"Каптерев задумался и сказал: "Открыто наблюдениями, что в гусенице, обвившейся коконом, и которая кажется — умершею, начинается после этого действительно перестраивание тканей тела. Так что она не мнимо умирает, но — действительно умирает… Только на месте умершей гусеницы начинает становиться что-то другое; но — именно этой определённой гусеницы, как бы гусеницы-лица, как бы с фамилиею и именем: ибо из всякой гусеницы, сюда положенной, выйдет — вон та бабочка. А если вы гусеницу эту проткнёте, напр., булавкою, тогда и бабочки из неё не выйдет, ничего не выйдет, и гроб останется гробом, а тело — не воскреснет". Тогда-то, тогда мне стало понятно, почему феллахи (потомки древних египтян, явно сохранившие всю их веру) плакали и стреляли из ружей в европейцев, когда те перевозили мумии, извлечённые из пирамид и из царских могил. Они, эти нигилисты, заживо умершие и протухшие, не понимая ни жизни, ни смерти, "нарушили целость тела их (феллахов) предков" и тем лишили их «воскресения». Они, о чём предупредил Каптерев, как бы "разломили мумии пополам", или, всё равно — пронзили иголкою «куколку», после чего она приобщается смерти без бытия. Тогда мысль, что "бабочка есть душа гусеницы", "энтелехия гусеницы" (Флоренский) — ещё более утвердилась у меня: а главное — мне разъяснилось и доказалось, что египтяне в мышлении и открытиях "загробного существования" шли тем же путём, как я, т. е. "через бабочку" и её «фазы».
Тогда для меня ясны стали саркофаги — мумии. Кто видал их в нижнем этаже Эрмитажа, тот не мог не поразиться раньше всего — величиною. Зачем — такой большой, огромный саркофаг — для мумии умершего, вовсе не большой? Но ведь это — «кокон» куколки-человека; и строился саркофаг непременно и именно по образцу кокона. Вот такой же продолговато-гладкий, как решительно всякий кокон, какой, безусловно, строит себе всякая гусеница — и египтянин себе изготовлял, «окукливаясь». И тело клалось — в пелены, «завёртывалось», как гусеница, напр., шелковичного червя, прямо "выпуская из себя" шёлковые нити, делает себе "шёлковую рубашечку". Поверх этого жёсткая, коричневая скорлупа. Это — саркофаг, всегда коричневатого однообразного тона. Кажется, он гипсовый, и тогда он и по материалу естества сходен с оболочкою куколки, ибо что-то вроде извести, как выпота, даёт и тело гусеницы. Вообще, ритуал погребения у египтян вышел из подражания именно фазам окукливающейся гусеницы" (В. Розанов. Источник).
В связи с этим как-то совсем по-иному смотрится история, рассказанная блогером crustgroup про самый древний из найденных сидонских финикийских саркофагов.
"Да, саркофаг финикийский, - говорит crustgroup, - хотя, конечно же, по факту, египетский! Выполненный из чёрного диорита, он изначально принадлежал некоему египетскому полководцу эпохи поздней бронзы, который носил имя Пенептах. Откуда этот саркофаг попал к его последнему «владельцу», который уже был царём Сидона, мы, наверное, уже никогда не узнаем. Как и не узнаем того, где покоится сегодня товарищ Пенептах. Нам известно лишь, что новый владелец «модного гробика» написал на его основании, чуть пониже египетских иероглифов следующий текст уже на финикийском языке:
«Табнит, царь Сидона, жрец Астерт и её слуга, лежит в этом саркофаге, в котором нет никакого злата или серебра. И пусть тот, кто откроет этот саркофаг, не найдёт покоя ни в этом мире, ни в мире ином» (Источник).
Проклятие, в общем-то, никак не сработало и мумию Табнита сегодня каждый желающий может лицезреть возле его саркофага, вместе с нехитрыми погребальными предметами «царя Сидона»:
В общем, никакой культурологической или эстетической ценности эти кости, выставленные на всеобщее обозрение, не представляют. В принципе, это такие же кости, которые лежат в гробу, например, моей покойной бабушки. Я посчитал это дикостью, если б её кости выкопали из могилы. Почему же не считается дикостью извлечение из саркофага костей древних людей? После прочтения В. Розанова, это представляется дикостью в квадрате, и даже в кубе!
Но я, собственно, не об этом. Лично для меня представляет интерес культурологическая параллель между древними египтянами и финикийцами. И те, и другие практиковали захоронение своих умерших в "коконах", очевидно, надеясь на трансмутацию "гусеницы" в "бабочку".
Комментариев нет:
Отправить комментарий