Элевсинская святыня как знамя угнетённых.

Интересно, что римляне позаимствовали элевсинский миф не из самого Элевсина в Элладе, а из Сицилии. 

Ф. Ф. Зелинский не говорит, когда и при каких обстоятельствах состоялось перенесение элевсинского мифа в Сицилию. "Во всяком случае, очень давно. Когда в самом начале своего республиканского быта Рим вычитал в книгах кумской Сивиллы повеление дать у себя место культу элевсинских божеств, он заимствовал его не из Элевсина, а — прямо или косвенно, не знаем — из Сицилии".

Тут надо сказать, что Сицилия вся считалась посвящённой Деметре; её культ был распространён здесь повсюду. "Вероятно, - говорит Ф. Ф. Зелинский, - здесь придётся признать отождествление старинной местной богини с Деметрой; но оно могло быть только основанием перенесения в Энну элевсинского мифа как последствия культовой её эллинизации, пути перенесения нам неизвестны. Похищение божественной девы было локализовано именно здесь, близ Энны, у озера Перга; здесь Кора рвала цветы на зелёном лугу, здесь из разверзшейся земли появился царь преисподней на своей колеснице, запряженной чёрными конями; свою добычу он умчал по поверхности земли, пока нимфа сиракузской речки Кианы не преградила ему пути; разгневанный, он через её русло проложил себе путь в преисподнюю". 

Джеймс Чайлдс. Похищение Персефоны.

"И вот, в Риме был воздвигнут первый греческий храм для греческого культа с соблюдением греческой обрядности — храм, посвящённый Cereri Libero Liberae. Церера, это Деметра; неопределённая римская богиня зреющей нивы была отождествлена с греческой даровательницей хлеба. Либера, «дочь», это буквальный перевод греческой Коры; но кто такой Либер? Это слово значит «сын» — сын Деметры, надо полагать, коль скоро Либера — её дочь; но римляне во все времена разумели под ним Вакха-Диониса. Вот он, значит, «юный бог» священного шествия Иакх, олицетворённое ликование чающих близкую благодать паломников". 

Чуть раньше Ф. Ф. Зелинский рассказывает о торжественным шествии посвящённых из Афин в отстоящий приблизительно на 20 вёрст Элевсин. "Радость, естественно охватывающая паломников по мере приближения к месту благодати, находила себе выражение в ликующих возгласах и песнях, в так называемой iache, «сопровождавшей» их на всём их пути от афинского до элевсинского Кефиса. Эта iache, как часть священнодействия, была божественной... до сих пор наше религиозное чувство может уследить за эллинским, но в дальнейшем уже сказывается его собственная психология. Она была божественной — мало того: она была божеством, — юным, ласковым, «сопровождающим» богом Иакхом. И вот этот созданный религиозным чувством паломнической радости бог Иакх облекается в плоть и кровь: ему тоже в Афинах строится капище, Iakcheion; его кумир, несомый на руках афинских эфебов, «сопровождает» процессию в Элевсин и там принимается кем-то — в самом элевсинском празднике этот не предусмотренный Деметрою гость участвовать не мог.

Но кто же был он сам, этот ласковый вождь паломников? — Бог юный, радостный, любитель плясок, то и дело прерывавших торжественное шествие — а тут ещё и созвучие: Iakchos, Bakchos. Сомнения нет: он тождествен с одним из величайших богов греческого Олимпа, с Дионисом-Вакхом. Но если так, то этот юный бог не мог оставаться простым демоном частичного священнодействия, подобно какой-нибудь Ямбе: он требовал себе достойного места, рядом с четой великих богинь, как сын — да, как сын старшей и как брат младшей из них. Элевсинского культа это новшество, повторяю, не затронуло; но в Афинах троица, состоящая из Деметры, Коры-Персефоны и Иакха-Диониса, была признана."

Очень любопытно появление этого Иакха-Диониса. Не воспроизводится ли здесь древнейшая крито-минойская религиозная "матрица", если мыслить в категориях "коллективного бессознательного" Карла Юнга? Невозможность объяснить имя Персефоны, исходя из греческого языка, заставляет предполагать, что Персефона является древней местной богиней, культ которой был распространён до вторжения греков на Балканский полуостров. Мы знаем, что крито-минойская религия была религией эпифаний, "богоявлений". Если посмотреть на Иакха под этим углом зрения, то он может быть своего рода "вестником" эпифании, типа сатира Силена. Приближение благодати "богоявления" указывает его эрегированный член. Кстати, в эллинистическое время в Александрии при Птолемее Филадельфе носили в процессии фаллос длиной в 120 локтей, с венком и золотой звездой на кончике.

Statue of Silenus, dated from 540-530 BC.

Да, и здесь надо добавить, что, согласно древнегреческой мифологии, сатир Силен был учителем и наставником, своего рода "предтечей" Диониса. А до появления Диониса леса и горы Крита (и не только Крита) кишмя кишели сатирами и фавнами.

Ф. Ф. Зелинский обращает внимание на одну особенность римской "троицы" состоящей из Деметры, Коры-Персефоны и Иакха-Диониса. "Я уже имел случай указывать на демократический характер элевсинской религии — тот же характер, в силу которого она стала святыней угнетаемых Спартой мессенцев. Его она оправдала и здесь. Основание элевсинского храма в Риме совпало с началом борьбы сословий; и вот он становится религиозным центром плебеев в их двухсотлетних усилиях добиться гражданского равноправия в общем государстве".

Какая удивительная последовательность! Религия Богини является священным знаменем, под которым идут недорезанные греками пеласги (они же - мессенцы), затем знамя перенимают италийские плебеи (которые, по-видимому, являются остатками недорезанных лигуров). В принципе, Иисус Христос апеллирует (лат. appellare взывать, призывать) к тем же недорезанным, говоря "приидите ко Мне все труждающиеся и обременённые".