Матрилокальность в современной России.

Светлана Адоньева в статье "Материнский род у колыбели: матрилокальность в современной России" говорит, что "советский уклад, правовые нормы и идеология обеспечили сдвиг в социальной системе родства, в частности в нормах филиации: от патрилокальности к матрилокальности. Если до революции ребёнок приходил в род отца, то к 1970-м годам у его колыбели стоит род матери. Решение о появлении младенца в 1950-1980 годы советские молодые женщины принимали, опираясь на мнение своей семьи, и особенно - матери. Это происходило ещё и потому, что они расчитывали на поддержку матерей в заботе о ребёнке много больше, чем на поддержку отца ребёнка и его родительской семьи".

С. Адоньева объясняет переход от патриархата к матриархату в СССР тем, что советский мужчина был "пролетарием", то есть нищим и бесправным "винтиком" государственного механизма.

"Первыми декретами советской власти были декреты об отмене собственности и декреты о семье. Было провозглашено освобождение от патриархальности. "Первичными ячейками" нового общества были объявлены коллективы. Началось глобальное изменение социального порядка и в том числе порядка семьи. Во-первых, общество перестало быть патрилокальным по закону. Как было указано в декрете, "запись о рождении ребёнка составляется тем же отделом браков и рождений по месту пребывания матери". Во-вторых, инициатива брака, прежде исходившая от семьи жениха и определявшаяся интересами родительских семей и всего сообщества, теперь перемещалась в руки будущей жены. С того времени и до сегодняшнего дня брак считается совершаемым в интересах женщины и её детей (см. статью 38 современной Конституции России). В-третьих, советская власть объявила брачный выбор свободным от родительской воли, тем самым отменялся воспроизводимый посредством брака порядок подчинения младших старшим и основанный на нём порядок наследования. Отмена частной собственности привела к уничтожению материальной основы института семьи".  

Далее С. Адоньева пишет о "неприкаянном" положении "лимиты" в советских крупных городах. 

"Среди мигрантов доминировала молодёжь... Заметное место в 40-е и начале 50-х годов принадлежало девушкам и женщинам, нанимавшимся домработницами. В те годы это был один из возможных каналов бегства из колхозов, своеобразное промежуточное звено между колхозом и предприятием. Таким образом город заполнялся молодыми людьми, оторванными от своих старших. Те, кто учился или работал на государственных предприятиях, жили в общежитиях. Те, кто приезжал работать няньками и домработницами, жили у своих нанимателей... Отношение числа беременностей к числу рождённых детей (данные 1964 года - только пятая часть женщин сохранила беременность), позволяет представить жизнь женщин, которые приехали в города, покинув свои родительские деревенские семьи".  

"Молодые женщины в послевоенное время уезжают в город, так как там есть жизненные перспективы. Выбирают городских парней, так как брак с ними открывает перспективы. Но такой отъезд делает женщин уязвимыми...

В 1965 году на экраны страны выходит фильм "Женщины" (режиссёр Павел Любимов по одноимённому рассказу Ирины Велембовской, который был опубликован в 1963 году в журнале "Знамя"). В центре событий фильма - жизненный путь трёх женщин разных поколений. Тема одинокого материнства так или иначе касается всех трёх героинь. Старшая, Екатерина Тимофеевна Беднова, растит сына одна: из первых кадров (проводы на фронт) мы понимаем, что она овдовела во время войны. Вторая - Дуся Кузина - приезжает в начале пятидесятых из деревни в город, работает нянькой, случайно знакомится с Екатериной Тимофеевной, которая селит её у себя и помогает устроиться работать на фабрику. Через некоторое время Евдокия начинает встречаться с рабочим Юрием. Их отношения заканчиваются беременностью. Дуся делает аборт. Об этом зритель узнаёт из эпизода в больничной палате. Её навещает Екатерина Тимофеевна. Слово аборт не произносит ни та, ни другая, пользуются эвфемизмами. "Да разве так можно? Если любишь его, так родила бы..." - укоряет Евдокию Екатерина Тимофеевна. Евдокия говорит о том, что детей у неё уже не будет. Третья героиня - девушка Аля (Алевтина) Ягодкина из Дусиной деревни. Она хочет уехать с Виктором - городским парнем, приехавшим в деревню в командировку. Мать уговаривает дочь и Виктора сначала оформить свои отношения. Виктор соглашается, но появляется только через два месяца. Алевтина прогоняет его и признаётся матери в том, что беременна".

«В дороге», Гелий Михайлович Коржев

Кстати, эта "зацикленность" советских девушек на городских "удобствах" мне хорошо известна. Я, будучи молодым деревенским парнем, чувствовал себя "второсортным" мужчиной. Очень трудно было найти девушку, которая согласилась бы жить в деревне. А если б я жил в Москве, да имел там однокомнатную "конуру", девок менял бы как перчатки.

С. Адоньева заключает:

"Борьба с патриархальностью двадцатых годов привела к ликвидации власти отцов в тридцатые. А также, в значительной мере, - к физической ликвидации мужчин этого поколения. Их место в тридцатые и сороковые годы заняли старшие женщины... За материнским родом советских женщин 1970-х и позже стоял опыт их матерей: взыскивание алиментов с отцов, сиротство и раннее вдовство, расчёт на государство и помощь родительской семьи. Матрилокальность и патронаж матерей матерей (бабушек по материнской линии) - данность уклада современной России".