Отрывок из книги Роберта Хойланда "Аравия и арабы от бронзы до современности."
В то время как происхождение по мужской линии могло бы казаться нормой в доисламской Аравии, нам иногда даются намёки на матрилинейные отношения. В двух южно-аравийских текстах мы находим царя, который назначил нескольких человек во главе двух благородных семей, одной в Сирвахе и одной в Марибе (Фа 3, 76). Списки имён в каждом случае предваряются словами «следующие мужчины и женщины», а за ними следуют «а также их дети и потомки» с местоимением «их» во множественном числе женского рода. Это говорит о том, что дети считались принадлежащими к матери, а не к прародителю мужского пола, но это, очевидно, не было универсальной системой в Южной Аравии, поскольку подобные выражения в других текстах имеют местоимение мужского рода.
Другой текст описывает драку между мужем женщины и главой её клана, в которой первый был убит, а второй ранен (Ja 700). Ссора была вызвана обращением женщины к повелителю её родственников с просьбой помочь в восстановлении опеки на ребёнка после опеки мужа , который у неё был от него, что, возможно, свидетельствует о напряжённости между двумя системами. В хасейской надгробной надписи из Восточной Аравии женщина рассказывает о своём происхождении по женской линии на протяжении трёх поколений: мать, бабушка, прабабушка (ХИТ 16; ср. Ja 1048).
А в Хегре на северо-западе Аравии несколько женщин возвели гробницы, ссылаясь только на своих родственниц женского пола и настаивая на том, что сооружение предназначалось для их дочерей и их иждивенцев:
«...это гробница, которую Wushuh , дочь Баграта, и Кайну и Нашкуйя, ее дочери , Тайманцы, создали для себя, для каждой, и для ‘Amirat и ‘Usra’nat и Al‘alat, их сестёр, дочерей этой Wushuh , и для всех тех, кто находится под их защитой. . . . (H 12)
Наконец, мы иногда слышим о форме развода, который мог произойти только в том случае, если женщина осталась со своим племенем:
«...Женщины в доисламской Аравии или некоторые из них имели право изгонять своих мужей, и форма изгнания была такой. Если они жили в палатке, они поворачивали её, так что, если дверь выходила на восток, теперь она выходила на запад, а если вход выходил на юг, они поворачивали его на север. И когда человек видел это, он понимал, что его отпустили и не впускали больше». (Исфахани 17.387)
Разнообразие брачных обычаев также очевидно в той степени, в которой моногамия, многожёнство (один мужчина - много жён) и многомужество (одна женщина - много мужей) - всё это встречается в наших источниках. На последнее, похоже, намекает Страбон в своём рассказе о южноаравийских обычаях: «...одна женщина также является женой для всех [сыновей семьи], и тот, кто первым входит в дом, прежде чем кто-либо другой вступает с ней в половой акт, сначала положив свой посох перед дверью, ибо по обычаю каждый мужчина должен носить посох; но она ночует со старшим. И поэтому все дети- братья». (16.4.25)
И это получает вероятное подтверждение из южноаравийской надписи, которая увековечивает строительство дома женщиной с помощью двух её мужей (YMN 19). Кроме того, в списке различных типов браков, существовавших в Аравии до ислама, приводится пример группы мужчин, которые заботятся о незамужней женщине и живут с ней (Бухари 3.427, никах. 36).
