Ольга Кошманова в своей книжке "Золотая баба, или Заколдованная Богиня" (тираж 50 экз.!) описывает священную рощу манси, которая, кажется, существует и поныне.
О. Кошманова
"Кельсина, Кельсино, Кельсинэ. Была некогда такая деревня, старая мансийская деревня на берегу реки, на 120 км. от устья Конды. Сегодня такой деревни не существует...
Место, где она стояла, находится вдали от реки, у старицы.
Рядом с деревней стоит многовековой “заверованный” кедрач.
Много кедрачей в Конде. Но этот знаменит тем, что он “заверован”. Что же это значит? Прежде всего то, что в этом кедраче нельзя брать ни единой шишки. Вот так, стоит кедрач, полон кедровых шишек, но пользоваться им нельзя. Нельзя - и всё тут!
Об этом знали все местные жители. И не брали. Соблазн был велик. Но те, кто нарушал запрет и брал, рассчитывался за это своим здоровьем.
Название деревни Кельсина - мансийское. Слово Кельсина - Кельсинэ, на русском языке означает «дом женщины». Только вот какой? Вряд ли ради простой женщины так назовут деревню. Значит, не простая была она.
Вблизи деревни много ягодных боров. Носят они названия Мало-Павинский, Больше-Павинский. Есть и Старухин бор. И бор этот считается как бы “священным”. Приходя в него, каждый должен положить дар в определённом месте. Говорят, если пришедший не даст дара и не попросит Хозяйку о помощи, то вообще не выйдет с этого бора.
Кроме этого, “Хозяйка” требует к себе доброго отношения. Нельзя кричать, шуметь, ломать деревья, топтать ягодники, тем более материться. Пришёл в гости - веди себя прилично. А вот уходя, не забудь поблагодарить.
Это знала вся округа, и строго соблюдала все эти правила.
Но самое главное, в этом Старухином бору были рисунки!
Многие знают, что рисунки бывают на скалах, в пещерах. А вот рисунки на бору... Что-то про такое не слышали.
Я и сама много ходила по лесам, но вот рисунки из мха нигде не видела. Не видела я их и на Старухином бору - до тех пор, пока мне не рассказал о них мой земляк по имени Толик.
Толик - это мой знакомый молодой человек. Он был очень любопытен, интересовался всем необычным: природными явлениями, легендами, сказками. Особенно его интересовала легенда о Золотой Богине. Тогда много слухов о ней ходило среди коренного населения. Слышал что-то и Толик, но ничего конкретного не знал, хотя и был из числа коренных жителей. Поэтому мы с ним нашли общий язык. Мои рассказы его очень привлекли, и потому то, что он видел, слышал, стало доступно и мне.
Тогда, в 1980 году, я работала кассиром на теплоходе “Заря”. И много местных жителей ездило по ягоды в деревню Кельсино. Тогда, ещё подростком, ездил, по несколько раз в год, и Толик со своей матерью. Там они собирали бруснику, а потом на теплоходе вывозили в посёлок. И возвращались всегда с хорошим сбором.
Я уже кое-что слышала про Кельсинские бора, кое-что знала. И тогда попросила Толика походить по Старухиному бору и посмотреть. Правда ли это? И рассказала ему о том, что знала.
И вот очередная встреча, и - ошеломляющий рассказ Толика. В тот приезд он был очень внимателен. Не только за бором, природой, но и за матерью смотрел. Оказывается, мать действительно, заходя на бор, даёт дар Хозяйке. И только после этого разрешает себе и сыну собирать ягоду. На этот раз Толик улизнул от матери, и стал ходить по бору.
И вот что он там увидел. Действительно, на мху есть рисунки. Точнее, рисунки на ягельном месте.
Я же никак не могла понять, как это рисунки на мху? Толик мне объяснял, но я не понимала.
- Ну, что тут понимать?! - возмущался Толик. - Рисунки как рисунки, как в любой книге.
