Пер Факснельд в своём сочинении "Инфернальный феминизм" (М.: Новое литературное обозрение, 2022) говорит, что "в общем и целом христианские учения о Сатане не являются «библейскими» в строгом смысле слова: они возникли в результате позднейших толкований Библии, принадлежавших главным образом ранним Отцам Церкви. Как можно заключить из слов в Книге Исайи (45: 7: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю всё это»), в ветхозаветную пору все страдания, выпадавшие на долю человека, принимались как проявление Господней воли. Иными словами, древние евреи последовательно придерживались единобожия. В третьей главе Книги Бытия следует обратить внимание на одну важную подробность: змей никоим образом не отождествляется с Сатаной. Об их связи заговорили только позднее, однако на протяжении почти всей истории христианства существование этой связи как бы само собой подразумевалось".
В данном контексте особый интерес представляют гностики — приверженцы радикально дуалистических групп, которые заявили о себе в I веке н. э., — в некоторых случаях они могли почитать эдемского змея как вестника гносиса (по-гречески γνῶσις — «знание»; здесь оно понимается в духовном смысле), посланца истинного Бога, который хотел помочь человеку вырваться из ложного рая, созданного злым существом демиургом (δημιουργός), который выдавал себя за Бога. Поскольку ветхозаветный «Бог» — злой демиург, восстание против него, естественно, видится благим делом. Однако не следует забывать, что ни одна из исконных гностических групп не отождествляла благосклонного к человеку змея с Сатаной — они ни в коей мере не были сатанистами. По представлению тех, кто видел в змее благую силу, он, напротив, действовал против дьявола — которого они, как правило, отождествляли с демиургом (или считали его прислужником)".
Удивительно, но у гностиков истинный Бог женского рода — София, Верховная Премудрость. Именно она производит на свет демиурга Ялдабаофа (Иалдабаофа), создающего материальный мир. В гностических текстах демиург описывался как порочный, невежественный, ограниченный демон, одним из эпитетов которого был «Саклас» («глупый», «дурак»), потому что он вознамерился сотворить материальный мир без духовной составляющей. Змей, посланец Софии, оказывается умнее Ялдабаофа. Пер Факснельд приводит характерный пример "змеиной" мудрости:
"В рассказе о грехопадении есть некоторая несообразность, которая много веков не давала покоя читателям Библии. Бог говорит Адаму: «А плодов древа познания добра и зла не ешь; ибо в день, в который ты вкусишь их, смертию умрёшь» (Быт. 2: 17). Змей же говорит Еве: «Нет, не умрёте», и обещает: «[В] день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3: 4–5). Если воспринять слова змея буквально, то выходит, что они действительно сбываются после того, как пара съедает плод: Адам и Ева не умирают — во всяком случае, они умрут значительно позже, и глаза у них действительно раскрываются, как и обещал Искуситель. Таким образом, может показаться, что Бог солгал человеку, а Сатана, напротив, сдержал обещание. И попытка истолковать слова искусителя в том смысле, что за запретом Создателя скрываются страх, зависть и деспотические наклонности, может показаться не столь уж
надуманной".
Ну и, в заключение, напомним, насколько змей, "засланец" Софии в Эдемском саду, соответствует дискурсу матриархальных культов.
Довольно часто змей-искуситель в христианской живописи изображался с женским лицом (См.: Женщина как змея-искусительница).
 |
| «Адам, Ева и змей» миниатюра XV века |
"... В XVII в. протопоп Аввакум, рассуждая о сотворении мира и грехопадении, писал, что сатана вошел в «лучшаго зверя» – змею. За лестной для змеи характеристикой следует пояснение: «ноги у нее были и крылье было. Хороший зверь была, красной, докаместь не своровала». По сути, Аввакум повторял здесь идею, высказанную в иудейских текстах и в сочинении о рае, приписанном Василию Великому, – о том, что до искушения Адама и Евы у змеи были ноги" (цит. по: Д. И. Антонов. Змей-искуситель с женским лицом: генезис и вариации образа в русской иконографии).
В связи с этим возникает вопрос: а не являлось ли гностическое движение в раннем христианстве своего рода "феминизмом" до феминизма, и не "просочились" ли через гностиков (хотя бы даже на чисто бессознательном уровне) в христианский дискурс до-христианские и вне-христианские идеи из древних матриархальных культов?
Комментариев нет:
Отправить комментарий