В некоторых местах также существовал феномен временного брака, когда женщины требовали себе наёмных мужей, когда хотели иметь детей: «...у них [сарацинов] есть наёмные жёны [поскольку они дают мужчинам приданое, мужья должны быть наёмниками, но этого не происходит. Аммиан], нанятые по временному контракту. Но для того, чтобы было какое-то подобие супружества, будущая жена в качестве приданого предлагает мужу копьё и шатёр с правом покинуть его по истечении установленного времени, если она того пожелает. И невероятно, с каким пылом оба пола предаются страсти». (Аммиан 14.4)
Эта практика могла иметь место в основном в случае бесплодия существующего мужа. В южно-аравийской сфере мы находим двух бездетных женщин, обращающихся за помощью к божеству. Одна из них впоследствии забеременела «от человека, который пришёл и укрылся с её семьёй на шесть ночей». И «затем они взяли на себя обязанность принять подарок невесты от этого человека и посвятить сына, рождённого от него, и эту статуэтку в качестве благодарственного приношения от их имени» (CIS 4.581). Поскольку его имя не указано, он, вероятно, был мимолётным незнакомцем, что было преимуществом, поскольку он не имел возможности претендовать на права отца по отношению к любому рождённому ребёнку, который остался бы членом семьи матери. А мусульманские лексикографы описывают такой феномен, что «женщины желают полового акта с мужчиной только для того, чтобы получить от него потомство» (istibd. â‘):
«...Один из них говорил своей жене, когда у нее только что закончилась менструация [чтобы не было сомнений в отцовстве]: «Пошлите к такому человеку и потребуйте от него полового акта для получения потомства», и её муж отделялся от неё и не трогал её, пока не станет очевидной её беременность от этого мужчины. Как только это станет очевидно, её муж возобновлял с ней сексуальные отношения, если хотел «. (Bukhari 3.427, nikâh. 36)
Говорили, что целью было завести ребёнка от мужчины, отличавшегося храбростью и щедростью. Из всего сказанного ясно, что мы встречаемся с женщинами прежде всего как с жёнами и матерями. Это не означает, что среди женщин не было различий. Было, например, различие между свободнорожденным и рабом, последний обычно выполнял более мелкие задачи по приготовлению пищи («служанки приступали к поджариванию маленького жеребенка», Му .: Tarafa), относили сообщения («Я послал свою рабыню девушку к ней », Му .:« Антара ») и тому подобное. Не следует также думать, что доисламские арабские женщины не играли роли вне дома. Они могли нуждаться в защите своих мужчин и даже требовать её, но могли также сплотиться вместе с ними в трудные времена. Более того, в осёдлых общинах южноаравийцев, набатеев и пальмиренцев мы находим женщин, активно действующих в различных сферах. Они заказывают надписи, совершают подношения богам сами по себе, действуют как административные чиновники (Нами 14, Ja 487), берут на себя верховную власть мужа после его смерти (CIS 4.95) и строят общественные здания и гробницы. Последнее занятие указывает на обладание значительной степенью финансовой независимости, и оно также даёт женщинам очень заметное присутствие в их сообществе, поскольку их лица смотрят со многих статуй и надгробных рельефов (табл. 18).
Есть две особенно заметные роли, которые, как мы находим, выполняют женщины в значительной степени по всей Аравии. Первая - это авторитет религиозного деятеля, её авторитет вытекает из её способности общаться с другим миром, что, в свою очередь, дало ей возможность преодолеть мелкое соперничество и сосредоточить энергию большой социальной группы. Конфедерация Qedar, например, была в растерянности без своих божественных образов и их женского опекуна:
«…Что касается Думы (Адуммату), цитадели Аравии, которую Сеннахирим, царь Ассирии, мой собственный отец, завоевал и чьи имущество, имущество и идолов, вместе со жрицей (apkallatu), царицей Аравии, он унёс в Ассирию. Азаэль, царь Аравии, пришёл с ценными подарками в Ниневию, мой величественный город, поцеловал мои ноги и умолял меня [Асархаддона] вернуть ему его идолов. Я помиловал его, исправил повреждения, [понесённые] этими идолами: Atarsamain, Daa, Nuha, Ruda, Abirillu и Atarquruma.. Я написал на них [надпись, восхваляющую] могущество Ассура, моего господина, и своё собственное имя, и вернул их ему. Я сделал женщину Табуа, которую вырастили в моем дворце [взятой туда Сеннахирибом], их царицей и отправилее обратно в её страну вместе с её богами». (IA 53)
Вторая роль - это роль артистки (табл. 19, 30). Как отмечалось выше, она была привычной чертой мужских винных застолий: «распитие роскошного вина и голос сладкого певца» (Abid, фр. 8), «очаровательная девушка ловкими пальцами перебирала струны своей мелодичной лютни (Му .: Лабид). В основном говорят о её умении петь и играть на лютне, но есть и намёки на более чувственные влечения:
«...К нам приходит певица в полосатом платье и
шафрановом халате,
Широкий воротник, нежная кожа.
к пальцам моих товарищей, нежна её нагота.
Когда мы говорим "давай послушаем тебя", она подходит к нам.
беглое пение, её взгляд томный, лёгкая песня»…
(Му .: Тарафа)
Комментариев нет:
Отправить комментарий