могут быть богаче земледельцев, но кочевники не создают городов, они живут в кибитках и переносных юртах, и, следовательно, их жизнь принципиально не отличается от жизни тех же охотников-собирателей. Бушмены Калахари охотятся на антилоп-спрингбоков и собирают "дары природы", а номады пасут стада овец и коров, которые щиплют травку, то есть в конечном итоге они тоже собирают "дары природы" и также вынуждены кочевать.
Переход к осёдлой жизни был величайшим переворотом в истории человечества. «Изобретательницей земледелия несомненно была женщина: возникнув из собирательства, этой специфической сферы женского труда, земледелие долгое время оставалось преимущественно женской отраслью хозяйства», - говорит Анатолий Иванов (Источник). С распространением мотыжного земледелия, составлявшего преимущественно женскую область производства, хозяйственная и общественная роль женщины ещё более возросла. Сферой преимущественно мужского труда земледелие стало лишь тогда, когда оно из мотыжного превратилось в пахотное.
------------------------------------------------------------------
[1] Разросшаяся локальная группа становится уязвимой из-за уменьшения ресурсов и, следовательно, вынужденной интенсифицировать свои передвижения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий