О "мегароне царицы" во "дворце" Кносса.

Тёмную маленькую комнату, которая находится за стеной тронного зала (Throne Room), Артур Эванс назвал "мегароном царицы" (Room of the Woman's Seat). 

Родни Каслден в своей монографии "Кносский лабиринт. Новый взгляд на "дворец Миноса" в Кноссе" говорит, что на дно светового колодца царицы попадало очень мало света. Темнота и крайнее уединение этого места делали его скорее похожим на тюремную камеру, чем на царские апартаменты. Трудно представить себе, чтобы какая-либо царица добровольно подчинилась, не говоря уже о том, чтобы выбрать жить в таких угнетающих условиях.

Далее Р. Каслден отмечает, что точно такое же "полуподвальное" месторасположение имеют аналогичные комнаты и во "дворце" Феста. То есть, это не случайно, а вполне закономерно.

Существует дополнительная проблема с различием, проведённым Эвансом, проведённым Эвансом, между размещением мужчин и женщин в этих предполагаемых царских покоях. Относительно небольшие комнаты цариц подразумевают, что в минойском обществе женщины считались менее важными, чем мужчины. На самом деле археологические данные свидетельствуют об обратном. 

В центре небольшой отреставрированной фрески находится трёхчастное святилище. С каждой стороны святилища сидят по пять женщин; они отдыхают в своих роскошных платьях и, кажется, погружены в непринуждённую и оживлённую беседу, не обращая внимания на то зрелище, которое им предстоит увидеть. 

Фреска трибуны изображает большую толпу зрителей, наблюдающих за каким-то зрелищем. Они расположены на ступенчатых террасах, через которые проходят лестницы.

Старый дворец в Фесте. Зрелищная лестница. 2000— 1700 гг. до н. э.

Зрелище происходит перед плоскостью фрески, так что мы не можем разглядеть, что бы это могло быть, но место действия, судя по всему, - западная сторона центрального двора. Женщины в толпе нарисованы с точно такой же тщательностью и вниманием, как и мужчины. Группам женщин по обе стороны храма уделяется особое внимание. Они нарисованы немного крупнее, а их сложные платья прорисованы довольно подробно.

Одна поднимает левую руку, чтобы подчеркнуть тему разговора, а женщина рядом с ней кладёт руку на колени и внимательно слушает.

(Однако, странные у них манеры вести беседы, трогая друг друга за руки и за ноги... Да ещё сидят с обнажёнными грудями... В наше время их точно причислили бы к лесбиянкам.)

Главный урок, который можно извлечь из данной фрески, заключается в том, что женщины, похоже, играли доминирующую роль в крупных церемониальных мероприятиях. Мысль о том, что эти знатные дамы терпели бы заключение в тесных тёмных камерах, которые Эванс называл "покоями царицы", абсурдна.

И на другой фреске из той же серии, изображающей ритуальный танец жриц в священной роще (фреска «Танец в священной роще Кносса»), мы видим большую толпу зрителей, наблюдающих за этой красочной церемонией. И здесь женщины расположились в центре, заняв самые лучшие, почётные места, в то время как мужчины, почтительно соблюдая дистанцию, толпятся у них за спиной и по сторонам.

Оказывается, цари и царицы в кносском "дворце" усматриваются лишь при самом поверхностном взгляде. При более внимательном рассмотрении ритуального комплекса в Кноссе "царское марево" растворяется и исчезает как призрачный мираж.