Женщины в тантрическом буддизме.

Буддизм во многом формировался в рамках протеста живого религиозного и нравственного чувства против застывшего брахманского догматизма и ритуализма, против снобистской гордыни “дваждырождённых”. Но ко времени появления Алмазной Колесницы уже в самом буддизме, как широко распространённой и процветающей религии, появилось собственное внешнее благочестие, зачарованное своей праведностью и добродетелями, обретёнными в стенах монастырей; возникла монашеская элита, подменившая дух учения Пробуждённого скрупулёзным следованием букве монастырских уставов и формальных предписаний. Это постепенное угасание живого религиозного импульса побудило ряд последователей буддизма бросить вызов традиционному монашескому образу жизни во имя возрождения духа учения Будды, противного всякому формализму и догматической омертвелости и базирующегося на непосредственном психотехническом опыте. Таким образом в середине I тыс. н. э. буддизм в Индии вступил в последний период своего развития, получивший в буддологической литературе название «тантрический». Как сообщает Википедия, в буддизме та́нтра — составная часть школ Ваджраяны, связанная с практикой пограничных состояний, просветлённых состояний, смерти и промежуточных состояний между смертью и следующим рождением (см. бардо). Тантра понимается как практика достижения окончательного результата («плода») — состояния Будды.

Тантра в буддизме отчасти напоминает "хлыстовство" в православии. В обоих случаях женщины если и не добиваются доминирования в религиозной сфере, то, во всяком случае, ничем не уступают мужчинам. В буддийской традиции Тибета можно обнаружить немало историй о женщинах, которые практиковали тантру и достигли наивысших духовных реализаций. Среди них можно отметить Йеше Цогьял, Мандараву, Мачиг Лабдрон – женщин-йогинь, которые широко почитаются в Тибете.

Йогиню Еше Цогьял (VIII–XIX вв.) иногда даже называют матерью тибетского буддизма. Она известна как супруга великого йогина и махасиддха Падмасамбхавы, который, согласно традиции, утвердил в Тибете буддизм с помощью своих сверхъестественных способностей. Родившись принцессой в одной из провинций Тибета, она прожила около 99 лет и является выдающейся фигурой в тибетском буддизме. Несмотря на то, что она известна прежде всего как супруга Падамасамбхавы, Еше Цогьял имела множество учеников и сама признаётся великим духовным учителем. Считается, что Еше Цогьял много лет провела в одиночном медитативном ретрите в горах и выполнила несколько различных циклов тантрических духовных практик, которые она получила от Падмасамбхавы. Такие «красношапочные» школы тибетского буддизма, как Ньингма и Кагью, основываясь на её духовных достижениях, признают Еше Цогьял женщиной-буддой. Она стала идеалом и примером для подражания для многих тибетских женщин-йогинь.

По данным А. Д. Цендиной, женских монастырей в Тибете к середине XX столетия насчитывалось более 800, а число монахинь приближалось к 30 тыс. При этом большинство женских монастырей и монахинь принадлежало красношапочным школам Кагью и Ньингма. Женские монастыри были и двух других основных школы тибетского буддизма – Гелуг и Сакьяпа и даже у Бонпо, которая, хотя и считается формально отдельной религией, фактически представляет собой специфическую буддийскую школу. Женские монастыри «старого» Тибета были в основном небольшими: в них проживало примерно от 10 до 50 монахинь, однако в наиболее знаменитых и почитаемых из них обитало нескольких сотен насельниц.

Тибетские монахини

В целом, распространение буддизма положительно отразилось на положении тибетских женщин. Как отмечает А. Д. Цендина, путешественники, побывавшие в Тибете, всегда были удивлены положением местных женщин. Для европейцев с их стереотипами о забитой и закрепощённой женщине Востока был шоком высокий социальный и религиозный статус женщин Тибета. Так, английский государственный деятель и тибетолог Чарльз Белл отмечал тот факт, что «когда путешественник попадает в Тибет, мало что его впечатляет так, как положение тибетской женщины. Их не удерживают в уединении, как индийских женщин; привычные к постоянному взаимодействию с другим полом на протяжении всей своей жизни, они непринуждённо общаются с мужчинами и держатся уверенно». Схожего мнения о тибетских женщинах был и японский монах, путешественник и учёный Э. Кавагучи, дважды побывавший в Тибете в начале ХХ в., который писал, что «положение тибетской женщины, особенно в провинции, может быть названо даже превосходящим идеал западных женщин, если иметь в виду идею равноправия полов».