Но я представляла сплошной ягельный бор и никак не могла “увидеть” рисунков. Наконец, Толик, видя мою тупость, просто взял лист бумаги, ручку, нарисовал. И стал объяснять:
- Как ты проводишь карандашом или ручкой по чистой бумаге, так и там. Рисунки на ягеле отделяются, разграничиваются полосками земли. А сам ягель даёт общую картину. Где надо - растёт гуще, и ягеля больше, где надо - реже и его меньше. Даже есть цветные рисунки. Они сделаны из разноцветного мха. Надо только смотреть не себе под ноги, а как бы со стороны или высоты.
Мне кажется,- продолжал Толик, - там изображены сцены охоты. Есть медведи, собаки, волки и какие-то маленькие зверьки. Правда, я их рассматривал, но понять, кто это, не мог. Надо долго рассматривать, а мне некогда было. Мать заставляла ягоду собирать.
Но главное в этих рисунках - “ХОЗЯЙКА”. Её-то я рассмотрел очень хорошо. Хорошо видно, что это не мужчина-охотник, а женщина! Такое представление, что она за всеми наблюдает или руководит. Интересно, что мне она показалась в мужской шапке, то есть у ней большая голова, как в шапке, а одно ухо шапки, правое, как бы оттопырено. И это хорошо видно. И всё у этой “Хозяйки” - на месте, всё в норме, только ног нет. Точнее, они есть и хорошо обозначены, но только чуть ниже колен. Куда идёт или куда ушла - неизвестно.
Таким был рассказ Толика. Поговорив с ним, я решила обратиться к его матери и спросить про рисунки и про сам “заверованный бор". Толик делать этого мне не советовал. Но я не послушала его, и спросила.
Если бы мать подтвердила, или начала всё отрицать, у меня тоже бы остались какие-либо сомнения. Но мать Толика (я не называю её имени, чтобы не навлечь гнев соплеменников) начала нас, меня и Толика, ругать, материть, оскорблять. Досталось нам обоим. А потом, повернувшись к сыну, заявила, что и ноги его больше не будет в этом месте!
И я поняла, что Толик выдал вековую тайну, тайну которую хранили они, жители деревни Кельсинэ. Должны были хранить, и хранили! Хранят и до сих пор.
Порасспрашивала я, и узнала, что, если осенью стопчут и нарушат рисунки, то весной все они, выйдя из-под снега, как бы обновляются. Говорят, что это “Хозяйка” всё сделала, и что она очень строго за этим следит".
*******
От этого незамысловатого рассказа веет живым язычеством. Для этого аутентичного язычества характерно то, что “Хозяйка” проявляет себя в творческих актах. Она рисует на ягеле, и тут невольно вспоминаются т. наз. "круги на полях" (crop circles).
 |
| Roundway Hill, Nr Devizes, Wiltshire, England, 15.08.2021 |
Ольга Кошманова передаёт рассказ Екатерины Тимофеевны Копьевой из мансийской "неперспективной" деревни [1]:
"Наша деревня находилась на берегу озера, которое называлось Экакахертур. Когда мы росли, его уже по-русски называли. Но старики нам передали и то, старое название. Эка - на нашем языке означает “старуха”, “старая женщина”. Кахер - живот, тур - озеро. Вот и выходит, что жили мы на берегу озера под названием «Озеро старухиного живота».
Посредине озера есть два небольших островка. Это - женская грудь. Есть и голова. Это - небольшой круглый остров. А на нём - всё, как у человека: волосы - это кедрач вековой, есть лоб и глаза - озёра. Есть и возвышение - нёл-нос. Есть и лобок бабий - в самом конце озера небольшое возвышение, покрытое мелким кустарником. Старики так и звали - «бабье место». А всё остальное: руки, ноги - под водой. Руки - это две речки, что справа и слева в озеро впадают, над ногами - лога водные.
Много там всяких чудес происходит! И много всего водится. В озере и логах много рыбы всякой. А летом великое множество прилётной птицы. А по лесам, что на берегах озера, речек и логах много всякого зверья водится.
