Е. В. Приходько в своей монографии "Двойное сокровище" (М.: «Прогресс-Традиция», 1999) рассматривает феномен прорицаний в Древней Греции.
Как известно, самый знаменитый оракул находился в Дельфах, где Аполлон победил сторожившего оракул змея Пифона и овладел древним вещим духом Земли. Следовательно, надо полагать, и все пророчества происходили от духов Земли. То есть, оракулы и прорицалища были связаны с культом мёртвых (или с культом предков, что то же самое).
За прорицаниями обращались также к оракулу мёртвых в Феспротии, оракулу Трофония в Лебадии и в прорицалища других обожествлённых героев: Амфиарая в Opoпe (в Беотии, Центр. Греция), Мопса в Киликии, Асклепия в Эпидавре, Калханта в Давнии (Италия), Тиресия в Орхомене в Беотии, где, как правило, вопрошавший проводил ночь в храме (нередко в шкуре (или на шкуре) жертвенного животного, например чёрного барана в прорицалище Калханта) и во сне получал откровение и исцеление.
Что касается Аполлона, то он принёс с собой экстаз из Малой Азии, где ещё до колонизации Ионии существовали знаменитые оракулы Аполлона с экстатическим прорицательством: в Кларосе близ Колофона, у Бранхидов возле Милета и в Патарах в Ликии. Причём в последнем жрица, которую запирали в храме ради мистического союза с богом (Hdt. I 182), считалась одновременно и его медиумом, и его невестой, какой должна была стать, по мнению Доддса, и Кассандра.
Очевидно, прорицания были связаны с одержимостью духами Земли. В большей части инспирации, по мнению Хофнера,человек теряет своё самосознание, он произносит слова, не осознавая их смысла, поскольку говорящим является сам бог, использующий органы речи одержимого. Человек становится медиумом, инструментом бога; при этом он обычно ощущает вторжение бога и утрату самосознания как насилие и муку, и его индивидуальность исчезает, уступая богу лишь после сильного сопротивления. Тогда одержимый дрожит, пена выступает у него на губах, судороги сотрясают его тело, он неистовствует, и катается по земле, вращает глазами, топорщит волосы, и скрипит зубами, являя сквозь стоны, вопли, нечленораздельные крики или шёпот пророчествующий голос божества.
А схолия к «Плутосу» Аристофана рассказывает о безумной одержимости жрицы Дельфийского оракула: «Была же Пифия женщиной, которая, как говорят, сидя на треножнике Аполлона и широко расставив бёдра, принимала через женские органы поднимающееся снизу зловредное дыхание и, исполнившись таким образом безумия (μανίας), распустив волосы, изрыгая изо рта пену и во всём остальном ведя себя так, как обычно поступают исступлённые (oí μαινόμενοι), возвещала речи скорее не пророчества, а безумия (τα της μαντείας η μάλλον μανίας ... ρήματα)» (Schol. Plut. 39).
Не стоит верить бредням Аристофана про то, как пифия "принимала через женские органы поднимающееся снизу зловредное дыхание", - тут греческий комедиограф "слышит звон, да не знает, где он", - а в остальном, я думаю, его описание соответствует исторической действительности. Безумие пифии как раз и свидетельствует об одержимости божеством. Невозможно увидеть сон, оставаясь в ординарном состоянии сознания. Тем более, невозможно быть медиумом, инструментом божества, сохраняя при этом здравый смысл.
Таково моё мнение (см.: Кассандра). Есть и другие мнения, диаметрально противоположные. Сама же античность так и не поставила окончательного знака равенства между сумасшествием, вызываемым расстройством психики, и безумием божественной одержимости. И, как бы подводя итоги воззрениям античного мира, неизвестный автор напишет в словаре «Суда»: «Безумие (μανίαι) не у всех одинаковое: один вид безумия неприличен — таково безумие сумасшедших, другой же вид безумия — удел избранных и достоин одобрения — таково безумие поэтов и пророков» (M151 (s.v. μανίαι δ' ου πασιν όμοιαι)).
Здесь надо заметить, что далеко не все прорицания были связаны с изменёнными состояниями сознания. Я полагаю, что большинство, или даже львиная часть, прорицаний осуществлялась в ординарном сознании, но такие прорицания были разновидностями мантики, то есть гаданиями с целью установления воли богов на основании различных ниспосылаемых ими предзнаменований.
Афиней (II—III вв.) сохранил нам рассказ Полихарма (II в. до н.э.) о том, как происходило гадание по рыбам (подобных подробных сообщений известно не так уж много), но внутренний механизм прорицания остаётся для нас не ясным: «Ведь всякий раз когда прорицающие по рыбам приходят к морю, в то место, где на берегу находится роща Аполлона и где в песке есть воронкообразное углубление, приходят туда и вопрошающие, неся с собой два небольших деревянных вертела с десятью кусочками жареного мяса на каждом из них. И жрец молча восседает у рощи, а вопрошающий бросает вертела в воронку и издали наблюдает за происходящим. После того как вертела брошены, воронка наполняется морской водой, и в ней появляется такое множество разнообразных рыб, что поражаешься столь невиданному делу, а величина рыб такова, что их даже следует остерегаться. Когда же служитель объявляет названия рыб, то таким образом вопрошающий получает от жреца прорицание на интересующую его тему. Появляются же здесь морские окуни, главки, а иногда фалены или рыба-пила, а также много разных и невиданных рыб, и странных на вид» (VII 8 (333 d-f)).
Комментариев нет:
Отправить комментарий