В тантрическом буддизме, по мнению американской исследовательницы М. Шо, уважительное отношение к женскому началу рекомендовалось обоим полам, но при этом подразумевало различные формы почтения. Так, если женщинам важно было раскрыть в себе высшую сущность дакинь, что должно было взрастить в них «гордость божества», которая требо-валась для реализации тантрической практики, то для мужчин женские божества были прежде всего объектами поклонения, что, конечно, не отрицало возможность отождествления себя с их просветлённой формой. Поклонение женским божествам, отмечает Шо, фактически распространялось и на всех женщин, которые выступали в роли представительниц божественного женского начала на земле. Мужчины-йогины, воспринимая женщин в качестве олицетворения женских божеств, и распространяя поклонение женским божествам на всех представительниц женского пола, должны были освободиться от обыденных взглядов на женщин, очистив своё духовное видение мира. Почтенное отношение к женскому началу вообще и женщинам, в частности, стало важной особенностью буддийской тантрической этики, а представители мужского пола, не оказывавшие должного уважения к женщинам, подвергались жёсткому осуждению со стороны тантрического сообщества.

В тантре почитание женского начала было связано, прежде всего, с культом женских божеств – дакинь. Слово «дакиня» имеет санскритское происхождение и на тибетский язык переводится как «кхадро» или «кхад-рома», что дословно означает «ходящая по небу». Естественно, что дакини, сами принадлежа к женскому полу, более расположены к женщинам, чем к мужчинам. Согласно традиции, дакини высшего уровня являются обитательницами «Чистых земель» или райских сфер, которых в тантрическом буддизме насчитывается достаточно много. Считается, что дакини могут быть, как просветлёнными личностями, так и непросветлёнными, или «мирскими» дакини, последние, несмотря на определённые духовные достоинства, продолжают оставаться в круговороте сансары. Интересно, что французскую путешественницу Александру Давид-Неель в Тибете также почитали как дакиню, а она, в свою очередь, «раздавала благословения, гадала, предсказывала, изгоняла демонов, лечила – в общем, вела обычную для тибетской монахини высокого ранга практику».

Александра Давид-Неэль (1868-1969)

Богиню Тару, культ которой очень популярен в тибетском буддизме, тоже можно считать одной из дакинь. Существует несколько версий о происхождении Тары. Согласно самой популярной истории, Тара в давние времена была добродетельной принцессой по имени Джняначандра. Монахи говорили Таре о том, что для дальнейшего продвижения к просветлению она должна молиться о рождении в будущем мужчиной. Однако Тара ответила им, что с точки зрения просветления нет разницы между мужчиной и женщиной, поскольку дуалистическое восприятие принадлежит только обусловленному, относительному бытию. После этого она поклялась обрести просветлённое состояние в женском теле и сдержала свою клятву. Кроме того, она решила постоянно пребывать в нашем мире как женское божество до конца сансары. Согласно популярному буддийскому тексту под названием «Поклонение двадцать одной богине Таре», существует 21 форма Тары, среди которых наиболее популярными являются Белая Тара и Зелёная Тара.

Белая Тара

(Использован материал из статьи Мергена Санджиевича Уланова "Женщины и женское начало в тибетском буддизме".)

Тибетский культ дакинь заставляет по-иному взглянуть и на крито-минойскую культуру с доминированием в ней женского начала. А что, если и там был аналогичный культ? В таком случае, знаменитые жрицы со змеями наполняются реальным содержанием, и уже можно говорить об основных принципах крито-минойской религии.