Поэтому не могли мы бедно жить! Все всегда у нас было!"
Очень интересная логическая связка: "всё всегда у нас было", потому что была священная роща Богини на островах посредине острова. В тех местах водилось много дичи и рыбы, потому что место то было заповедное, первозданное, "чистое". А "чистое" оно было потому, что люди почитали Богиню.
Ольга Кошманова приводит мансийский Сказ о Сурень Нэ — Золотой Богине.
"Давно это было. Очень давно. На берегу тёплого ласкового моря жила ослепительной красоты женщина. Не то королева, не то принцесса. И называли её кто Сурень Нэ - Золотой Богиней, кто Сорни Най - огненной женщиной.
Многие знатные короли и вельможи сватали её, а ей полюбилось Красно Солнышко. И, чтобы осуществить свою мечту, тайно от всех, покинула она свою тёплую родину и пошла вслед Солнцу Красному.
Долго шла. Не один год, не один век. О том лишь она одна знает. И так до Каменного пояса земли дошла.
А Красно Солнышко за те горы ушло, и там скрылось. И пошла Сурень Нэ дальше, где перед нею равнина бескрайняя открылась. Да только та равнина не твёрдой землёй оказалась, а топкой юэнг-янгой. И пошла Сурень Нэ по топям и трясинам. По её следу реки текли и озёра появлялись.
Но трудно было идти по зыбучим местам. И стала Сурень Нэ срывать и бросать впереди себя куски одежды. А там, где они падали, появлялись суйщахалки, по ним и шла Сурень Нэ. Но и одежда кончилась, и силы её оставили.
А тут и Красно Солнышко на закат пошло. Бросая прощальный взгляд на своего горячо любимое Красно Солнышко, упала Сурень Нэ на Кондинские топи и янги, и превратилась в эку - старуху. Да так и осталась на Кондинской земле.
Там где упала Сурень Нэ, вместо волос кедрач могучий зеленеет, нос-гора спокойно дышит. Есть и глаза - озёра бездонные. А посреди огромного озера, что носит название Экакахертур - озеро старухиного живота, два островка - груди женские возвышаются. Под руками-ногами святые лога и заливы, полные невероятных чудес, образовались. По берегам птицы прилётные гнездятся, по лесам звери водятся".
---------------------------------------------------------------------------
[1] О. Кошманова пишет о "неперспективных" деревнях манси:
"Интересуюсь, почему жители той или другой деревни покинули свою родную деревню и стали бездомными в посёлкахлесников. И слышу горькие исповеди коренного населения...
... Обычно это было так. Для начала закрывали колхоз, рыбоучасток, то есть основное производство. Затем - школу, медпункт, почту, клуб. Жители деревни оставались без работы.
Но тогда было такое время: кто не работает, тот не ест! Все должны были работать! И начинали коренные жители искать себе работу. А рабочие места были только у лесников. Но там уже были свои рабочие, которых вербовали и привозили со всего бывшего Советского Союза.
Местные рыбаки, охотники, доярки, свинарки с трудом приживались в посёлках лесников. Рабочих мест не было. Да и жить негде было. Приехавшим по договорам давали квартиры, а местным - и этого не положено.
В рыбоучастках, куда были передано всё сельское хозяйство, квартир не строили. Хотя как сказать... Например в Учинском рыбоучастке, куда было передано всё хозяйство колхоза имени Карла Маркса из деревни Тап, квартиры получили бывший председатель этого колхоза Ф.В. Саламатов, ставший начальником рыбоучастка и главный бухгалтер колхоза, а затем главный бухгалтер рыбоучастка Н.Л. Калымов. До всех остальных никому дела не было!
И началось: молодые начали уезжать, старики, оставшиеся в заброшенных деревнях - умирать. Работоспособные, но неустроенные ударились в пьянство, и стали пополнять тюрьмы.
Такова правда жизни, начиная с 1960 года, когда были ликвидированы все колхозы Конды. А называлось это реорганизацией в рыбную промышленность".
Комментариев нет:
Отправить комментарий